Жанна бродила в одиночку по подземным коридорам! Битком набитым вооруженными убийцами, заговорщиками и змеи знают кем еще.

А еще паршивее, что этими же катакомбами бродила десятилетняя девочка! И бродит до сих пор, если не хуже.

Правда, для нее юный Мальзери вместе с еще более юным Илладэном — уж точно безопаснее короля и Гуго.

— Мы найдем ее! — Рунос сжал принцессу в объятиях. На миг зарылся щекой в густые смоляные кудри. — Когда выйду, закрой обе двери. Во дворце…

Поздно. Закрыться должен был он сам. А уже потом обниматься с любовницей.

Привык, что любую дверь всё равно вышибет могучий кулак Эрика? Так его как раз сейчас нет, забыл?

Жрец Белой Матери, Посвященный Второй Ступени, единственный выживший из семьи, называется!

Первым ввалился вооруженный Октавиан. В правой руке пистолет, в левой — шкирка дрожащего Карла. Так что кто еще на самом деле перешагнул порог первым… Переполз.

Диего — след в след за ними третьим. Но не последним. И увешан оружием не хуже кузена. Горячим и холодным.

Следом — Ее Величество королева Полина — встрепанная, поцарапанная, с разбитым лицом. Облик скорее бандитки, чем феи.

За ее спиной — Кати… Хоть что-то хорошее.

Замыкает шествие вооруженная девица. Чем-то (сердце кольнуло болью) неуловимо похожая на Элгэ. Та же необычная красота — пряная смесь дикости с утонченностью.

Впрочем, вооружены все. Даже Кати сунули кинжал поменьше. Держит она его как веер. И отнюдь не восточный боевой.

Судя по гравировке — по пути грабанули королевскую оружейную. Там со времен прежних королей (поприличнее) завалялось много чего. И до сих пор еще не всё разворовано. Зачем слугам сталь без драгоценной инкрустации?

Кажется, целитель зря пожелал юным родственникам Элгэ по пути встретить Полину.

— Рунос, — чуть изменился в лице Октавиан.

Окажись здесь Жанна одна…

Только можно не надеяться — юный Мальзери с пути и сейчас не отступит. Не из таких. Да и поздно уже.

И как же Рунос предпочел бы не втягивать в это принцессу! Больше, чем уже успел втянуть.

Увы, безопасных мест во дворце не осталось вовсе. Гуго с солдатней заполонили верхние покои, заговорщики — подземелья. А Эрик, если вообще жив, по возвращении покарает не только виновных, но и всех, кто заодно под руку попадется.

Карл замычал втрое громче, бешено сверкая глазами. Ярость пополам с ужасом. Значит, всё еще не осознал полноты опасности. Иначе уже вымаливал бы пощаду. Храбростью он не отличался никогда.

Не начался бы приступ. А то будет им тут вместо заложника труп. А сначала — много шума.

— Ваше Высочество, — вежливо склонил голову юный Мальзери. — Именно вас я предпочел бы не тревожить, но…

Но выбирать не приходится. И в таких играх каждый сам за себя. В крайнем случае, за своих союзников. Знаем — видели.

Октавиан и так еще до кучи — за кузена и совершенно чужую девочку. Не юноша, а уникум, можно сказать. Заговорщик, бандит и интриган с принципами.

— Вы меня уже потревожили, — бесцеремонно перебила принцесса. — Так что к делу — без предисловий.

А вот она вряд ли не понимает, что в случае чего их попытаются убить. И не та у Руноса магия, чтобы накрыть здесь сразу всех. Трезвыми. Это ведь не бывшее святилище — черпать Силу неоткуда. А Жанна любовника скорее недооценивает, чем наоборот.

Глава третья.

Эвитан, Лютена.

1

Ну, влипли. И что? Октавиан прав. Паниковать рано.

Можно подумать, в монастыре под занесенным мечом приговора было безопаснее? Опасность — та же, зато не было вооруженных союзников и заложника-короля. Так что считай, Ирия, ты сильно выросла. Стала более везучей.

А если из дворца найдется выход через катакомбы — и вовсе отделаемся легким испугом. А если повезет совсем — он станет еще и последним. В хорошем смысле.

Кати жмется то к матери, то к сестре. А иногда бросает восторженные взгляды на Октавиана. Как недавно сама Ирия — на Всеслава.

