Ему предстояло сделать доклад на совете директоров, иначе он ни за что не стал бы вникать в детали проекта.

— "Парасол-2001" предназначен для предотвращения потенциальной угрозы нанесения удара по нашей планете, — распираемый гордостью, говорил он, стоя перед красочной диаграммой, на которой была графически представлена степень предполагаемой угрозы, выражавшаяся в мегатоннах. Это была зловещая диаграмма. Ему самому делалось страшно, когда он смотрел на нее.

Совет, как всегда, сразу перешел к делу.

— Кто в здравом уме заплатит нам за то, что мы будем защищать планету от мифической внешней угрозы? — без всяких околичностей спросил его Ральф Гонт, исполнительный директор.

— Заплатят, если мы будем единственной реальной силой в космосе.

Ральф Гонт саркастически хмыкнул:

— Зная генералов из Пентагона, думаю, они скорее попробуют воззвать к нашим патриотическим чувствам, надеясь, что мы сделаем все бесплатно — хотя бы затем, чтобы спасти свои задницы. Боулт, спасение мира — дело неприбыльное.

— Я уже думал об этом, — сказал Боулт. — «Парасол» можно переориентировать на землю. Он способен поразить любой наземный военный объект. Никакое другое оружие не имеет таких характеристик.

Члены совета слушали с каменными лицами. Боулта прошиб пот.

— А самое главное, — поспешно добавил он, — это будет самой грандиозной рекламной кампанией за всю историю человечества.

С этими словами Боулт нажал какую-то кнопку на пульте дистанционного управления, и модель «Пара-сол-2001» раскрылась, подобно цветку, обнаружив в своем чреве три аккуратные черные буквы «кью-Эн-Эм». Кью была строчная — изначально это была идея Боулта, которую он выдвинул в первый год работы на компанию и которой очень гордился. Благодаря этому предложению ему впервые повысили жалованье.

— Наша торговая марка. В ночном небе она будет казаться в два раза больше луны. Потрясающий рекламный удар.

Это был решающий аргумент. Совет директоров сдался. У них был только один вопрос:

— Эта штука может причинить ущерб озоновому слою?

— Не беспокойтесь. Я уже думал об этом. — Боулт снова ощутил приступ страха — у него даже мурашки побежали по спине. В конце концов, не кто иной, как он, Ример Боулт, нес ответственность за события, которые привели к подписанию в восемьдесят седьмом году Монреальского протокола, призвавшего все страны значительно сократить к 2000 году выбросы в атмосферу фтористого углерода.

И вот теперь, много месяцев спустя, Ример Боулт снова обливался горячим потом. Члены совета директоров были вне себя. Им уже было наплевать на систему космической обороны, на глобальную рекламную кампанию, на пентагоновских генералов. Они хотели видеть Римера Боулта. Хотели знать: эта штуковина там, на орбите, она принадлежит нам или русским?

Боулт проверил электронную почту.

Поступило одно-единственное послание.

Кому: [email protected]

От: [email protected]

Предмет: Местонахождение.

Я в Канкуне. В отеле говорят, что вы выписались. Необходимо срочно встретиться. Где вы?

Боулт набрал ответ:

К сожалению, не получил вашего извещения. Был вынужден вылететь в Парагвай для переналадки программы «Парасол-2001». Вернусь в Штаты через 48 часов. Все подробности по прилете.

Ответное сообщение не заставило себя ждать:

Оставайтесь в Парагвае. Я в пути.

— Отлично, — произнес Боулт. — Этого сообщения я тоже не получал.

Он стал прикидывать размер понесенных убытков. Картина получалась неприглядная. В прессе по-прежнему раздували марсианскую истерию, которая перемежалась зловещими слухами о неизбежной войне с Россией. Пока марсианская версия оставалась у всех на слуху, можно было надеяться, что русские будут вести себя тихо. Однако он не мог полагаться на авось. Он должен действовать. Решительно, как и подобает руководителю. Если в его руках находилась судьба планеты, то о собственной карьере-то он сможет позаботиться.

