Значит, гуговцы уже идут? Может, не станут подниматься сюда? Если запереть дверь, затаиться… Мирабелла умеет молчать. Уже умеет.

Если гуговцы не поднимутся — то лишь потому, что найдут добычу ближе. Девочек без безопасного укрытия.

— Эйда, пожалуйста…

Ну и змеи с вами!

Нет… этих лучше не упоминать! И уж тем более — не отправлять туда безобидную Жюли. Даже в компании небезобидного Веги.

Быстрый взгляд на спящую дочь. Нет, уже не спящую.

— Мама, им можно открыть. Они — не злые. Злые еще не пришли…

Да. А то этот Игнасио сам себе откроет. Ногой. Он ведь не злой.

А злые идут.

Завернувшись поверх ночной рубашки в теплую (и длинную!) шаль, Эйда приоткрыла дверь. Пытаясь сдержать перестук зубов.

И Игнасио Вега тут же проскользнул в комнату. На миг вжав Эйду в стену. А кто виноват, что не успела отступить? Она вечно чего-нибудь не успевает…

— Вы — потрясающе красивы, сударыня, но вам следовало предупредить меня о своем родстве с бароном Ивом Криделем. В этом случае, поверьте, я в нашу предыдущую встречу разговаривал бы иначе.

— То есть если я — не племянница Ива Криделя, значит — шлюха подзаборная? — разозлилась Эйда. Не вовремя.

Но что ждало бы ее — не сумей она под шумок удрать?

— Простите, сударыня. Но вы на тот момент и проживали там, где обитают дамы упомянутого вами сорта. Разве что уровнем выше того самого забора. Но заведение было не из лучших. В любом случае, на споры времени тоже нет. Мы немедленно уезжаем. Бордель-маман предупреждена.

— Вы с ума сошли…

Как и она сама. Но бежать куда-то — с Вегой? Жюли не в счет. Она переменчива как ветер. И сегодня верит любовнику, завтра — нет.

— Увы, не я, а Лютена. Один безумный король сменил другого. И отныне для вас небезопасно в любом борделе. Даже в этом. Кроме того, племяннице Ива Криделя вообще нечего делать в борделях.

О да. Только в поместье извращенца с экзотическими фантазиями.

— Вот как, значит? — вздохнула Эйда.

— Вы мне не верите?

Доверить еще и Мирабеллу?

— Верю в безумных королей, но не в вас. И неужели вы считаете, я доверю такому как вы ребенка?

На миг он даже побледнел. Неужели обиделся?

— Эйда, вы, кажется, не поняли, — отбросил он «сударынь». Вместе с лишним хладнокровием. — Через пару часов здесь будет пьяная солдатня пьяного же короля Гуго. Их не остановит никто. Они теперь — хозяева города. Вы доверите ребенка им?

— Бордель-маман Клотильда…

— Уважаемой бордель-маман Клотильде есть, где укрыться. Но если вы помните, у вас найдутся еще и личные проблемы. А она поклялась кое-кому, что никак ни с проблемой, ни с вами не связана. Эйда, как вы думаете, что эти проблемы сделают с клятвопреступниками?

— Господин Вега, вы сейчас будете уверять, что отвезете меня к моему дяде?

Которому и в голову не пришло спасти Эйду до сих пор. Как и Ирию.

И даже если он невесть с чего сумеет защитить от… черных — зачем спасать «позор семьи» от заслуженного монастыря? А ее дочь — от приюта?

— Именно туда и отвезу. Даже если мне придется волочь вас силой.

— Не сомневаюсь, вы справитесь.

— Эйда, что вас сейчас смущает? Я ведь уже извинился.

Ну если это считать извинениями!

Интересно, если Роджер Ревинтер извинится — его тоже положено простить? И считать инцидент исчерпанным?

— Тогда в чём дело? В моих постельных вкусах? Поверьте, их вполне разделяет Жюли — когда забывает, что дочь священника. Вы мне для этого без надобности. И поверьте, если еще сомневаетесь, — я предпочитаю взрослых любовниц.

— Отрадно слышать. Но вы только что упомянули о моих проблемах. Или вы считаете, они не найдут меня в поместье дяди? А он сам будет безмерно счастлив, что я принесла ему столько проблем?

