– Она на меня рассердилась, – ответил я. – Я просто хотел… поговорить с ней.

– Что ты сделал?

Мне совсем не понравилось, как он отклонился назад и положил руку на свой пистолет. Я с трудом сглотнул и попытался придумать что-нибудь, что мог бы сказать.

– Это было недоразумение, – начал объяснять я.

– Если ты тронул ее… – начал он с рычанием, – мне плевать кто ты…

– Я этого не делал! – заорал я. – В том то и дело! Я ничего не делал, клянусь! Но… что ж, кое-кто решил, что я делал… и все рассказал и… дерьмо!

– Не клянись, – снова прорычал он. – Думаешь, я не знаю твоей репутации?

У меня было искушение полностью вывести его из себя, чтобы он начал орать. В глубине души я знал, что он ничего мне не сделает, даже если бы я вышел вперед и сказал, что трахнул его дочь на капоте его патрульной машины. Он не мог меня тронуть и также знал об этом.

Но это не облегчило бы создавшуюся ситуацию.

Совершенно.

Вопреки здравому смыслу, я открыл рот и сказал ему правду:

– Она помогла мне, – тихо произнес я. – В прошлую субботу был…эм…тот же день…

Я не мог закончить фразу. Голос шерифа Скай смягчился:

– Я знаю, что это был за день.

Я кивнул.

– Эм… Николь увидела меня… на кладбище. – Я снова опустил голову на руки и зарылся пальцами в волосы. – Мне было не очень хорошо. Она… она привезла меня сюда. Приготовила ужин.

Не думаю, что ему нужно было знать все вопиющие подробности.

– И?

– И…эм…кто-то увидел тут мою машину. Они просто предположили… – Я снова посмотрел на него. – Я ничего не делал, шериф. Клянусь, что не делал. Но люди болтают, и Николь это услышала. А теперь она рассержена, а я просто хотел сказать ей, что ничего не говорил.

– Это все объясняет, – сказал он с небольшой ухмылкой.

– Что объясняет? – уточнил я.

– Всю эту мексиканскую еду, – ответил он. – Я не мог поверить, что она так много съела.

Я чуть усмехнулся.

– Я не ел весь день, – объяснил я.

Мы оба перевели взгляд в сторону донесшегося до нас скрежета Хендая – звук приближался и становился все громче, явив Николь, припарковавшуюся на подъездной дорожке. Я заметил, как ее глаза округлились, когда она увидела развернувшуюся перед ней сцену.

Я встал с крыльца и сделал пару шагов по направлению к ней. Мгновение она оставалась на водительском месте, смотрела на нас двоих, стоящих на подъездной дорожке. Шериф Скай почесал затылок. Минуту спустя глаза Николь сузились, она медленно открыла дверцу и вылезла из машины. Ее руки были сжаты в кулаки.

– Ну все, парень, – пробормотал себе под нос шериф Скай, – Дальше ты сам по себе.

Он отошел от меня на пару шагов, в то время как она приблизилась, выпустив острые кошачьи коготки.

– Ты, сукин сын! – заорала она. – Что ты тут делаешь? Хвастаешься и моему отцу?

– Николь, я не…

– Ты хоть представляешь себе, сколько народу ко мне сегодня подкатило? – продолжила она. – Сколько парней подошли и предложили прогуляться? Потому что я очередная цыпочка, уделанная Томасом Мэлоуном, а теперь, когда он со мной закончил, я в свободном розыгрыше для всех остальных!

– Ого, – присвистнул шериф Скай. – Знаете, так как я уже выслушал короткую версию этого, то хотел бы просто откланяться…

– Нет! – выкрикнули мы одновременно с Николь.

– Что за хрень ты ему сказал? – спросила Николь, глядя на меня.

– Я позволю тебе тут самому во всем разобраться… – вновь попытался сбежать он, но Николь велела ему остаться. Затем она снова посмотрела на меня, пока я пытался придумать, как сформулировать фразу.

– Нет ничего такого, что бы мне захотелось от тебя услышать. – Николь развернулась и пошла к двери. – И уж точно мне нечего сказать тебе.

– Николь, пожалуйста! – сказал я, наконец-то обретя дар речи. – Просто позволь мне объяснить!

