Дежурств на ночь устанавливать не стали, просто заперлись за броню внутри, опустили спинки кресел, превратив их в достаточно тесные, но все же спальные места.

Самигуллин, умаявшийся с разделкой тушек, уснул довольно быстро. А мне по какой-то причине не спалось. Не сказать, чтобы сердце поджималось в предчувствии надвигающейся опасности, но какие-то серьезные неприятности все-таки чувствовались. Я даже на место стрелка внутрь башенки поднимался, пытаясь рассмотреть среди сгустившейся вокруг темноты, что же могло на меня так повлиять. Не сказать, чтобы уверенно, но все же убедился, что кроме нескольких летучих созданий, размером немного больше курицы, слетевшихся на оставшиеся после разделки овечьих тушек остатки, никаких монстров поблизости не наблюдается. Между прочим, замечательный признак! Вряд ли они бы сидели так спокойно, будь тут поблизости какой-нибудь сильный ночной монстр.

Не отыскав явных противников, я все же попытался уснуть. Хм, вполне возможно, все это мое беспокойство — всего лишь разыгравшиеся в ночной тьме фантазии?..

Снова пробудился я уже под утро. Со стороны пулеметной башенки слышалось какое-то непонятное постукивание.

— Ты тоже это слышишь? — Спросил меня со своего места Салават, тоже разбуженный непонятной деятельностью снаружи от нашего колесного укрытия.

— Кто-то стучит, — озвучил я очевидное.

Самигуллин вскочил со своего места и полез, как и я вчера, в башенку на место пулеметчика.

— А ну, кыш, зар-разы вы такие! — Заорал он, едва заняв это место. И тут же застрочил из пулемета. Я от неожиданности аж подскочил со своего места.

— Что там такое? — Закричал, хватаясь за автомат. Свист и клекот снаружи в сочетании с грохотом пулемета определенно в качестве бодрящего средства по утрам дадут изрядную фору любому кофе. Тем более что кофе то у нас здесь и отсутствует вообще напрочь. И это не только у нас, в машине, а вообще в нашем княжестве и во всех соседних. Ну, не растет у нас кофе, а завоз из дальних стран по вполне объективным причинам в прошлые десятилетия практически полностью прекратился.

— Представляешь, выглядываю я в смотровую щель, а оттуда на меня глаз смотрит… красный такой, — принялся оправдываться передо мной Салаватик каким-то очень виноватым тоном.

— И кто это был? — Поинтересовался я, успокаиваясь. Ну, а что? Если мой приятель спокойно говорит со мной, а не продолжает всаживать в цель за бортом очередь за очередью, значит, ничего страшного не случилось. Правильно ведь?

— Да, ящерица летучая, — отмахнулся от меня мой друг. — Наверное, зря мы вчера вечером отходы от разделки овец не закопали. Ночью на них эти вот падальщики налетели. И все потом на нашей машине, как на насесте, расселись. Подозреваю, теперь придется мне ее от их дерьма отмывать.

Думаете, на этом весь утренний инцидент был исчерпан? Как бы не так! Сначала нас начал донимать неприятный запашок. Ну, как неприятный? По сравнению с ним вонь раздавленных тухлых яиц воспринималась бы почти как благоухание. Потом я расслышал этакое шипение, раздающееся с разных сторон. И, разумеется, выглядывать наружу из-под прикрытия брони было очень неразумной идеей. Но я не смог удержаться. Как-то у нас все одно к одному складывалось, так что я уже немного паниковать начал по поводу обстановки снаружи.

И вот распахнул я дверь, выглянул, смотря на мир через прицел автомата. Явных врагов вокруг не наблюдалось, а вонь еще сильнее усугубилась. И тут сверху на меня упал шматок его… очень-очень дурнопахнувшего. А еще спустя совсем немного времени, я еще даже не успел отыскать что-нибудь, чтобы оттереть с себя этот привет с неба, в месте попадания началось заметное жжение. С руганью я захлопнул обратно дверь и принялся скидывать с себя рубашку. И ткань ее в месте соприкосновения с гуано уже начала расползаться!

— Тревога! — Заорал я, отчего Салават едва не свалился со своего места. — Над нами кружит целая стая говнометателей, у которых вместо обычных какашек кислотные бомбы. Срочно уезжай отсюда, пока они нам в нашем броневике окончательно дырок не наделали.

