Но как же долго. Да ещё и помог Моэрт с теорией, а сколько сам Итель додумывался — вопрос.

Но бессмысленно сетовать. С этим можно только примириться.

Да и много с чем ещё.

Перебирать документы закончили к ночи, прервавшись на ужин. Впервые за долгое время прикрывая глаза, Итель чувствовал, что засыпает. Всё же ситуация с магией днём на него повлияла сильнее, чем казалось.

Утром случилась редкость — отец и Тудер завтракали отдельно. В текущих условиях это настораживало больше, чем обычно. А ещё Ителю надо ключ у архива у папы попросить. Хорошо бы он их не прервал.

Итель остановился у спуска с лестницы. Глэнис перебирала газеты, принесённые в уголок перед входом в кабинет отца.

Похоже, Глэнис тоже втянулась в чтение газет.

— О, это ты, — выдохнула Глэни, когда Итель подошёл ближе. — Думала мама, она всё говорит, чтобы я поберегла нервы, — Глэни тихо хихикнула.

— Ну, это сама решай. Я, например, понял, что каждый день читать не стану, слишком выматывает, — Итель присел на стул, обитый так чтобы сочетаться с диваном.

— Тоже так хочу. Но если что случится, и я не знаю?

— Если случится что-то действительно важное, ты узнаешь это и так, — предложил вариант Итель.

Он не знал, как лучше поговорить с сестрой сейчас. Она горевала по своему возлюбленному, по друзьям семьи, это заметно по покрасневшим глазам и волосам, за которыми Глэни всегда следила, а теперь они показали свой характер, напоминая, почему их не стоит отращивать. Но что Итель может сказать сестре? Хочет ли она что-то от него слышать?

— Не знаешь, папа у себя? — Итель указал на дверь кабинета.

— Ага. С Тудером и каким-то мужчиной с этим… как там его… — Глэнис оторвалась от перебирания газет, она их раскладывала по стопкам, и показывала что-то под ключицами, что можно сжать.

— Медальон управляющего? — попробовал угадать Итель, прикинув кто может быть у отца, из тех, кого Глэни может вспомнить, но знает плохо, да ещё и чтобы Тудер был с ними.

— Да, точно. Слово из головы вылетело, — сестра слегка улыбнулась, но улыбка эта быстро померкла.

— Хотел у отца ключи от архива попросить, а теперь даже дверь лучше не открывать, — немного в шутку, но с долей серьёзности сокрушался Итель.

Может, Глэни так чуть легче будет?

— Лучше не открывай, — раздалось из-за спины.

Итель резко обернулся.

— Дьюи, ты давно там стоишь? — брат стоял в дверном проёме в библиотеку. Стул, на котором сидел Итель, размещался в полуметре от косяка двери.

— Нет, — Дьюи прошёл вперёд и остановился перед столиком, где Глэни почти закончила сортировку газет. — Ты что делаешь?

— Раскладываю их по типографиям, — пояснила Глэнис, положив одну газету в стопку к другим, но повернув её иначе.

Дьюи явно не смог подобрать быстрый ответ, который будет хорошо воспринят сестрой.

— Ты знаешь с кем там отец и брат? — поинтересовался Итель, избавляя Дьюи от необходимости комментирования действий сестры.

— Гриффин Эвансон.

— Звучит как долгий разговор, — выдохнул Итель.

С другой стороны, так отец может и не поинтересоваться зачем ему в архив.

— Звучит как решение судьбы острова в обычном кабинете, — фыркнул Дьюи.

Итель решил промолчать. Дьюи видит причиной происходящего попустительство Собрания по отношению к Туккотам, и теперь любые действия членов Собрания будет считать попыткой все исправить, игнорируя первопричину. Вступать в спор желания нет, да и свою позицию не раскроешь. Туккот просто воспользовался ситуацией, возникшей из-за признания магии вне закона. Поэтому решил назначить управляющего, а не Жит инициировал выборы в связи с порочащими обстоятельствами. Кто знает, не повторится ли, даже если эту ситуацию разрешать мирно.

— О, я читала, что ему удалось победить болезнь, — подала голос Глэни, отходя от столика. Все газеты лежали по стопочкам.

— По всей видимости, — пожал плечами Дьюи, слегка кивнув в сторону двери кабинета. — Ладно, я в саду буду читать, — брат потряс книгой, которую по всей видимости взял в библиотеке, откуда и выходил.