— Эйда, — теперь его голос звучит как-то слишком устало, — просто поверьте мне, ладно? Я ведь ни слова не сказал про поместье Кридель. Мы немедленно едем к вашему дяде. Туда, где он сейчас находится. И поверьте еще в одном: если у вас есть порядочный родственник — это он. Не сомневайтесь — мне, как и вам, есть с чем и с кем сравнить.

3

Мчит через город карета. Не из Лиара в Лютену. Не из Тенмара — туда же. И не из особняка — в Алисин дворец.

Где Алиса, где ее дамы? Даже дура Лорелея? Шанс исчезнуть был только у Камиллы. И у Жаклин.

Раненый Рунос не приходит в сознание, словеонский коновал говорит: теперь только ждать. Вокруг глаз принцессы — темные круги. Тихонько рыдает Кати.

Октавиан и Диего — в другой карете. Если еще живы. Доверять Всеславу — не разумнее, чем Ревинтеру. Если ему такое невыгодно. Почему Ирия не поняла этого раньше? Почему не поняла с самого начала?

А вокруг — словеонцы, словеонцы, словеонцы. Покидают Лютену. Всеслав перед отъездом заглянул во дворец. Но и не подумал заодно освободить запертых в Ауэнте. Почему же в прошлый раз было иначе? Потому что тогда он не рисковал ничем? Или всё еще хуже?

Гарнизон Всеслава на рысях уходит в Словеон. За Лютеной пленных пересадят в седла — обещал кто-то из офицеров. И не отреагировал на просьбу спасти узников Ауэнта. Или передать ее Всеславу.

Просьбу о Руносе верный служака тоже проигнорировал.

Гарнизон — за Лютеной. Значит, скоро.

Трясется возок. Страдальчески морщится принцесса — Руносу сейчас тряска смертельно опасна. Ирония судьбы — лучшего в Лютене врача кое-как подлатали словеонские бездари. Любая шаманка справилась бы лучше.

Как они собрались везти его в седле? Или думают, что не понадобится? А пока просто обеспечили молчание Жанны?

Как Анри вез Грегори Ильдани? Но он спасал парня от застенков и казни, а Руноса просто волокут как пленника.

Кати то плачет, то сжимает кулачки. Мы с тобой одной крови, сестренка. Пусть и не родная.

Зачем Полина назвалась убийцей Карла? Потому что кого другого называть опасно — вдруг начнет спорить. Жить-то каждый хочет сам за себя. А Всеслав обещал чуть что — перебить всех.

Мачеха так и умерла толком не разгаданной. Оставив детей на ненавистную падчерицу. Жила стервой, погибла героиней.

В окне мелькнул покосившийся домишко. В просвет между конскими боками.

Предместье? Значит, скоро. В седла. А Рунос — в смерть.

Впереди — Словеон. И вновь от Ирии Таррент ничего не зависит. Если уж не зависит от рожденной в пурпуре принцессы, запросто прихваченной в заложники…

Спасти бы хоть Кати! Раз уж она разучилась лицемерить, зато выучилась бесстрашно дерзить в глаза.

Кто найдет Эйду, кто — ее дочь? Кто присмотрит за Иден?

Словеон… Когда-то глупая девчонка из лиарского замка мечтала, что словеонский князь увезет ее туда. А Полину пристрелит.

Домечталась — в очередной раз.

Глава пятая.

Эвитан, Южная Ритэйна.

1

До первого разговора Всеслав снизошел на второй день пути — к вечеру. Прежде дорога прерывалась лишь краткими остановками. На сон им обещали часа четыре в день. В ночь. Сегодня. Из которых минут пять уже прошли.

Надо было отсыпаться в карете. Про запас. Впрок.

Угрозу насчет седел князь сдержал. И не сделал поблажек даже Руносу — несмотря на все протесты и угрозы Жанны. Просто целый день ее везли связанной и с кляпом — пока не утихомирилась. Ирия и прежде видела такое смирение. На себе испытала.

Врач всё еще жив, но надолго ли его хватит? Увы, для Всеслава он — наименее ценное приобретение. Просто средство удержать Жанну от крайних мер.

— Ирэн. — Рука принцессы теплая на ощупь. Уже отогрелась после пут. — Я так поняла, вы давно знакомы с нашим тюремщиком?

— К сожалению, да, — грустно усмехнулась Ирия.

Каковы планы Всеслава в отношении Жанны? Если поддержать ее права на престол, то первым же указом она его казнит. Или нет? Рунос может и выжить, а политика — это политика. Иногда и с врагами объединяются. С теми, кого готова была зубами рвать в клочья.