Наконец он повернулся к Римо:

— Это невероятно.

— Выкладывайте.

— Если верить этому человеку, коммерческий груз, который «Буран» вывел на орбиту, не был ни российским, ни американским спутником. Он принадлежал третьей стране.

— Какой?

— Парагваю.

Доктор Харолд В. Смит пытался докричаться до Римо через более чем десяток часовых поясов:

— Что?

— Парагвай! — кричал в ответ Римо.

— Что вы сказали?

— Я сказал, что парагвайцы наняли русских, чтобы те запустили на орбиту эту хреновину!

— Какую хреновину?

— Космическую!

— Наверное, вам лучше перезвонить, — посоветовал полковник Рушенко.

— Мне и так понадобилось полтора часа, чтобы дозвониться! — огрызнулся Римо. — К черту ваши советы!

— Что «к черту», Римо? — орал на другом конце спета Харолд В. Смит.

— Послушайте, Парагвай запустил эту чертову штуку! — взревел Римо, окончательно выходя из себя.

— Римо, не стоит так нервничать.

— Она превратила советские «шаттлы» в кучу пепла!

Полковник Рушенко, видя беспомощность американцев, загадочно улыбнулся.

— Что? — осипшим от волнения голосом переспросил Смит.

— Их «шаттлы» испарились.

Следующие слова Смита были заглушены зловещим гулом, похожим на артиллерийскую канонаду.

Все взоры устремились к окну, за которым в отдалении возвышалась пусковая установка для ракетоносителя «Энергия».

Пусковая была охвачена ослепительно ярким ореолом, настолько ярким, что болели глаза. Воздух звенел. А затем огненный сноп исчез, словно втянутый обратно небесным сводом, а вместе с ним исчезла и пусковая установка, на ее месте клубился столб дыма, который быстро исчезал, разгоняемый тепловой волной.

Даже через герметические окна они почувствовали, как эта волна накрыла здание центра управления. Дрогнули и заскрипели оконные рамы.

— Такого еще не было, — с тревогой в голосе произнес Римо.

— О чем вы говорите? — раздраженно буркнул Рушенко. — То же самое произошло ровно полтора часа назад.

— Дважды в одном и том же месте. Раньше такого не было.

— Нехорошее это место, — промолвил Чиун. — Похоже, мы чем-то рассердили солнечного дракона. Не стоит нам здесь оставаться.

— Я не верю в солнечных драконов, — заявил полковник Рушенко.

— Хотите верьте, хотите нет, но эта хреновина пытается стереть Байконур с лица земли, — сказал Римо.

— Ленинск. Я согласен с вами. Надо убираться отсюда.

Вертолет доставил их обратно к «Яку».

Команда сидела в самолете, укрывшись в сортирах.

Римо быстро вернул их на место. Не успел самолет взмыть в воздух, как небо прорезал третий по счету огненный столб, и машина сотряслась от страшного удара.

Все, что осталось от Байконура, — это три черных пятна на земле. Совершенно одинаковой формы и размера. Расположенные в ряд.

— Я уже готов поверить в версию о разгневанных марсианах, — сказал Римо.

— Возможно, таким образом они пытаются что-то сообщить нам, — предположил Чиун.

— Иди ты.

— Я бы с удовольствием, — буркнул Чиун.

«Як» набирал высоту, все больше удаляясь от злополучного космодрома. Они смотрели на дымящиеся руины, пока те окончательно не скрылись из виду.

Четвертого удара не последовало.

— Надеюсь, Смит понял, что я ему сказал, — проронил Римо.

— Кто такой Смит? — как бы между прочим спросил полковник Рушенко. — Ваш благодетель?

— Потом напомните мне убить вас, — сказал Римо.

Полковник Рушенко замолчал, но про себя отметил имя: «Смит». Возможно, кличка. Но с американцами надо держать ухо востро и не сбрасывать со счетов ничего из сказанного ими.

В Кремле уничтожение космодрома Байконур и космических челноков произвело эффект ядерного взрыва.

