— Эй, ты в порядке? — спросил я не рискуя подходить слишком близко. — Ты ранен?

Наконец он пришёл в движение и сел, держась за голову. Кажется, он был в шоке. Посмотрев на меня несколько секунд, кажется, он узнал меня, хотя я не помнил его лица.

— Тебе удалось спастись? — спросил он с гримасой будто каждое слово стоило ему неимоверных усилий. — А другие? Где остальные? Ты знаешь? — Взгляд его сделался тяжёлым и подозрительным. — Говори правду!

— Не знаю, — ответил я. — Я сорвался с тропы вниз вместе со своим противником, очнулся утром на дне ущелья. А ты как здесь оказался?

Он принялся ощупывать себя, что-то бессвязно бормоча про своих товарищей. Я понял, что с ним произошло что-то странное.

— Они напали внезапно, — начал он, — было темно и бой шёл не в нашу пользу, когда стало понятно, что вероятно никого из наших не осталось — я побежал и бежал всю ночь, пока не споткнулся и не покатился вниз. Ты первый кого я вижу после той ночи, я думал больше никто не спасся.

Его слова были сбивчивыми, но я понял, что он говорит правду. Он немного пришёл в себя, его движения стали спокойнее. Я поинтересовался, когда он видел Таруса в последний раз. Он помнил только, что последний раз видел его перед самой схваткой. Это вызвало у меня сожаление, грустно осознавать, что возможно мы единственные из тех, кто сумел выжить в ту ночь. Но я всё равно был рад найти спутника — вдвоём уже не так грустно.

— Ты знаешь, где находится граница? — всё же я надеялся он осведомлён больше меня.

Он ответил не сразу, сначала поднял голову и взглянул на вершины гор, словно пытался понять, где он находится. Я заметил, что его поза стала по-военному собранной, словно он к чему-то готовился. Наконец он сказал:

— Как мне кажется, мы уже на стороне Грагарского перевала. Отсюда трудно судить об этом. Знаю, что дорога там, но точно не скажу. На самом деле мы уже почти дошли, хотя мы должны были сделать ещё вчера вечером.

Что же обнадеживало, если это так — ещё на один день полного пути меня бы уже не хватило.

— Что ты теперь будешь делать? — я надеялся, что нам по пути.

Боец из отряда Таруса встал и отряхнувшись от пыли, поправил ножны. В его глазах я заметил странное выражение — казалось, он вспоминал что-то, но не хотел мне рассказывать. Вместо этого он встал и некоторое время разглядывал вершины гор. Наконец он решился.

— Раз уже теперь высокая вероятность того, что я единственный из отряда по эту сторону моря, то оставаться в Империи для меня не безопасно. Я имею в виду, если после респауна кого-то из наших упекли в клетку, то в случае, если они проговорятся, то мне лучше хотя бы на время нужно уйти в другие земли. Возвращаться в штаб братства на родном континенте слишком рискованно, возможно я даже не успею сесть на корабль, как уже буду схвачен, поскольку весь успех нашего братства зависит от нашей секретности.

Когда он напился воды у реки, мы неспешно зашагали по направлению выхода из ущелья — я уже видел дорогу, уходящую куда-то вниз и петляющую меж огромных скал.

— Так что ты будешь делать после того, как окажешься на другой земле? — я спросил потому, что я и сам не знал и меня всё ещё терзал вопрос, связанный с запиской, переданной мне незнакомцем на набережной в Шанхае. Я понятия не имел, как искать его среди всех этих горных массивов.

— Ну возможно я пойду в наёмники, — задумчиво ответил он. — Ведь всё, что нужно, это легенда. Ею можно будет объяснить, откуда я родом и объяснить особенности моей деятельности. Я думаю, что за пару месяцев я найду себе такое место, где меня точно никто не найдёт и не станет расспрашивать меня о моём прошлом. Но если мне удастся найти братьев на новых землях, то я по-прежнему принадлежу к братству «Пылающей Чаши». Просто сам понимаешь, вдали от центра сфера влияния братства может сильно сузиться и о «спящих агентах» знает лишь высшее руководство «Пылающей Чаши».

