— Мы не можем, — сказал в ответ министр обороны.

— Что вы хотите этим сказать?

— Если мы его собьем, начнется война с Россией.

— Если это русский спутник, война уже началась.

— Этого мы не знаем.

— А если не русский, тогда какое им до этого дело?

На лице министра обороны застыло выражение человека, попавшего в западню.

— Средства-то у нас имеются, — растерянно пробормотал он. — Есть противоспутниковая ракета, которую можно было бы запустить с Эф-пятнадцатого... Или с Эф-шестнадцатого. Надо только навесить специальные кронштейны. Однако вывод оружия в космос запрещен по договору о сокращении наступательных вооружений.

— Вот как?

— Абсолютно точно. Россия — одна из сторон, подписавших договор. Если мы нарушим его, это грозит милитаризацией космического пространства. А учитывая, какие геополитические ветры дуют сейчас в Москве, не исключено, что там найдутся горячие головы, которые с радостью ухватятся за идею начать новую гонку вооружений в космосе.

— Может, и так, — признал Президент.

— Сэр?

— Что, если они провоцируют нас, вынуждая атаковать этот проклятый спутник? Если мы нарушим договор, то тем самым развяжем им руки, и они начнут милитаризацию космоса.

— Это всего лишь гипотеза...

Президент сокрушенно обхватил седеющую голову руками:

— А что вы можете предложить, кроме таких же гипотез? А отсчет времени, которое остается до конца света, уже пошел. Вдруг они задумали уничтожить Вашингтон?

— Если это так, то мы здесь на положении подсадных уток. Против этого нет защиты, кроме упреждающего удара. — Министр обороны помолчал, затем тихим голосом, в котором угадывались с трудом сдерживаемые эмоции, добавил: — Господин Президент, примете ли вы решение о нанесении такого удара?

Президент Соединенных Штатов погрузился в задумчивость, рассеянно разглядывая собственное отражение на полированной поверхности стола. Шли минуты. Президент молчал.

В Москве генерал-майор ФСК Иона Станкевич, допив третий по счету стакан водки, вызвал по интеркому секретаршу и приказал принести ему секретные документы по космосу.

Затем он опрокинул еще один стакан «зеленого змия». Он решил за то короткое время, что оставалось до конца света, выпить как можно больше.

В аэропорту Ла-Гардиа в посадке им отказали. Та же история повторилась и в аэропорту Кеннеди.

— Летим в Бостон, — сказал Римо русскому пилоту, на котором от волнения лица не было.

— Топлива в обрез, — возразил тот.

— Вот и хорошо.

— Вы с ума сошли? Что ж тут хорошего?

— Как только мы сообщим им, что у нас на исходе топливо, они сразу разрешат посадку, — объяснил Римо.

— Они могут заставить нас кружиться, пока мы не разобьемся.

— В России с нами поступили бы именно так. Но здесь не Россия. Это Америка.

Им показалось, что они кружили над международным аэропортом Логана целую вечность.

— Смотри, Римо! — завизжал Чиун. — Там наш дом.

Римо посмотрел в окно. Под ними простирались неприветливые воды Бостонского залива.

— Ничего не вижу — сказал Римо, ничуть, похоже, не огорчившись.

— Видишь тот синий дом?

— Еще бы! Он синий, как Супермен.

— Видишь дорогу на север?

Римо нашел извилистую ленту шоссе, а потом взгляд его упал на каменного монстра — здание, которое Чиун окрестил «Замок Синанджу».

— Жаль, что нельзя спрыгнуть с парашютом, — сказал Римо.

— У нас скоро кончится топливо, — напомнил Чиун.

В этот самый момент заглох один из двигателей.

Римо бросился в кабину:

— Что происходит?

— Топливо кончилось, — сообщил пилот.

— Вы должны были сообщить об этом диспетчерам до того, а не после.

— Я забыл. У меня уже в глазах потемнело от этого бесконечного кружения.

— Вы сможете посадить самолет?

— Если только второй двигатель не откажет.

В следующее мгновение двигатель таки отказал.

— Что мне теперь прикажете делать? — застонал пилот.

— А ваша этажерка может планировать?

— Это реактивный самолет. Он планирует, как кирпич.

