— Другая секта, не такая строгая? Или слишком малочисленная, чтобы шататься еще и по окрестностям?

— Хотите мою версию? — состроила гримаску Белла. — Вы правы — секта. Да еще какая. Ничего не напоминает? Сумерки, ночь, закрытые двери, боязнь их открыть. А хозяин не пол разглядывал, а наши тени. Книжка «Самые жуткие истории Мэнда» — на третьей полке шкафа.

— А еще Водные Девы и маленькие человечки, что живут под деревьями? — неуверенно протянул Вит.

— Насчет Дев не знаю. — Грегори уже верил во что угодно. — Но о Детях Ночи я читал не в одной легенде Мэнда.

— А я читал о Ведьме Севера и Колдуне Юга. И о деве Исольде, что могла принимать облик рыси, волка и орлицы.

— Кстати, о людях-волках я тоже читал. И мне всё больше кажется, что и в связи с Мэндом — тоже. Но дело не в этом. Что бы здесь ни творилось, мы — не охотники за местной нечистью. В чужой монастырь… Мы должны просто дождаться утра, спуститься в общий зал и узнать новости. Не о нечисти.

— А если эти… Дети Ночи или люди-волки возьмут и залезут к нам в окно? — Судя по горящим глазам Беллы — не так уж она и испугана.

— Волки не залезут на второй этаж. А Дети Ночи не могут войти без приглашения. Это есть во всех легендах, раз уж мы решили в них верить.

Вот только легенды расходятся на предмет, нужно ли приглашение в ничье жилище. Например, в гостиницу.

Правда, хозяин явно считает, что замки́от нечисти спасают. И всё еще жив. И с тенью.

— Еще от них должен защищать солнечный диск — диски у нас есть. А если не поможет — есть еще огонь, свечи. Сделаем факелы. Заранее. И спим по очереди.

— Я тоже дежурю, — ухмыльнулась Белла. — И только попробуйте спорить. Или вовремя не разбудить.

Глава седьмая.

Мэнд, Тайран.

1

Счастье нужно хранить от всех. Беречь. Или оно исчезнет, растворится. Его сожрет чужая зависть.

Эленита радостно улыбнулась. Всё так хорошо. Только страшно. Элен ничего не боится, когда Виктор — рядом. Но он не приходит уже две ночи. Где он, у кого? Почему даже ничего не объясняет?

Нужно забыть эту глупую ревность! Виктор изменял всем, даже Элгэ. Когда-нибудь в будущем он поймет, что такое верность. Но пока еще ему это незнакомо. Все мужчины изменяют возлюбленным, и даже некоторые дамы. Элгэ вовсю флиртовала с Лоренцо Винсетти и вряд ли только флиртовала. Из них двоих с ума от ревности сходил Виктор, а не она.

И герцог Алексис не был верен герцогине Кармэн, как и она — ему. А они ведь родители Виктора. Так откуда ему знать, что бывает иначе? Что иначе — лучше? В сердце и в постели Элен всегда будет только он, лишь он один. И когда-нибудь любимый это оценит!

Так где же он?

— Что мог забыть принц Виктор у этой монашки?

Ледяной ветер задул во все окна — несмотря на летнюю жару. Это о ней? Все уже знают? И Элен называют при дворе… так⁈ Настолько презирают?

А известная сплетница — графиня Элоиза Ледан — продолжает стрекотать:

— Был таким блестящим кавалером! А теперь виляет хвостом у ног какой-то серой мыши! После красавицы Элгэ-то! Вы только представьте эту моль в илладэнском костюме Элгэ! С кастаньетами!

Заткнуть уши, выбежать, зарыдать? Нет. Так будет еще хуже.

Просто эта глупая курица сама считалась его любовницей. И на Элгэ она похожа не больше самой Элен. Пусть тоже попробует влезть в ее узкие в талии платья или изящные бальные туфельки. Элените платья Элгэ великоваты в груди, а туфли могут даже слететь. Зато слониха Ледан туда не войдет, даже если похудеет раза в полтора.

Жаль, что высказать такое вслух не хватит смелости. Никогда.

Небось при жизни Элгэ Ледан ее терпеть не могла. Зато теперь — верная хранительница памяти!

Раньше Элен относилась к другим дамам скорее никак. Ну, кроме Элгэ, но ту ей было любить не за что. Ни у кого не хватит благородства любить соперницу. Счастливую соперницу!

И она не стала лучше оттого, что умерла.

А теперь… Как же хочется вцепиться корове Ледан в волосы!

