Но следующая встреча состоялась скорее, чем я рассчитывала. И о благодарности я к тому времени уже забыла.

— Кстати, доктор Грин не отдавал вам вопросы? — спросила леди Райс, закончив рассказ о родах и чудесных малышках миссис Перли.

— Какие вопросы? — я ждала, что наставница поинтересуется, куда и зачем я отлучалась, и сразу не поняла, о чем она говорит.

— Вопросы к экзамену по анатомии. Я поговорила с профессором Джакоби, объяснила вашу ситуацию с переводом, и он обещал дать мне билеты, по которым вам нужно будет отвечать на экзамене. Но из-за того, что я подменяю миссис Томсон, мне теперь некогда зайти на кафедру, вот я и попросила Эдварда… доктора Грина. Он играет в лото с миссис Джакоби. Кажется, вчера должен был быть у них… Элизабет, куда вы?

— Простите, леди Пенелопа. Я на минуточку.

Только убью кое-кого и вернусь.

В кабинет заведующего я ворвалась без стука, но одного взгляда на сидевшего за столом доктора хватило, чтобы запал сошел на нет. Один его взгляд — и мне захотелось тут же бежать обратно.

— Как вчера сыграли в лото? — желчно осведомилась я, пересилив гнавший прочь страх.

Грин усмехнулся. Отодвинул в сторону папку с бумагами, от чтения которых я его отвлекла.

— Ужасно, — ответил мне. — Проигрался вчистую. При том, что вместо фишек было миндальное печенье, которое я обожаю, горю моему не было придела.

— Вы — бесчестный человек!

— Обычно — нет, — покачал он головой. — Но вы ведь не поверите?

— После вашего… тухлого сыра? Никогда!

— Зачем же так? Сыр не тухлый, он, скажем так, с плесенью. Сыр с плесенью и под хорошее вино — что может быть лучше? Хотя признаю, это на любителя. Но анатомия ведь не единственный экзамен, который вам предстоит сдавать, да… Бет?

Что я должна была сказать? Что сдам экзамены без его сомнительной помощи, или, что не пойду с ним больше к единорогу?

И кому бы я сделала хуже?

В общем, я согласилась.

Удовлетворилась осознанием того, что это — взаимовыгодное сотрудничество. Может быть, кое-кто и мнит себя гениальным манипулятором, и думает, что заполучил себе послушную мышку, — пусть. Зато этот кое-кто никогда не сможет подступиться к единорогу, и будет слюнки глотать, наблюдая со стороны, как я “устанавливаю контакт” с дивным существом. А если он осмелится в обход эльфийских запретов притащить свой чертов шприц, я сама… Ничего я ему не сделаю, силенок не хватит. Но Грин и не пойдет на нарушение законов — в этом я отчего-то не сомневалась. Он ведь и тогда, во время операции, их не нарушил. Обошел, но не нарушил. Значит, если сейчас не найдет никакой лазейки, удовлетворится наблюдениями.

Надеюсь, ему нескоро наскучит этот “эксперимент”, потому что мне он не наскучит никогда.

Я думала о единороге остаток времени, что провела в лечебнице, рассеянно просматривая билеты и листая учебники.

Думала о нем в столовой.

В своей комнате, когда переодевалась для тренировки с Саймоном.

По дороге на боевой факультет.

Вспоминала темные переливчатые глаза под белыми, словно подернутыми инеем ресницами. Теплые влажные губы, осторожно касавшиеся моей ладони. Шелковистую гриву под своими пальцами…

И не заметила сразу появившегося передо мной эльфа.

— Добрый день, Илси.

— Добрый… — я едва успела притормозить, чтобы не врезаться в него. — Грайнвилль.

О нем я тоже думала. Давно, еще до единорога. Хотела поговорить, но так и не придумала, как начать разговор. Не спросишь же прямо длинноухого беловолосого нелюдя, притворяющегося моим другом, что он делал в зеркале из моего сна рядом с Элси?

— Ты была сегодня в посольстве, — сказал эльф.

— Была, — признала я, продолжив свой путь.

Грайнвиль пошел рядом. Как показывал опыт общения, иИнтересоваться, откуда ему известно, где и как я провела утро, было бесполезно.

— Что сказал тебе кэллапиа?

— Разве единороги умеют говорить? — удивилась я. Вышло неискренне.

— А как тебе понравилась леди Каролайн? — забыв о предыдущем вопросе, спросил Грайнвилль.

— Она милая, — ответила я сдержанно.