— Я у себя буду, — отозвалась Глэни.

— Итель, это ты её заразил? — в шутку обвинил брата Дьюи, но продолжать он не собирался и направился по коридору ко второму выходу из поместья.

Итель пересел на диван. Значит, Дьюи обратил внимание на затворничество Ителя? Только часть времени можно списать на стопы, а остальное нет. Вообще странно было думать, что никто не придаст внимания сидению в комнате. Надо завязывать. Но как? Ещё столько надо сделать скрываясь, а потом ещё может потребоваться площадка для работы с магией… Как долго у него не будут ничего спрашивать?

Эти размышления хотелось отложить.

Какое-то время Итель сидел и смотрел на дверь. Никто не выходил, и ожидание превращалось в трату времени. Они там могут говорить до вечера, потом разойтись спать и утром продолжить. Если ему что-то нужно от отца, лучше постучать и спросить.

Или попозже? Вот тут и газетки есть скоротать время.

Ителю не хотелось прерывать ведущийся за дверью разговор своей просьбой. Ещё мысль потеряет кто. Все же прерывать не будет. Но лучше караулить родителя тут, чтобы потом не выяснить, что тому пришлось куда-то срочно рвануть.

А так ли в архив нужно? Ну, маг, оставивший рукопись, как уже решил Итель, или сам был Бэддартом, или был вхож в их дом. С одной стороны это не так важно, но с другой у Ителя есть возможность приблизится к разгадке хотя бы этой тайны. У него куча вопросов, на которые он или не узнает ответ, или получит путём проб и ошибок, а тут единственный вопрос, ответ на который, скорее всего, в шаговой доступности.

Безразлично, что это бесполезный ответ. Это будет ответ.

А можно не тут сидеть, а ещё что-нибудь для магии поделать. Поэтому сидение тут — потеря времени. У Ителя его тоже не вагон.

Решено. Постучится и попросит.

К счастью, решимость испытывать не пришлось, потому что дверь кабинета открылась, когда Ителю оставалось до неё два шага. Тудер выглядел недовольным.

— Папа занят? — быстро поинтересовался Итель.

— Крайне взрослые разговоры, — пробурчал Тудер. Так он называл все разговоры, которые были ни о чём и обо всё одновременно, а в итоге получался непонятно от куда взявшийся итог. Тудер постоянно терял нить дискуссии в таких разговорах. — Если что-то хочешь, то иди прямо сейчас, — Тудер освободил дверной проём.

Итель поблагодарил кивком, постучал в открытую дверь и заглянул внутрь.

Отец сидел за столом, подперев лоб кулаком левой руки, упёртой в подлокотник. На стук он перевёл внимательный взгляд. Гриффин Эвансон сидел, даже слегка лежал, в одном из кресел перед столом отца, скрестив ноги. Оба мужчины выглядели так, словно взяли короткую передышку в долгой схватке. «Крайне взрослые разговоры» — точно. Вон даже на столе бумаги, на который явно оба что-то пишут и доказывают друг другу.

Действовал Итель быстро. Поздоровался с Гриффином, дежурно поинтересовался здоровьем и уже обратился с просьбой к отцу:

— Мне нужен ключ от архива.

Было заметно, что отец хочет поинтересоваться зачем, но в этот момент Эвансон решил поменять скрещенные ноги местами, словно напомнив о себе, и Толфрин решил не спрашивать.

— Держи. Ничего не выноси, к ужину ключ верни, — отец быстро нашёл ключ в ящике стола и протянул его Ителю.

Чтобы взять, пришлось пройти в кабинет и оказаться близко к столу отца.

— Конечно. Спасибо, — и испарился из кабинета, закрыв дверь.

О том, что там могут обсуждать такого, что даже Тудеру нельзя слушать, рассуждать не хотелось, хотя в общих чертах тема ясна. Итель подбросил и поймал ключ. Его ждут ответы.

Архив располагался под библиотекой. Поместье было выстроено не на ровной поверхности. Оно двухэтажное, но с южной стороны первый этаж висел бы, если бы там не был пристроен нулевой этаж. Собственно оружейная была частью нулевого этажа, над ней были гостевые спальни на первом этаже. Другая часть нулевого этажа — архив, он располагается под кабинетом отца, малым архивом и частично уборной на первом этаже. Лестница была за одним из стеллажей, у её окончания размещалась полка с лампой и спичками и дверь, для которой ключ и нужен был.