Впрочем, в наше время условия работы по большому счету нивелируются. Главным инструментом стал компьютер, который много места не занимает и никаких особых условий не требует. Беда была только в том, что новоприбывшим специалистам не хватало рабочих мест, но и из этого положения нашелся какой-никакой выход. Технический центр был битком набит, инженеры сидели за столами, на стульях и даже на полу. Многие были в наушниках, чтобы не слышать окружающего шума, и у большинства на коленях лежали ноутбуки — блокнотные компьютеры, занимающие совсем мало места. Некий обладатель облика старого хиппи разлегся на полу в проходе и тоже тыкал пальцами в клавиши. На дисплее его ноутбука сменяли друг друга изображения спутниковых орбит и мелькали какие-то формулы, но в правом верхнем углу красовался маленький портрет какого-то чернокожего с нимбом вокруг головы. С удивлением генерал Дуглас узнал в чернокожем бывшего императора Эфиопии Хайле Селассие. Переступая через него (специалиста, а не императора), генерал понял, что профессор Лемье не только сам лишен всякого понятия о дисциплине, но и сотрудников в свою группу подбирал по собственному образу и подобию. В раздражении генерал чуть не сплюнул прямо на голову престарелого растамана, но все-таки удержался. Он с детства был приучен к дисциплине и не привык плеваться где попало.

Генерал сразу понял, что здесь ему ни с кем побеседовать не удастся, и предъявил очередную претензию полковнику Ричардсону:

— Вы что, все издеваетесь надо мной? Это называется работа? Вы хотите сказать, что спутник делали эти волосатые идиоты, которые теперь пытаются вернуть его на землю?

— Именно так, сэр. «Янг Игл» делали эти самые люди под руководством профессора Лемье.

— Тогда мне все понятно! Понятно, почему потерялся спутник и почему его никак не могут найти! Не удивлюсь, если это они его и украли. Мне все понятно, кроме одного: когда этих шизофреников и наркоманов нанимали на работу, вы что, не понимали, что это такое?? Это же банда террористов вперемешку с сумасшедшими и гомиками.

— Сэр, в группе профессора Лемье нет ни одного шизофреника, ни одного наркомана и ни одного террориста. Самое большее, в чем можно обвинить некоторых из них, — это уклонение от службы во Вьетнаме. Но этот грех, если вы помните, имел даже предыдущий президент Соединенных Штатов.

Генерал открыл рот, чтобы выложить все, что у него накипело, однако Ричардсон, оказывается, еще не закончил свою речь.

— Смею напомнить, сэр, что дискриминация при приеме на работу по признаку расы, пола, возраста, вероисповедания, членства в общественных организациях и образа жизни в нашей стране запрещена. Профессор Лемье захотел иметь в подчинении именно этих людей, и мы их наняли. Все они прошли надлежащую проверку, и нет никаких оснований подозревать их…

— У меня есть основания подозревать всех, — жестко перебил его генерал. — В том числе вас!

Выкрикнув это, Дуглас развернулся и пошел прочь по коридору. Потом все-таки замедлил шаг, обернулся и приказал:

— Предводителя этой банды — ко мне в кабинет.

Сначала Яша Альтман уехал из Советского Союза в Израиль. Это было очень давно и довольно-таки неправда, — по крайней мере, Яша даже по пьянке не желал вспоминать о мытарствах, которые ему пришлось претерпеть ради этого выезда. Во всяком случае, с любимой женой ему пришлось развестись, ибо она была воспитана в семье убежденных на все времена коммунистов, которые каким-то образом и ее убедили в неизбежном скором пришествии светлого будущего в отдельно взятой стране, именуемой отнюдь не Израилем, а совсем даже наоборот — Советским Союзом. Вместе с женой ему пришлось оставить в Союзе годовалого сына, что обошлось ему в несколько лишних взяток. Благо, был Яша серьезным торговым работником и деньги имел немалые. И что характерно — верящая в светлое будущее жена не имела ничего против мелкобуржуазной деятельности мужа, благодаря которой она крайне редко стояла в очередях, а о том, что в стране свирепствует дефицит, знала только понаслышке.