– Объяснить? Объяснить, как меня вся школа поливала грязью, потому что я посочувствовала тебе? Объяснить, что все, что вас, спортсменов, волнует – это хвастовство перед своими друзьями что и с какой девчонкой вы сделали? Меня это совершенно не интересует!

– Если ты послушаешь хоть минуту…

– Убирайся! – взвизгнула она.

– Тебе и впрямь следует дать парню хотя бы шанс… – начал говорить шериф Скай, но коготки котенка впились и в него.

– Ты серьезно? – взвизгнула она. – Из-за этого я и уехала из Миннеаполиса, папа! Или ты уже забыл? Я уехала из-за такого вот дерьма, а теперь, из-за того, что попыталась помочь этому придурку, все повторяется вновь!

– Не ругайся, Николь…

Я был растерян. Переводил взгляд с одного на другую и заметил, как шерифа слегка передернуло.

– Что повторяется вновь? – спросил я, запутавшись вконец. Шериф Скай чуть покачал головой.

– Не твое собачье дело! – наорала на меня Николь.

Может она и кричала на меня, но маска треснула. Я мог видеть это по ее лицу и достаточно сконцентрировался на глазах, чтобы заметить, что они покраснели и увлажнились. Она не была просто зла, и ей не было просто больно. Не из-за этого. Было что-то еще.

– Румпель? – спросил я. – Что это?

– Что еще за Румпель? – спросил ее отец, бросив на меня косой взгляд.

– Не бери в голову, папа, – сказала она со вздохом. – Я просто хочу попасть домой и приготовить ужин.

– Пожалуйста, послушай меня, – вновь попробовал я. – Я никому ничего не говорил, клянусь. Большую часть вчерашнего дня я провел в больнице и едва с кем-то разговаривал! Это был не я. Кто-то просто увидел тут мою припаркованную машину…

Она посмотрела на меня, брови нахмурились.

– Боже мой, – пробормотала она и, накрыв лицо руками, опустилась на крыльцо, на котором я раньше сидел.

– Удачи, – одними губами сказал мне шериф Скай, прежде чем открыть дверь и проскользнуть в дом.

Я подошел и медленно присел справа от нее. Я был на совершенно неизведанной для меня территории. Помимо того, что я раньше никогда не пытался утешить девушку, еще и никогда не извинялся перед ними. Понятия не имел, что мне следует сделать в первую очередь.

Я решил попытаться успокоить, но действительно не знал, как этого добиться. Вспомнил, как она делала это для меня, и потянулся, чтобы заправить ей за ухо выбившийся локон.

Она ударила меня.

– О, черт! – ахнул я, не в силах вздохнуть от прострелившей бок боли. Фактически, она не ударила меня по ребрам, а чуть ниже, но этого было достаточно.

– У тебя забинтованы ребра? – воскликнула она.

– Эммм… да, – признался я, стараясь сдержать подступившие от боли слезы.

– Ты правда был в больнице вчера?

– Да.

– Что случилось?

– Ничего, – ответил я, качая головой. – Не беспокойся об этом.

– Что случилось с твоими ребрами? – спросила она, делая ударение на каждом слове, и, взглянув в ее глаза, я понял, что она не собирается сдаваться.

– Вчера столкнулся во время борьбы за мяч, – ответил я. – Одно треснуло – подумаешь, большое дело.

– Во время борьбы за мяч?

– Да, ну, ты знаешь, короткая товарищеская игра.

– Звучит не слишком дружелюбно, – отметила она.

– Ну… дерьмо случается. – Я отвел глаза, не в состоянии выдержать ее взгляд. Ощутив ее руку на своей, посмотрел на ее расстроенное лицо.

– Прости, – сказала она.

– Все в порядке, – ответил я. – Я это заслужил.

– Заслужил треснутое ребро?

– Да… э–э… нет, то есть…

Дерьмо.

– Имею в виду, я заслужил твой тычок.

– Хмм. – Ее глаза вновь сузились. Она сделала глубокий вдох и с шумом выдохнула. – Кто видел джип?

– Полагаю, пару человек заметили его в субботу, – ответил я. – А Клинт видел, как я утром отъезжал. Он просто предположил…

Я повернулся и наклонился к ней поближе.

– Клянусь, Румпель, я никому ничего не говорил. Я даже никому не говорил, что видел тебя. Я бы никогда так не поступил, не после того…

На мгновение я отвел глаза, а потом вновь перевел на нее взгляд.