— Или он хочет посмеяться? Зачем ему какая-то главная монашка, пусть и королевская племянница?

Что?

— А я слышала, герцогиня Анжелика — красива и лицом, и телом, — пустила шпильку Эльвира Лэйн.

Острая на язык веселая вдовушка возражала против отъезда в Мэнд хлеще самой Кармэн.

— Старая дева… — презрительно пожала Элоиза полными покатыми плечами. — Высохшая и тощая, как палка. Ей уже двадцать пять или около того.

Можно подумать, самой Ледан — меньше? Или если не старая дева, а шлюха, так любой возраст — ничего?

Анжелика. Принцесса Анжелика или как ее тут называют? Графиня? Аббатиса Анжелика.

Не может быть. Зачем Виктору монахиня? Зачем монахине мужчина? Не может быть!

Да, Вик — самый лучший, но эта Анжелика ведь дала обет! Или королевским племянницам можно всё?

Элен сама спросит любимого, как только он вернется. Если осмелится спросить. И если он вернется.

— Двадцать три, как мне, — усмехнулась Эльвира. — И, кажется, лет на десять меньше, чем вам, графиня.

— Мне еще нет и тридцати! — взвилась Ледан.

— О, простите. Я не знала вашего возраста и определила на глаз.

— О, могу порекомендовать отличные капли от близорукости.

— Что вы? Я вижу отлично. А вот моя матушка может вам порекомендовать отличный крем от увядания кожи. И средство для густоты волос.

Эта Анжелика и впрямь «красива лицом и телом»? Она, наверное, стерва, как и Элоиза. И язва, вроде Эльвиры.

Королевская племянница. И Кармэн, и Жанна — красавицы. Принцессы иными просто не бывают.

А монахиня кажется недоступной. Мужчинам нравятся недоступные женщины. В отличие от тех, что… никому не нужны.

Элгэ тоже дразнила и отвергала Виктора месяцами. Можно позволить себе быть такой, когда ты прекрасна, как солнце.

Ничего, Виктор вернется рано или поздно. И всё объяснит!

Элен ждала так долго. Дождется и теперь.

2

Король не хочет видеть Кармэн. Опять. И снова.

Да, и сегодня — тоже. И толку-то от ее нарядов, притираний и готовности ко всему?

Может, после? Жди, гостья-пленница.

Сколько дней подряд герцогиню Вальданэ кормят этой сказкой? Уже не вспомнить.

Выйти погулять в сад? Или заглянуть кого-нибудь навестить? А заодно порадовать шпионов — графских и королевских.

Так, самой навещать не придется — стук в дверь.

Граф стучит иначе — увереннее и… вежливее. А так колотятся либо назойливые кавалеры, либо юные девы.

Так гувернер или Изабелла? Дерзкая воспитанница строгой дуэньи?

Именно она. Гувернер обхаживает юных смазливых служанок, а не стареющих вдов.

Не вошла — влетела. До боли напомнила Арабеллу. И саму Кармэн — в юности. Когда та была моложе, сильнее и любимой племянницей дяди Арно.

— Меня завтра вызывают во дворец! — выпалила девушка. — Король желает меня видеть.

— Похоже, король желает видеть всех, кроме меня, — грустно пошутила Кармэн.

— Если хотите — при встрече замолвлю за вас словечко, — съязвила девица. Зло и… жалко.

— Буду вам признательна.

— Вы не понимаете. Скажите, вы всегда были такой?

— Какой?

Дурой? Да. А с годами это усугублялось. Прежде «прелесть, какая дурочка», теперь — «ужас, что за дурища!»

— Жили в Бездне и в упор этого не видели.

Нет. Когда муж изменял Кармэн, она радовалась, что он всё равно ее любит. И не нужно возвращаться в дом матери, жить чужими подачками и ждать мести Гуго.

Радовалась детям, балам и поклонникам.

Просто Бездн много, и все они — разные. Сравни нынешнюю с той, что еще хуже, — и вот уже всё не так плохо.

— Возможно. Но если ты меня просветишь, — ослепительно улыбнулась Кармэн, — вдруг я прозрею? И разгляжу жуткий, зловещий оскал черной Бездны во всём его мрачном великолепии? Может, тогда наконец ужаснусь?

— Вы — дура! — заорала девица.

Как Кармэн — в десять лет. На единственную не сбежавшую служанку. Когда узнала, что та шпионит на Его Величество отца. И от него же получает жалованье звонкой монетой. Куда щедрее, чем жалкие подачки его жены и дочери. Крохи, урываемые ценой дырявых чулок и вытертых одеял.