Сумма отступного, которое Яша отвалил жене в обмен на справку, что она не имеет к нему претензий, осталась тайной. Однако известно, что в Израиль Яша приехал уже не таким богатым, каким был на доисторической Родине.

Назвать Страну Советов «доисторической родиной» Яша умудрился, еще находясь в этой самой стране и вдобавок при свидетелях, в результате чего вместо Израиля чуть было не отправился в места гораздо менее отдаленные. Но деньги еще оставались, а время было брежневское, разрядка международной напряженности и всякие такие дела — так что конфликт быстро разрешился ко всеобщему удовольствию.

Сын его между тем обнаружил задатки вундеркинда. В три года он научился читать, в пять шпарил наизусть таблицу умножения, в десять мог без всякой схемы собрать работающий телевизор, а в шестнадцать научился программировать — в тот год в их школе как раз появился компьютерный класс, оснащенный машинами отечественного образца, назвать которые компьютерами мог только человек, никогда в жизни настоящего компьютера не видевший.

Через семнадцать лет после отъезда дорогого папочки сын-вундеркинд получил возможность поехать в упомянутый выше Израиль, с мамой более не советуясь. Однако не захотел. Во-первых, очень уж он любил свою родительницу и не желал портить ей карьеру на партийном поприще (а была его мама, между прочим, членом Ленинградского горкома КПРФ). Но главное было во-вторых. Насколько знал Виктор, за границей любому человеку — даже гению — необходимо вкалывать до седьмого пота, чтобы зарабатывать хорошие деньги, без которых в этой загранице не жизнь, а одно мучение. А работать Виктор не любил. Он мог просиживать за компьютером сутками, забывая о сне и еде — но это была не работа, а удовольствие, за которое денег не платят.

Вернее, не платили до поры до времени.

А потом на горизонте появился Гриша Монахов. Он был совладельцем какой-то оптовой фирмы, все время пребывающей на грани банкротства и все же сумевшей изыскать средства на покупку новых компьютеров. А Витя Альтман время от времени по газетным объявлениям налаживал компьютеры за деньги. Потом Виктор взялся обучить Гришу разным компьютерным премудростям, а Гриша, в свою очередь, помог Вите лишиться девственности, убедив одну знакомую с ним переспать — и в конце концов парни подружились.

Через Гришу Виктор познакомился с Максом, который заразил его убеждением, что отнять у богатых небольшую часть их богатства — не грех, а справедливое перераспределение благ. Техническая сторона дела серьезных проблем не представляла. Изобретенный Виктором метод взламывания компьютерных кодов был столь прост и безотказен, что сам автор порой искренне изумлялся — почему никто не додумался до этого раньше него.

Но на то Виктор и был гением, чтобы совершать открытия, недоступные простым смертным.

И Виктор на пару с Игорьком Демидовым взялись за дело, то есть начали раскалывать зарубежные банковские счета и отечественные кредитные карточки. Сильно, однако, не зарывались — во-первых, Макс со своих позиций то ли анархиста, то ли радикал-социалиста категорически отрицал богатство, и, если бы кто-то захотел использовать общественный канал экспроприации для личного обогащения, группа развалилась бы тотчас же. Но еще большее значение имел другой аргумент, высказанный бывалым моряком Славой:

— Жадность фраеров губит.

В результате после бурных споров молодые люди установили себе оклад — полтора миллиона рублей в месяц плюс ссуды на неотложные нужды.

Не слишком преуспевающий бизнесмен Монахов своею неотложной нуждой считал покупку машины и квартиры, но остальные не проявляли солидарности с ним в этом вопросе. То есть машину и квартиру они тоже хотели купить, но не для Монахова, а для всех вместе. Между тем Гриша считал, что группа должна приобрести машину лично ему, поскольку часть денег, вырученных за его старый «Москвич», проданный в период очередного банкротства фирмы «Димитрий I», ушла на первоначальное оснащение базы в Дедове.