А что? Олли сдал меня, не задумываясь. Джентльмен называется! Я все понимаю, интересы следствия, да и не абы кто пропал, но мог бы сначала лично поговорить… Хотя нет, не мог. Между нами нет ничего личного…

— Вы были рядом с ее домом, — нашел новый аргумент инспектор. — Ничего необычного не видели?

Самым необычным из виденного мною вчера был Саймон Вульф, поедающий булочку за столом профессора Милс. Но сомневаюсь, что это заинтересует полицию.

— Нет, я ничего не заметила.

— Вы уверены? Сможете в этом поклясться?

— А вы сможете поклясться, что ни в чем меня не подозреваете? — дерзко, конечно, но я решила, что терять мне нечего.

— Честно? — серьезно уточнил инспектор. Почти секунду оба его глаза смотрели прямо на меня. — Нет, мисс Аштон, вы не подозреваемая. Но приглядывать за вами постараюсь, потому как вы из тех людей, что обладают редким и не слишком счастливым даром оказываться в ненужное время в ненужном месте. И ладно бы вы этот дар пытались контролировать, так нет же, сами на свою голову приключений ищете.

— О чем вы? — непритворно удивилась я прозвучавшему в последних словах упреку.

— Сапожки у вас хорошие, — ни с того ни с сего сменил тему инспектор. — Красивые, добротные. И удобные, видать. Наверное, у хорошего мастера шились, специально под вашу ножку?

— Да. — У Элси, если не считать форменных платьев, не было в гардеробе ничего, купленного готовым.

— Да, — повторил мужчина задумчиво. — Сразу видно, штучная работа. Такие вещи, я вам скажу, в глаза бросаются. Вот, бывает, идет девушка, торопится, бежит почти: лица не видно, платье обыкновенное, форменное… А подол чуть приподняла, и смотришь, а сапожки на ней непростые, кожа мягкая, носочек остренький посеребреным металлом прикрыт, каблучок рюмочкой, пряжка нарядная…

Все же медленно я соображаю. Но и инспектор хорош: переборщил с намеками. Мог бы сразу сказать, что узнал меня тогда, в мужском общежитии, выбегающей из комнаты Мартина.

— Это не то, что вы подумали, — пробормотала я, краснея.

— Не знаю, мисс, что, по вашему мнению, я подумал, но уж точно не то, что вы хотели бы, чтобы я подумал. Неподходящее место для свиданий, как ни крути. Тем паче, соседи вашего приятеля в тот день отсутствовали, кроме одного, а мистер Владис, как я понимаю, мог бы и в коридоре часок погулять — ему-то без разницы было.

Я нахмурилась. Получается, инспектор не только меня узнал. Или не узнал, а, как мы с Норвудом и предполагали, сосед Мартина рассказал, кому дал ключ. Не было бы у Рыся из-за этого проблем.

— Что же вы подумали, мистер Крейг? — спросила прямо. Раз уж он намерен и дальше разыгрывать простачка, то и я останусь верна образу напористой дерзкой девицы.

— Подумал? — переспросил он рассеянно. — Да ничего плохого, мисс Аштон, не волнуйтесь. Я ж ведь тоже молодым был, тоже тайны неизведанные манили. Помню, мальчишкой бегал на соседнюю улицу покойников смотреть. Семья там одна угорела: то ли в дымоход что попало, то ли с печной заслонкой неладно было — запамятовал уже. А вот трупы хорошо помню, на неделю тогда от еды меня отворотило, вода, и та в горле застревала. Неприглядные они порой бывают, тайны-то. Но манят. Особенно, когда с кем из знакомых что приключится. Интересно же, как так. Кровь бурлит, мозги идеями кипят. Кажется, вот-вот разгадку отыщешь, заметишь что-то, что другие проглядели…

— Так вы решили, что меня это интересует только потому, что у меня мозги вскипели? — возмутилась я.

— Не только, — сказал полицейский миролюбиво. — Оно ж понятно, не пустое любопытство, товарищ пропал…

— Мартин Кинкин мне не товарищ, — отрезала я, рассудив, что откровенность в малых дозах делу не навредит. — Да, его по-человечески жаль, но не больше. Моя судьба волнует меня намного сильнее, уж простите. Милорд ректор ведь рассказал вам?

Рассказал, даже не сомневаюсь. Если и не сразу, то после исчезновения Камиллы — точно.

