Дом, милый дом! — Этот возглас, не знаю уж где вычитанный или подслушанный еще в прошлой жизни, в полной его мере я смог ощутить только сейчас. Поездка без сна и постоянно подпихивающий в мягкое место твердый, холодный пол оставили во мне одно только желание: забиться в своей уютной комнатке под одеяло и безотлагательно вздремнуть минуток хотя бы шестьсот.

Ага, ага, мечты! Пришлось сначала разбираться с расселением вновь прибывших — выделять двум семейным парам, благо это оказались близкие родственники, один из более-менее сохранившихся коттеджей. Правда, выбрал самый маленький. Как-то вдруг пришла на ум весьма своевременная мысль, что подобных, пусть и очень просторных домиков, у нас во всем поселке всего-то десятков пять, и если каждого нового поселенца оделять подобным, так сказать, в одну харю, то никакого полноценного поселения у нас точно не выйдет: просто жилья не хватит. А доставлять из обитаемых областей стройматериалы для новых — тоже вариант не из самых простых и уж точно, не из дешевых. Так что еще и над этим вопросом думать.

А еще перед тем, как отправиться отдыхать, поинтересовался у Самигуллина, что у нас в поселке за время моего отъезда случилось новенького. Взгляд моего приятеля метнулся в сторону крысиной клетки, но голос после некоторой заминки произнес:

— Да, ничего, в общем-то. Огород вот для девчонок вскапывали. Они хотят зелень и кое-какие овощи прямо возле своего дома выращивать.

— Огород — это хорошо, — отозвался я, пытаясь понять, что именно с домиком Шушеры или с ней самой не так. Ага, вот: — а ты зачем на меня по поводу вяленого мяса для своей крысы возмущался, если и сам ей его свободно даешь?

— Не давал я ей ничего! — А голос такой честный-пречестный. Примерно, как у третьеклассника, пытающегося уверить строгих родителей, что ни в какой драке он участия не принимал, а фингал под его глазом им и вовсе просто мерещится. Правда, в нашем случае, вместо фингала выступала скрученная коричневая полоска того самого запретного для крысы лакомства, которую наш питомец с аппетитом поедал прямо на наших глазах.

— Ага, ага, а мясо Шушера сама, без спроса где-то надыбала, — покивал я головой в точности, как отец того самого завравшегося пацана.

— Но я правду тебе говорю! — Отчего-то едва ли не закричал Салаватик. — Я вообще не понимаю, откуда у нее в клетке все берется. Кстати, материалов для постройки этого самого гнезда я ей тоже не давал.

И таки я только в этот момент я обратил внимание на большой ворох всяких веточек, листочков и тряпочек в одном из углов клетки. В самом деле, гнездо. И, судя по тому, что заметно округлившаяся за последние дни Шушера за время, пока мы с Салаватиком перепираемся, уже вторую полоску мяса заточила, аппетит у нее явно повысился. Интересно, с чего бы это?

— В следующую поездку в Паселы, через неделю, я отправил тех ребят, которые туда не ездили в прошлый раз. И хоть и нам, в нашем хозяйстве, еще очень многое, чего недоставало, кроме как на самые неотложные нужды, типа алхимических реактивов и патронов, нашу с Салаватиком долю из полученных денег я распорядился не тратить. Кстати, Самигуллин даже словом не возразил против такого грубого ущемления своих прав. Кивнул только, уселся за баранку нашего первого броневика и отбыл. А я остался. Причем даже с радостью. Очень уж мне хотелось хоть чуточку познакомиться с одной из наших новых поселянок поближе.

Блин! Еще бы кто-то мне подсказал, с какой стороны мне к этой молчунье подступиться! Реально, услышанные от Ани слова за те немногие часы, что мы провели в совместном обществе, можно, наверное, по пальцам одной руки пересчитать. Вон, та же Аленка, несмотря на имеющегося у него жениха, смеется, в меру кокетничает с другими парнями, а эта только своими огромными голубыми глазищами на меня изредка зыркает. Вот, спрашивается, каким же образом мне к этой неулыбчивой красавице вообще подступиться?

