Что? В Моне куча товаров разных изготовителей. А, это Кэдок выводит мальчишку на чистую воду.

Сион сделал вид, что осматривает ножны, заглядывает на их другую сторону. Мальчишка пытался вырваться, мешая осмотру.

— Нет, не столичные, — серьёзно ответил Сион, подыгрывая товарищу.

— Да от куда вам знать?! — вопил мелкий.

— Работа такая. Так что, где взял? — дружелюбно интересовался Кэдок.

— Там, где они больше не нужны! — Сион и Кэдок переглянулись. Ничего хорошего эти слова не обозначают.

— Где именно? — спросил Сион, заглядывая в глаза мелкому мародёру.

Тот поёжился.

— Да с трупа снял! — выпалил он. — Но не я его убил.

— Где тело? — делая паузу между словами, спросил Сион.

Как же так? Неужели умер? Хоть и вглядывался в обугленные кости, но надеялся, что они не принадлежал тому, кого они ищут.

— Я отведу, если отпустите, — пропищал парнишка, затравленно смотря то на Кэдока, то на Сиона.

— Отпустим, и меч с ножнами вернёшь, — пообещал Кэдок, вновь мягко говоря с их свидетелем.

Сбежать мальчишка не пытался. Вёл их по улице, которую они ещё не осматривали. Здесь дома выгорели сильнее, чем там, где Сион был раньше. Ничего хорошего это не предвещало. Не хотелось делать каждый новый шаг, но делал.

— Вон там, — указал мальчик в сторону двух домов. — Там есть узкий проход между ними. От сюда не видно просто.

— Я посмотрю, — тише, чем хотелось ответил Сион.

Ну, лучше весть о смерти, чем неизвестность.

Сион прошёл вперёд, не сразу заметил проход. Действительно, неприметный. Такой местным жителям знаком только будет. С каждым шагом замедлялся. Не хотел видеть то, что будет там. Но вот справа уже точно есть проход, о котором говорил мальчик. Осталось повернуть голову и… увидеть.

Сион жестом показал, что мальчика можно отпускать.

Итель лежал в проходе. С него стянули обувь. Этот проход в тени от кое-как сохранившихся первых этажей, земля ещё не высохла после дождей вчера. Судя по грязи на одежде и коже, он тут весь вчерашний день был. Может, с момента, когда пламя побелело и исчезло? «Седые» волосы — то, что почему-то называли все очевидцы, всё же не такие, на тех участках, которые не покрыты грязью. А там они и не светлые вовсе.

Сион подошёл, собирался прощупать пульс. Ещё даже не коснулся шеи, а уже мог сказать, что Итель мёртв. Обжигающе холодный.

Магия убила?

Но Сион всё же попытался нащупать пульс. Удивительно! Под пальцами на шее чувствовалось движение.

Сердце бьётся!

— Он жив, — сказал Сион Кэдоку, только заглядывающему в проход.

8.XI.867

Витгрис

Итель смотрел на потолок и не пытался думать. Пусто в голове, мысли не задерживались. Впрочем, он и не пытался их ухватить. Это ни к чему.

Родные были рады, когда Итель очнулся. Теперь же старались не показывать, что начинают беспокоиться. А Итель ничего не чувствует. Просто родные не рады.

«Родные». От этого слова должен быть какой-то особый отклик? Просто общее слово для них.

Висел календарь. Мама перечёркивала на нём дни. И они проходили. Одинаковые, пустые. Он ничего не чувствовал. Даже магия словно собралась в комок на сердце и давит на него.

Ему не давали умереть. Кормили, убирали, а Итель не понимал зачем. Оно того не стоит.

Об одном… Об одном получалось думать. И вопрошать себя. Зачем он это делал?

Итель вспоминал себя в Моне и не понимал, почему тот человек — он? Почему тот решил бороться? Можно же ничего не делать. Как сейчас.

Надумал себе невесть что. Какие-то угрозы. Реально ли это всё было? И почему он решил, что без него ничего не сложится как надо?

Какое ему дело до жертв огня? А сколько несгоревших теперь ненавидят магов?

Сгоревших… Итель припомнил того дознавателя Брэйта. Он хотел отомстить магам. Убить двоих. И был так близок к исполнению мести. Но оказался убит. Наверное, Итель бы раскаивался, если бы ему было не всё равно. Сам бы сдался правосудию, если бы хотел слезть с кровати. Если бы видел в последнем смысл.