В былые времена это была бы чрезвычайная ситуация, требовавшая чрезвычайных мер. Стратегические ракетные силы, с их ударным ядерным потенциалом в виде ракет СС-20 и комплексами «Тополь», были бы немедленно приведены в состояние готовности № 1.

Но времена изменились, и Россия была уже не та.

Потребовался час, чтобы о происшествии стало известно в Кремле. Час ушел на сборы. Третий час руководство обсуждало возможные ответные действия.

К исходу этого третьего часа все, начиная от Президента, кончая министром обороны, были в стельку пьяны.

— Должны же мы возложить на кого-то ответственность за содеянное, — заявил Президент, ударяя по столу увесистым кулаком.

— На Америку, — подсказал советник.

— Правильно. На Америку.

Итак, было решено возложить ответственность на Америку.

Командованию Ракетных войск стратегического назначения было приказано готовиться к нанесению удара возмездия.

— Удара по кому? — осведомился командующий РВСН.

— По Америке, по кому же еще! — с трудом ворочая языком, рявкнул министр обороны.

— Но они нанесут ответный удар превосходящими силами и сотрут нас с лица земли.

В Кремле призадумались. В раздумье опорожнили еще бутылку «Столичной».

Наконец министр обороны снова связался с командующим РВСН.

— Вы правы, — сказал он. — Часть ракет надо нацелить на Китай. На всякий случай.

— Есть, генерал.

Урегулировав этот вопрос, российское руководство продолжило топить свои горе в стакане. Внезапно кто-то вспомнил, что надо бы сообщить о случившемся генерал-майору Станкевичу из ФСК.

— Генерал Станкевич, с сожалением извещаем вас, что космодром Байконур уничтожен тем же самым сверхмощным оружием, которое на этой неделе дважды наносило удары по объектам в США.

— Значит, американцы не виноваты.

— Ошибаетесь. Кроме них, некому.

— Что?

— Кроме американцев, винить некого. У них технология, у нас ее нет. Ваша задача доказать это.

— Что, если это не так? — спросил Станкевич.

— Тогда докажите, что это не так. Только поторопитесь. От того, узнаете вы истину или нет, зависит судьба родины и всего человечества. Действуйте. Собирайте информацию и немедленно обо всем докладывайте.

На этом разговор оборвался. Нет, трубку не положили, она просто выпала из пьяной руки.

Станкевич осторожно повесил трубку желтого, как сливочное масло, телефона и погрузился в раздумья.

Ему предстояло принять самое тяжелое решение в своей жизни. И окажись оно неверным, человечество будет обречено.

Станкевич выдвинул нижний ящик стола. «Самое время выпить», — решил он.

Президенту США позвонили из управления разведки Агентства национальной безопасности.

— Сэр, похоже, космодром Байконур уничтожен тем же оружием, которое нанесло удар по нашему «шаттлу».

— Значит, русские отпадают, — проворчал Президент.

— Сэр?

— Зачем русским уничтожать свой собственный космический центр?

— Мы пока не готовы к столь категорическим выводам, — осторожно ответил директор разведслужбы.

— Почему нет?

— Возможно, это специальная диверсионная тактика.

— Объясните.

— Они поражают две наши цели, потом, чтобы сбить нас со следа, взрывают Байконур.

— Но это же их космодром! — недоумевал Президент.

— Ну и что? Если не считать станции «Мир», космическая программа русских фактически свернута.

— Их космонавты на «Мире» не смогут вернуться домой, если неоткуда будет запустить космический корабль «Союз», — возразил Президент.

— У них есть центр Хруничева.

— Кажется, он давным-давно умер?...

— Господин Президент, вы имеете в виду Хрущева, а я говорю о космическом центре Хруничева.

— Ах, ну да.

— Возможно также, что космонавтам, находящимся на «Мире», уготована участь камикадзе, — продолжал рассуждать директор разведслужбы. — Если они не смогут вернуться на землю, то не смогут и рассказать, что им известно об этой операции.

— Я отказываюсь этому верить, — отрезал Президент.

— Господин Президент, мы сообщаем только то, что передают наши спутники.