— Худо дело, — бормотал он себе под нос, сочиняя послание Мичу в отдел перспективных разработок. — Почти так же, как тогда, в восемьдесят пятом, во время озонового кризиса. И почему я вечно вляпываюсь в такое дерьмо?

Реактивный лайнер выпустил шасси, заходя на посадку в аэропорту Сиэтла. Город был окутан утренним туманом. По фюзеляжу настойчиво барабанил противный зимний дождь.

Мастер Синанджу посмотрел в окно. Из-за тумана не было видно даже кончиков крыльев.

Как вдруг совсем рядом в туманном мареве проплыла, блестя стеклом и сталью, огромная летающая тарелка.

— Римо! — пронзительно воскликнул Чиун. — Мы опоздали.

— Что случилось? — спросил Римо, который только что вернулся на свое место после того, как запер в туалете в хвостовом отсеке истеричную стюардессу.

— Звездные колесницы марсианских оккупантов только что приземлились. Посмотри! Ты видишь это страшное знамение?

Римо склонил голову и посмотрел в окно.

— Ах это, — равнодушно проронил он, устраиваясь в кресле.

— Неужели ты не понимаешь? Это же доказательство. Летающая тарелка.

— Черт побери, Чиун. Это всего-навсего Спейс-нидл.

— Более страшного зрелища я в жизни не видел. Смотри, как она парит над поверженным городом. Обрати внимание на ее холодное величие, на пренебрежение опасностью. Скажи пилоту, чтобы разворачивался. Мы не будем садиться в оккупированном городе, иначе тоже окажемся в руках марсиан.

— Спейс-нидл — это здание. Просто из-за тумана не видно конструкции, которая поддерживает эту «летающую тарелку».

— Это фокус?

— Никаких фокусов. Успокойся. Мы сейчас приземлимся.

— Это пустяки. Наш враг уже обречен.

— Вот на этот счет у меня есть сомнения, — сказал Римо. — Мы пока в точности не знаем, с кем имеем дело.

— Будем проверять всех подряд.

— На это может уйти целый день, а мы должны спешить. Эта штуковина в любой момент может нанести следующий удар.

Харолд В. Смит наконец взломал компьютерную защиту «Куантум Ньютрино Меканикс». Проблема, однако, состояла в том, что в локальной сети «кью-Эн-Эм» не было ничего, что имело бы отношение к аппарату «Парасол», который находился на орбите.

Но Смит не мог примириться с поражением. Слишком часто в последнее время он натыкался на глухиестены.

Перекачав всю базу данных «кью-Эн-Эм» с жестких дисков на магнитную ленту, он запустил программу восстановления уничтоженной информации.

На это требовалось время, и невозможно было предугадать результат. Однако, если корпорация уже приняла меры по предотвращению доступа к своим секретам, это был единственный путь.

Когда они вошли в аэровокзал, Римо позвонил Смиту. По ошибке он скормил таксофону копейку, после чего тот уже отказывался принимать американские центы. Римо пришлось перейти в другую кабинку.

Смит был явно встревожен.

— Римо, — сказал он, — мне удалось получить доступ к файлам электронной почты. — Человек, который нас интересует, проходит под инициалами P.M. Это все, что пока удалось выяснить. Так он подписывает свою корреспонденцию. Однако в личных делах сотрудников «кью-Эн-Эм» нет ни одного человека с такими инициалами.

— Так как же мне его найти? — спросил Римо.

— Он поддерживает связь с R&D. Скорее всего это отдел перспективных разработок. Начните оттуда.

Повесив трубку, Римо повернулся к стоявшему рядом Чиуну:

— Мы ищем человека с инициалами Р. М.

— Рубер Маворс.

— Надеюсь, это просто совпадение.

— Посмотрим, — сказал Чиун.

Они поймали такси и вскоре уже мчались под вечным сиэтлским дождем.

Бартоломью Мич обливался потом. Он не спал три дня и только беспрерывно пил кофе.

Не смея ни на минуту отлучиться из отдела перспективных разработок, он переходил от компьютера к компьютеру, от монитора к монитору, отслеживая маршрут «Парасол-2001». В данный момент он находился где-то над Северным полюсом. Мич подумал, что было бы лучше всего, если бы он там взорвался.