В монастыре всё дышало тоской и смертью. А тут даже подземелье — теплое, почти светлое. С таким-то количеством факелов. Слишком уютно. Всё равно, что смертников перед казнью запереть в хорошо протопленных личных покоях.

Хотя выдают же им вполне приличный ужин.

И всё равно — странно. Не удается проникнуться ужасом ситуации. Ни сырости, ни банальной плесени. Будто обычный дворцовый этаж. Даже багровые факелы зловещности не добавляют.

Опасность позади кольнула затылок, скользнула мимо, зацепила краем жгучего плаща…

Сглазила сама себя, дура!

Рунос оседает на пол — молча и без стона. Закричала Жанна — дико, по-звериному. Склонилась над… любовником?

И едва не заорала Ирия. Такая же рукоять чернела из груди отца. Там из груди, здесь — из спины.

Только трусы бьют в спину! И вообще — последние сволочи.

Но почему — его?

А позади что-то хрипнуло, булькнуло, осело…

— Рун! — Октавиан отшвырнул окровавленный нож, кинулся к другу…

Трус и ничтожество король Карл погиб в бою — пародия на героическую смерть. Но почему он выбрал именно Руноса? За что? Тут каждый первый сделал Карлу больше.

И когда он успел развязаться?

— Он хотел убить меня… — простонала принцесса. — Меня!

Жанна шла рядом с целителем. А Карл никогда не был воином. Такой промажет и по мишени в полстены. С двух шагов.

Или Рунос успел закрыть принцессу. Последним усилием. Инстинктом почуял опасность спиной — это он смог! — но сделать уже ничего не успел. Только спасти любимую.

— Диего, помоги, — Октавиан осторожно приподнял Руноса.

— Нож! — кричит Жанна. — Вытащите нож!

— Тогда он умрет. Нам нечем остановить кровь.

— Тогда нужны носилки.

— Их нет.

— Тогда разрешите нам вернуться…

— Как вы объясните смерть Карла? — оборвал ее Октавиан.

— Я или Полина могли бы…

— Для армии вы обе — никто. Престол займет Гуго… до возвращения Эрика. Если, конечно, корону не напялит на себя Всеслав. Этот не допустит напрасных жертв… но вы обе — не напрасные. Да и врачей во дворце нет. Разбежались все, кроме Руноса. Последнего он лично в глушь отправил.

Очередная дверь в коридоре распахнулась — ее не ожидал никто. В полушаге от Ирии. В кого у нее столько невезения — в папу?

Солнечный свет заката ударил в глаза. Резко, неожиданно. Ослепил — как в то утро казни.

На воле всё еще вечер! Даже не ночь.

Медленнее время ползло только под взглядом Карлотты.

И беспомощно щурятся глаза. На закатное солнце, на освещенный им двор, на чеканно-прекрасного белокурого князя.

Круг замкнулся. Тогда было утро, теперь — вечер. От рассвета до заката — два с половиной года. От спасения до смерти.

Всеслав Словеонский и его воины. Ветер треплет черный плащ — цвета войны.

Конец. Князя упомянули всуе — и он пришел.

Он — там, на свету. Они — здесь, в полутьме. Как и положено пленникам.

— Что вы здесь делаете, дамы и господа?

Собираемся дорого продать жизнь. Потому что больше ничего не остается.

— Хорошо, изменим вопрос. — Если раньше здесь холода и плесени не было, то теперь вырастут. От этого голоса. — Кто из вас убил Его Величество?

Кто хочет умереть?

— Что ж. Выбор невелик. Передо мной беглая графиня-отцеубийца…

— Такая же, как вы, сударь, честный человек и верный друг! — прошипела Ирия. — И защитник беременных принцесс!

Терять уже всё равно нечего. Сколько бы Полина ни кривлялась, называя невезучей себя, судьба лучше знает, по кому садануть. Давно выбрала — сегодня решила завершить игру. Надоело.

Жанна покосилась на Ирию — смесь горя и изумления. Этого еще не хватало!

А Диего неуловимо скользнул вперед — заслонил Ирию. Вот только не хватало, чтобы теперь за нее дрались мальчишки явно младше!

— … королевский фаворит и его кузен. Королева — дважды… уже трижды вдова. И ее дочь — жертва домогательств Его Величества…