— Тогда сажайте его на воду, — сказал Римо, устремляясь обратно в салон.

Беспрестанно поминая имя Господа, пилот опустил закрылки. Самолет вошел в крутое пике.

Римо перешел в хвостовой отсек, зная, что при отвесном падении носовая часть самолета почти наверняка обречена. Чиун с настороженным видом стоял рядом.

Но это была теория. На практике же самолет в последний момент вышел из пике и шлепнулся на воду плашмя. Фюзеляж разломился точно посередине, как булка хлеба.

Внутрь хлынула ледяная вода. Римо и Чиун по молчаливому уговору решили дождаться, пока она целиком заполнит отсек. Собственно, выбора у них все равно не было, поскольку из-за страшной перегрузки они не могли пошевелиться.

Первым пошел ко дну именно хвост. Холодная вода сковала все их члены, словно стальными тисками.

Хвостовая часть ударилась о дно, подняв облако ила. Выплыв из отсека, они увидели беспомощно барахтающегося русского пилота.

Римо вытащил его на поверхность. Там, отдышавшись, все трое принялись озираться по сторонам.

— Неужели я в Америке? — выдохнул пилот, совершенно ошарашенный.

— Мои поздравления, — промолвил Римо.

— Это значит, что я буду жить?

— Нет, — сказал Чиун. — Нам придется убить тебя.

— Пусть живет, — сказал Римо. — Все-таки доставил нас целыми и невредимыми. Только не суй свой нос, куда не следует.

— Мне бы его только согреть, — пробормотал пилот. — Больше меня ничто не интересует.

Чиун погреб к берегу. Римо поплыл следом, одной рукой поддерживая русского. Когда они вышли на обледенелый берег, он хлопнул его по спине, давая понять, чтобы тот проваливал с глаз долой.

— И помни — ты нас не видел.

— Да мне бы сейчас только гамбургерами поживиться да пособие получить, — ответил русский.

Через десять минут Римо и Чиун вошли в Замок Синанджу.

— Хорошо, что я уговорил тебя не брать чемодан, верно, папочка? — сказал Римо, стягивая с себя промерзшую майку.

— Я сам принял мудрое решение. Твои советы здесь ни при чем, — ответил Чиун и удалился в другую комнату, чтобы переодеться.

Римо прошел на кухню и по телефону связался с клиникой «Фолкрофт».

— Где вы? — спросил Смит, сгорая от нетерпения.

— Дома, — как ни в чем не бывало ответил Римо.

— Дома?

— Утром прочтете в газетах. Пришлось совершить вынужденную посадку в Бостонском заливе.

Смит шумно выдохнул, затем произнес:

— У меня есть новости.

— Отлично.

— Два дня назад закрылась холдинговая компания «Парасол». Через международную базу данных я пытаюсь выйти на головную фирму. И еще. Кажется, я нашел, кто финансировал «Биобаббл».

— Кто?

— Доктор Космо Паган.

Римо рассеянно сбивал ледышки с носков ботинок.

— А он-то каким образом влез в это дело?

— Римо, это вам и предстоит выяснить. Я проанализировал его гипотезы. Что бы он там ни предсказывал, он все время возвращается к одному и тому же — к версии о марсианах. Совершенно очевидно, что он, преследуя какие-то собственные интересы, при помощи средств массовой информации пытается создать дымовую завесу.

— Полагаете, это Паган контролирует эту штуку?

— Пока у меня не будет выхода на «Парасол», это единственная зацепка. Римо, отправляйся-ка в Тусон и допроси Пагана. С тех пор как к нему перешел контроль над «Биобабблом», проект переживал финансовые трудности. Возможно, он уничтожил его ради страховки.

— А «Релайент» ему чем помешал? — спросил Римо.

— Паган настроен резко против запуска «шаттлов».

— Допустим, — сказал Римо. — Но Байконур-то здесь при чем?

— Русские держали там свои челноки.

— Должно быть, здорово они его достали.

— Римо, Паган одержим идеей покорения Марса. По моей информации, он страдает редкой формой саркомы, и дни его сочтены. Возможно, он хотел бы, чтобы миссия к Марсу была отправлена как можно быстрее. Должно быть, в больном воображении Космо Пагана высадка на Марс предстает как его последняя заслуга, его научное наследие.