Ох и матерился же Самигуллин, когда мы с ним на пару отмывали наш броневик в водах подвернувшегося неподалеку ручья! Впрочем, уж на что я сам мата не люблю, но тут и сам для облегчения души ввернул несколько конструкций. Ну, сами посудите, местами кислота из помета летучих ящериц растворила сантиметровую сталь нашей брони чуть ли не насквозь! Ну, и вони мы тоже нанюхались… несколько раз вообще приходилось подальше отбежать, чтобы хоть чуть-чуть продышаться.

— Знаешь, Салават, я отчего-то вдруг припомнил очень древнюю шутку, — принялся я балагурить, когда наш неожиданно случившийся банный день все же закончился. — Хорошо, что коровы не летают.

— Коровы? Не летают? — Переспросил меня приятель, мысленно пребывавший в этот момент, очевидно, где-то далеко-далеко. И вдруг захохотал заливисто, вытирая с глаз выступившие слезы. Ну, и я с ним заодно. Очень уж заразительный у него смех.

Все же, несмотря на возникшие у нас с утра сложности, ближе ко второй половине дня мы собрались с духом и двинулись на соседний холм. Ну, места в морозильнике, который мы развернули на базе нашего кузова, еще примерно половина оставалось, да и емкости для приготовления базового раствора еще были.

Хе-хе, а вот запасной рубашки, взамен фатально обгаженной одним из карликовых драконов-засранцев, у меня не отыскалось. Пришлось, в качестве прикрытия кожи от солнца, прямо на голый торс натянуть ветровку. В кармане обнаружилось что-то твердое. Извлек: моя статуэтка воина, каким-то вывертом мироздания превратившаяся в очень слабый исток непонятно какой магии. В надежде усилить свои магические способности, я одно время с ней повсюду ходил, да вот, сунул в карман редко используемой одежды и позабыл. Обрадованный находкой, забрал ее с собой. Она же небольшая, особо не мешает, а зато, возможно, в фоновом режиме, хоть немного, развивается мой магический дар.

В принципе, начало охоты получилось очень похожим на первый раз: приехали, остановились, набили неподалеку от нор вторую половину запаса тухлых яиц в качестве приманки. И с автоматами наизготовку стали ждать. И норные овечки, которые, на самом деле, скорее походили на очень крупных грызунов, типа бобров или нутрий, тоже пришли. Но вот с компактностью из размещения вокруг приманки вышла некоторая незадача. Норы на этом холме были расположены далеко не так компактно, как на первом, потому и тварюшки, приходя с разных сторон, располагались на заметно большей территории.

— Черт! — Только и успел выругаться я в тот момент, когда в моем автомате, так же, как и в автомате у Самигуллина, закончились патроны, а совсем неподалеку от меня еще остается несколько вполне себе живых и дееспособных особей. Точнее, эту дееспособность я вдруг на себе испытал, потому что эти милые зверушки, очень быстро сориентировавшись в виновниках нападения, буквально молниеносно запулили по мне своей магией. М-да, как-то мы с Салаватиком, воодушевившись, что в первый раз охота у нас прошла так замечательно беспроблемно, почти напрочь выпустили из внимания тот факт, что объекты нашей охоты обитают все же в В-зоне и просто по определению не могут быть совсем уж безобидными зайчиками.

Все же мне повезло. Магия, которой в меня запулили иномирные грызуны, оказалась не смертельной. Просто каменистая почва под моими ногами вдруг разом стала жидкостью, и я по грудь провалился в образовавшуюся яму. Провалился, да так и застрял, поскольку жидкость вдруг начала с поверхности снова застывать, превращаясь в монолит.

Ну, а вторым пунктом моего несказанного везения стал тот факт, что Салаватик успел очень оперативно перезарядить свой автомат и даже ни разу в меня не попасть, хотя цели для его стрельбы находились уже чуть ли не в соприкосновении со мной, а старый калаш — это ни разу не снайперское оружие. Блин! Да я даже зловонное дыхание из пастей этих громадных крыс в овечьей шкуре успел ощутить! И, надо сказать, что громадными у этих крыс мне показались в первую очередь их широко разинутые пасти, полные целым частоколом белейших и на вид очень даже острых зубов. Как замечательно все же, что мой друг умеет так хорошо обращаться с оружием!