Мы продолжали идти и так как мы располагали большим количеством времени, то мне захотелось поподробнее разузнать об их организации. Особенно меня интересовало то, где и как их находят и обучают.

— Почему ваше братство называется «Пылающей Чашей»?

Некоторое время он шёл молча, раздумывая, а затем ответил:

— Название придумали не мы. По преданию, когда основатели нашего общества пытались понять, как помочь своему народу вырваться из нищеты, к ним явился в облаке огня и дыма молодой юноша в сияющем одеянии и с пламенем в руке. Он поведал о Пути Достойного и о том, что всё, чем занимается «Пылающая Чаша», — это Путь Достойного. На этом Пути сила и мудрость, накопленные людьми в прошлом, превращаются в подлинный дар к жизни. Он сказал, что в любой части мира, где жизнь людей становится невыносимой, должна появиться какая-то сила, способная спасти их от мучений.

— Погоди, а что это за Пути такие? — мне показалось, что я уже слышал подобное от кого-то.

— Ну всего их четыре, хотя говорят, что есть ещё и пятый, но я лично не знаю никаких примеров о нём. И всех ведет Маниту. У каждого есть свой Путь, и задача игрока понять к чему он предрасположен больше всего. — Он посмотрел на меня, словно ожидая дальнейших вопросов, но я молчал, а затем он продолжил. — Считается, что каждый игрок уникален, что на его Пути все люди равны, а каждый Путь имеет свои неповторимые особенности, и всем им руководит одно божество. Но также есть и те, кого называют Беспутными или Потерянными.

— Хмм, о ком ты говоришь? — спросил я, чувствуя, что интерес в моей душе растет с каждой минутой.

Что-то подсказывало мне, что мой собеседник далеко не так прост, как хочет казаться, и этот вопрос будет непростым.

— Обычно это всякие разбойники, отребье, те кто слишком сильно злоупотреблял «светопылью» в своей жизни и уже не может найти руководство к своей дальнейшей судьбе. Они бродят по дорогам и убивают, грабят и насилуют. Маниту, как гласит предание, всегда смотрит на своих Беспутных и говорит с ними, но они никогда не слышат его или не желают слышать.

— А как он говорит с нами или с ними?

Он хмыкнул и сказал.

— Твой внутренний голос или как его ещё называют голос совести, тихий шёпот твоей души — следуя которому ты всегда оказываешься прав, несмотря ни на что. Но об этом мы поговорим потом. Сейчас нам нужно спасти свою жизнь.

Солнечный диск уже достиг своего зенита и палил нещадно, отдавая горам энергию своего ослепительного сияния. Мы продолжали свой путь. Под ногами уже начинали хрустеть прошлогодние шишки, когда мы наконец-то добрались до соснового леса — после которого уже рукой подать до границы.

К тому моменту, когда мы уже углубились в лес, меня не покидало смутное ощущение, что за нами непрерывно следят. Хотя может это всего лишь разыгралась моя паранойя — всё таки я уже без еды и приличного отдыха уже несколько суток.

В спокойном темпе мы прошли уже наверно несколько километров и я уже хотел спросить у своего спутника, где же обещанная им граница, как прозвенел звонок и перед моим взором возникла большая надпись перекрывшая половину видимого пространства: «Добро пожаловать в Эраонскую Теократию — обитель Духа и Закона!». Вот последнее слово меня особенно напрягало, несмотря на то, что по разговорам — это государство является самым свободным для любого человека.

Значит, мы таки пересекли границу и если даже здесь я попаду на респаун, то возрождаться я буду уже на территории свободного государства и мне не грозит снова оказаться на каторге, где я провёл бы остаток своей игровой жизни. Печально только, что я приблизился к загадке Тангарона настолько близко, но найти там человека — передавшего мне записку равносильно тому, чтобы найти иголку в стоге сена.

Мой спутник обернулся и протянул мне свою руку.

— Ну что же вот мы и на границе, — сказал он, улыбаясь, — желаю тебе успехов в твоей дальнейшей борьбе за свободу. Здесь наши пути расходятся, так как для нас обоих будет лучше и безопаснее. Искренне надеюсь на то, что мы ещё встретимся! Бывай!