Чувствовал только холод. С каждым днём всё сильнее и сильнее. Скоро всё кончится, это Итель понимал. Огонь в камине рядом с кроватью не согреет его. Так что наказание его найдёт.

Жизнь за жизнь.

Вот и ждёт Итель, когда холод остановит его сердце, уставившись в трещину штукатурки на потолке. Интересно, дед, когда умирал, её видел? Она похожа на старую.

Заходила мать, говорила что-то безынтересное. И Луни заходила, показывала свои натюрморты. Итель не слушал и не смотрел.

Ещё недолго. И вся эта бессмыслица для него закончится.

Сменялись родственники, незнакомцы и знакомые лица. Итель не смотрел на них, определял по голосам. Совсем не слушать не получалось.

Холод всё подбирался и подбирался к сердцу. Магия словно свернулась в комочек ещё туже. А когда-то казалась такой необузданной.

Шум за дверью. Почему нельзя перестать слышать, так же легко, как видеть?

— Здравствуй.

Итель не узнал голос. Не повернул голову, продолжая смотреть на огонь в камине. А на деле не смотреть и на него.

— Я ждал, пока ты очнёшься. Надо поговорить, — Сион подошёл к камину, там всегда стоят, когда хотят поговорить. — Мне сказали, что ты не сильно общительный, но, надеюсь, снизойдёшь до пары ответов.

Сион посмотрел так, как все смотрят. Удивляются, осознают, сожалеют…

А Итель вдруг вспомнил про племянника Сиона.

— Хефин всё ждёт, пока ты про «вихреки» расскажешь, — Сион скорее напомнил про те слова Ителя. — Но я почти понял, что это и сам расскажу. Ты просто моргни два раза подряд, если Хефин маг.

Да. Было такое.

Но моргать? Что за вздор.

— Он маг, — словами ответил Итель, подметив, что его голос звучит как обычно. Только тише. Много тише.

— Хотел бы я, чтобы ты ответил иначе, — с досадой сказал Сион. Он отвернулся к огню. — Можешь что-то посоветовать в этой ситуации?

— Маги остались вне закона? — с горечью спросил Итель.

Всё-таки всё было зря.

— Нет, — сразу ответил Сион. — Просто не прибавилось вас особо за эти месяцы, — глянув на то, как смотрит на него Итель, Сион пояснил: — Миф Йорат признана ответственной за Мон, но её не казнят. На Гейвина смотрят с опаской, всё-таки два кузена разрушили два города. А Серен Эвансон просто непонятно кто.

— И больше никого?

Неужели Туккот всех убил? Надо им вместе держаться. Помогать.

— Из известных ещё ты есть.

Пока есть. Но Ителя заинтересовало то, что говорил Сион.

— Тебе, кстати, выздоровления желают больше людей, чем тут живёт, — Сион жестом показал на поместье. — Это не тайна, что ты погасил огонь в Моне. Так что к тебе доверия у людей побольше.

— А те трое ничего не делают?

— Ну, — Сион повернулся к кровати. — Есть реестр магов, вписывает имена туда только Серен. Я так понял, Тудер им что-то передал о магии. И чтобы с этим ознакомиться, нужно быть в реестре.

— В смысле магу нужно стоять где-то, чтобы… — Итель не мог подобрать слово, потому что собеседник его не поймёт. «Чтобы жить без страха пред собой».

— Да, всё верно ты понял про реестр.

Такое положение дел Ителю не нравилось.

— Так что посоветуешь для Хефина? — Сион собирался уходить.

— Тудер. Он не мог передать оригинал, — Сион усмехнулся этим словам Ителя.

Сион ушёл, попрощавшись.

А мысли наполнили голову.

Что это получается? Магии будут учить, но выборочно? А с другими что тогда? Смерть или тюрьма? Почему так решили? Неужели бояться магии сами? Как Туккоты.

И как им объяснить, что так нельзя? В опасности все. Что за частичное решение проблемы? Да и кто будет объяснять? Ну наладят они контакт с Толэймой, но это займёт время. Скольким прежде они помогут? Скольким откажут? И это при том, что рукопись не панацея!

Итель почувствовал, что свернувшаяся клубком магия разворачивается, противясь холоду.

А маги огня! Это же наследственное! Его братья планируют семьи с детьми, у сестёр не спрашивал, но тоже вероятно так. Кто-то из их детей может оказаться магом огня. Да ещё ж на острове всё приходит в норму в плане магии. Значит, с этой проблемой могут столкнуться маленькие маги в три года. Тут в осознанном возрасте куча проблем, а что говорить про три? А вдруг такое же не только с магией огня?