— Для успешного продвижения следственных мероприятий важно иметь полную информацию, — пробубнил инспектор.

— Понимаю. И вы, надеюсь, понимаете, что для успешного продвижения моей дальнейшей жизни, мне тоже нужна информация о том, что именно произошло, и как это исправить. А полиция и руководство академии несколько месяцев не могут разобраться с этими таинственными исчезновениями сту… людей… Постойте-ка, до мисс Сол-Дариен пропадали ведь только студенты? И только парни, да? А она — преподаватель и женщина. Вы уверены, что она… ну, тоже, как все?

— К сожелению, уверен, мисс.

— На чем же основывается ваша уверенность?

“Так я тебе это и скажу, деточка”, - читалось на добродушно-снисходительном лице инспектора.

— Серьезное дело, мисс Аштон, — проговорил он. — И, как выяснилось, никто не застрахован. Так что вы уж…

— У меня есть информация о Мартине Кинкине, — выпалила я, пока он не начал стращать меня возможными последствиями моего любопытства. — Я нашла в его комнате схему полигона и… случайно забрала с собой. Она у меня в комнате, сейчас принесу.

Вот видите, мистер Крейг, я помогаю следствию. Поделитесь и вы, чем-нибудь.

— Не стоит, мисс, — махнул рукой мужчина. — Знаем мы уже. Нехорошо, конечно, но с этим пусть преподаватели разбираются, а к нашему делу оно отношения не имеет. Кроме схемы ничего больше не нашли?

Я покачала головой.

— Жаль. А может, и к лучшему. Не нужно вам, мисс Аштон, в это дело влезать. Даже при вашем интересе. Магию потерять — не такая уж беда, когда у нас тут люди теряются.

“Люди — тоже не большая проблема, у вас тут мир рушится”, - подумала я угрюмо, но вслух ничего не сказала.

Инспектор понял мое хмурое молчание по-своему.

— Обо всех результатах следствия я докладываю милорду Райхону, — сказал он, прощаясь. — Если он посчитает нужным, поделится с вами.

Обнадежил, а как же!

Нет, на Оливера в этом вопросе рассчитывать нельзя. Не в ближайшее время.

Я перебрала в уме варианты, отмела божественное вмешательство, на которое надеялась до последнего, и вернулась к первоначальному плану.

Друзья — больше помощи ждать неоткуда.

В библиотеке, неважно в каком мире она находится, полагается вести себя тихо, дабы не нарушать священный покой книжных полок и не мешать другим грызть гранит наук. Но разве можно хранить молчание, когда тебя сначала сшибает с ног воздушной волной, затем что-то со звоном ударяет в лоб, выбивая из глаз искры, а следом уже летит огромный огнешар? Естественно, я заорала, да еще как — штукатурка с потолка посыпалась. Хотя не исключено, что потолок вместе со мной пострадал от атакующих заклятий.

Нет, на меня не набросились исподтишка силы зла. Я всего лишь собрала друзей в одном из уютных читальных залов, чтобы поделиться своей бедой и по возможности заручиться их поддержкой, но, как оказалось, у магов на Трайсе не принято верить на слово, когда кто-нибудь говорит, что утратил способность управлять даром, обязательно нужно проверить каким-нибудь “простеньким” плетением!

— Что тут происходит? — сурово вопросила степенно вошедшая в зал библиотекарша. Мои крики не вызвали у почтенной пожилой женщины ни паники, ни даже удивления — только сдержанное возмущение вопиющим нарушением дисциплины.

— Мы… э-э… заклинания отрабатываем, — первым нашелся Рысь.

— Хочу напомнить, что чары выше третьего уровня использовать в библиотеке запрещено, — с осуждением глядя на меня — на меня, сидящую на полу жертву дружеского недоверия, помятую и с дымящимися волосами! — выдала строгая тетка.

— Так второй же, — пискнула со своего кресла Сибил.

— Второй, — авторитетно подтвердила Мэг.

Библиотекарша подняла вверх длинный сморщенный палец, словно хотела определить направление несуществующего ветра, и спустя пару секунд согласно кивнула:

— Второй. Но не забывайте о порядке, вы тут не одни.

Правду говоря, в секции художественной литературы, не слишком востребованной студентами в разгар учебного года, мы были как раз одни. Потому я и выбрала этот зал: никто не помешает спокойно поговорить. И под “спокойно” я не подразумевала нанесение мне физических и моральных травм!