Но все же повод я отыскал. Воспользовался, так сказать, служебным положением предводителя общины. Под предлогом наилучшего устройства ее на общественно-полезные работы подошел к ней с просьбой, хоть чуточку рассказать о ее необычной магии (реально, я о таком разделе, как магия подобия, до этого ни разу вообще не слышал).

— Я, признаться, и сама знаю о своей магии очень немного, — уставившись на сцепленные перед собой пальчики рук, начала рассказ Анюта. — В Южном меня использовали исключительно в качестве приставки к нашей поселковой рации.

— В смысле, приставка к рации? — Резко насторожился я. — Она же должна быть вообще от всякой магии быть заэкранированной, чтобы хоть как-то работать, как же в таком случае, твоя магия там проявлялась?

— Не знаю, как у вас, а наша рация заэкранированной не была, — впервые подняла на меня взгляд красавица, — а когда наш поселок эти твари уже штурмовали, я даже смогла вообще, не включая рации, подать по ней сигнал тревоги. И те, кто поблизости от Южного были, меня услышали и мне ответили.

— Не только те, кто поблизости. Мы вообще к вам в поселок на помощь прибыли, именно из-за того, что услышали у нас тут, в поселке, этот твой зов. Ты еще Беркута и какого-то… Ильича звала.

— Александра Ильича. Он у нас самый главный среди… — голос моей собеседницы затих до минимума, — … охотников? Во всяком случае, его отряд именно так все называли, хотя знакомые девчонки мне рассказывали, что он со своей ватагой не охотится вовсе, а на охотников из других поселений нападает.

— Ладно, черт с ним, с этим бандитом, — опомнился я, поняв, что наш разговор принимает неприятный оборот, и девушка вообще может от меня закрыться. — А еще что-нибудь из области магии ты когда-нибудь применяла?

— Когда я рядом с Аленкой, я могу немного лечить.

— В каком смысле, лечить? И при чем здесь Аленка?

— Ну, насморк могу вылечить или сделать, чтобы царапины быстро зажили. А Аленка очень даже при чем. Она же у нас маг жизни, вот я, очевидно, и копирую немного ее способности, без нее же целительство у меня вообще не получается.

— Погоди, я вот сейчас не понял. Аленка же, вроде, на артефактора училась? — Переспросил я.

— Ну, да, училась на артефактора, а вот способности у нее открыты к магии жизни. Просто целители и друиды — почти закрытые касты, посторонних не обучают, вот она и клюнула на предложение княжеского рекрутера работать в пограничном поселке взамен на бесплатное начальное обучение артефакторике.…Ой! А она вам разве об этом не сказала?.. — Ну, хоть общую тему для разговора отыскали, и то хлеб.

После беседы с девушкой, обратно к себе в комнату, я возвращался одновременно очень сильно раздосадованный и одновременно питающий кое-какие надежды на продолжение нашего, с Анютой, общения. И досадовал я в первую очередь на себя самого. Точнее, на свою полнейшую необразованность по части магии. Я ведь, в самом деле, до этого самого разговора даже не подозревал, что артефакторики и алхимии, как отдельного вида магии, вообще не существует. Изучаемое ремесло такое есть. Точнее даже, скорее это тоже виды проявления магии, сродни творимым магами заклинаниям, а вот отдельного вида магии — нет.

Вот так! Занимался, занимался, чуть ли не профессионалом алхимиком уже себя считать начал, а тут такое…. Наверное, когда ей пришлось разъяснять мне такие прописные истины, Анюта про себя немало удивилась.

И, кстати, как я понял из ее разъяснений, и с артефакторикой, и с алхимией, полностью аналогично заклинаниям, лица, обладающие сродством с определенным видом магии, артефакты и эликсиры любой другой направленности могут творить только ограниченно. Так сказать, самые простые, наподобие тех же заклинаний самых низших уровней.

А еще Анюта мне призналась, что поблизости от меня у нее возникает странное чувство, что ко мне ей нужно держаться поближе. — Сказала и зарделась. Интересно, это она мои чувства к ней непроизвольно копирует, или у нее, таким образом, пробуждается мое фирменное предчувствие?