— Лорд Эрентвилль готов сделать своим преемником того, кто станет ее мужем. Это хорошее предложение. А я уже в том возрасте, когда мужчина моего народа может взять в дом жену.

Я резко остановилась и, развернувшись к эльфу, в упор посмотрела в прозрачные глаза:

— Зачем ты мне это рассказываешь?

— Чтобы ты поняла, что я по-прежнему честен с тобой.

— Зачем? — повторила я требовательно.

— Чтобы ты тоже была честна. Ты обижена на меня, Илси?

— С чего ты взял?

— Ты не говоришь со мной как раньше после той встречи.

— Какой? — я снова пошла по тропинке, обходя грязные проталины. — Когда ты поймал мою монетку? Это ерунда.

— Ерунда, — кивнул эльф. — Я говорил о другой встрече. Той ночью, возле бестиария.

Я сбилась с шага, но нашла в себе силы не остановиться. Сердце гулко забилось о ребра. Элси не помнила ничего о ночи, когда ходила в бестиарий. А наутро на ее месте уже была я.

— Не понимаю, о чем ты, — я натянуто улыбнулась.

— Тайны на обмен.

— Что? — я все-таки остановилась и вновь посмотрела в сверкающие льдинки, заменявшие эльфу глаза.

— Тайны на обмен, — повторил он четко и немного торжественно. — Я сказал тебе тайну, а ты скажешь мне свою. Разве друзья так не делают?

Все это было бы смешно…

— Нет, Грайнвилль, друзья так не делают. Люди так не делают. То, что ты открыл мне тайну, не обязывает меня поступать так же.

— Я знаю, — вымолвил он тихо. — На самом деле у нас так же, в этом мы почти не отличаемся, Илси. Но я подумал, что, если сделаю первый шаг… Я тревожусь о тебе. Ты очень изменилась с той ночи, и мне неприятно думать, что в этом есть моя вина.

Что же там произошло? Хотя бы намекнул.

Элизабет пошла в бестиарий, чтобы устроить “сюрприз” Оливеру. Во всяком случае, так она сказала подругам. Может ли быть так, что она соврала Мэг и Сибил и на самом деле пошла туда, чтобы встретиться с Грайнвиллем? Может.

Нет, не может. Тогда бы я помнила. Пусть не саму ночь, которая выветрилась из головы Элси с винными парами, а то, как она договаривалась с эльфом о встрече. Но я ничего такого не помнила. Значит, увиделись они случайно…

— Почему ты думаешь, что в чем-то виноват? — осторожно спросила я у эльфа.

— Потому что помог тебе тогда. Я не должен был этого делать. Ты…

— Была пьяна, — закончила я. Это уж сомнений не вызывало — вспомнить только, как Элси выглядела с утра.

— И это тоже, — согласился Грайнвиль. Шрамы на его щеках зашевелились. Рисунок расплылся на мгновение, а после вновь стал четким, но будто немного другим.

Это отвлекало. Завораживало… Гипнотизировало?

Я отвела взгляд: не хватало выболтать о себе все как на духу, или попасть под неведомую эльфийскую магию.

— Ты молода и неопытна, Илси. В тебе есть кровь моего народа, это дополнительная сила для тебя, но и дополнительная опасность. Мне стоило подумать об этом, но я… — он бегло произнес несколько слов на эльфийском, и я не успела ничего разобрать.

— Что? — сдвинула в недоумении брови.

— Я… заболел твоим вдохновением… Не знаю, говорят ли так люди.

— Не говорят. Но, кажется, я понимаю, о чем ты.

Действительно, что-то вырисовывалось. Оливер сказал, что потратил полчаса, чтобы утихомирить разгулявшихся мумий. С его силой и опытом возиться так долго с заклинанием, сплетенным сопливой третьекурсницей? Странно, что он сам ничего не заподозрил. Наличия у этой третьекурсницы приятеля-эльфа, например, который “заболел ее вдохновением” к розыгрышам и помог создать плетение с использованием эльфийской магии…

Только разве они сочетаются? Магия эльфов и людей? Насколько я знала из того, что в свое время учила Элси, нет. Даже полукровки способны использовать либо людскую, либо эльфийскую магия, в зависимости от того, дар кого из родителей унаследуют. При этом в эльфийских чарах они, как правило, слабы, а если получат в наследство человеческий дар, значительно превосходят по силе чистокровных людей. Значит, Грайнвилль каким-то образом помог Элизабет нарастить мощь заклинания, используя силу эльфийской крови.