Прибывали и другие знакомые лица. Но как только Итель увидел Миф Йорат, то перестал смотреть по сторонам и смотрел на камни под собой. Она убита горем. От одного взгляда на неё больно сердцу. За что той целеустремленной девушке это всё?

Камни под ногами не менялись. А линии с выбоинами, складывающиеся в рисунок, слегка заинтересовывали. Поэтому оторвался он от их разглядывания только, когда услышал незнакомый звучный голос.

Говорящий стоял на балконе здания, ближайшего к эшафоту. Красное пятно, которое при рассмотрении оказалось плащом, из-под которого выглядывает светлая одежда. А сам король… Осунувшийся, худой, с тростью, но с таким лицом, что не хочется сочувствовать. Худой, а не скелет. Трость, но ходит. Осунувшийся, но живой. На голове корона из сплава, который на свету похож на серебро, а без него — на золото. Её зубцы по отдельности напоминают остроконечные башни, а вместе превращают корону в причудливое колющее оружие.

Голос обычный, но в сочетании с тем, кто им владеет, — мерзкий. Король Элизуд говорил-говорил. Что-то об истории, что-то о предательстве и о магии.

Магия — источник проблем.

Маги — враги мира на острове.

Каждое его слово словно отравляло воздух вокруг. Дышать нечем.

А его сыновья, стоящие за отцом на балконе, не скрывают усмешек. Их позы, их жесты — нет даже толики уважения к тем, кто стоит с петлями на шеи. К людям, которые делали гораздо больше, чем то, что сочли преступлением. Кто-то из них следующий король?

Итель впервые пожелал человеку смерти.

В сторону эшафота не смотрел. Часы уже показывали пять вечера, но король чуть подождёт: он подписал приговор в пять часов двенадцать минут.

Злость не давала дышать. Сообразил быстро, что-то не так. Нельзя тут оставаться. Медленно начал отступать.

— Слышал, что маги хотят войны на юге.

— Да точно они. Больше не кому.

Зачем вы это тут обсуждаете?

От семьи уже отделяют люди. Но чем дальше отходил, тем больше слышал. Король умело перевёл вину на магов.

Как же он ненавидит их! Итель подумал, что взаимно.

В толпе стало душно. Все вдруг стали такими высокими. Он задохнётся, если тут останется. Воздух. Воздух.

Дышал часто, но не хватало.

Итель резче двинулся на шаг назад. Никто не помешал. Второй, третий. Люди тут ещё выше.

Расступитесь.

Итель пытался выбраться. Шёл сквозь толпу, толкаясь. Кто-то молча отходил в сторону, а кто-то нарочно вставал на пути. Здесь не вздохнуть.

Эта толпа огромна. Как он выберется?

Магия услужливо предложила вариант.

—… Магия способна затуманить даже самые светлые умы, тому подтверждением является эта казнь, — голос короля Элизуда заставлял лишь его ненавидеть.

Нет, ты просто боишься. Боишься, что дознавателей тебе не хватит, чтобы себя защитить. Ни один маг не встанет на твою сторону.

Итель остановился и развернулся. Король стоял на балконе и что-то изрыгал из своей пасти. Он может с ним покончить прямо сейчас. План простой и оттого идеальный: подойти к зданию и поджечь его. Спалить всё.

Ярость застилала глаза, когда он изменил направление и двинулся в сторону угла здания.

—… Любой, кто помогает магу, предатель. И будет казнён как эти предатели!

Только в твоих глазах. Сэдерн Рауль не предавал семью и своих людей, как и Мэли. Как и Маред, которую ты казнишь только потому, что она нравится всем в их регионе, её бы избрали, даже несмотря на тень Томоса.

Но считай минуты. Твоя смерть близка.

Ещё десяток шагов, и всё загорится. Пламя уничтожит этот дом. Сгорит твоя ненависть к нам.

Итель уже знал, как коснётся стен, чтобы те полыхнули. Пламя доберётся до балкона. Элизуд покойник сразу же. Его сыновья, дочь, жена. Никто не должен сбежать, иначе всё бесполезно.

— Я, — ты сгоришь, — король, — никто, — Элизуд Туккот, — твоя семья сгорит, — клянусь, — твои слова пусты, — продолжать защищать, — никого не защитишь, — от магии и магов, — тебе сейчас убьёт маг, — и кто бы ни помогал магам, они понесут наказание.

Оглушительный стук открывшихся крышек люков. Скрипнули верёвки. Так громко, так протяжно, они должны разорваться.

Должны.

Он посмотрел на эшафот. Ждал, что эти верёвки, так протяжно скрипящие, сейчас треснут и освободят дорогих ему людей. Но сквозь слезы не разглядел и не мог вспомнить, кто там ещё трепещется.

Почему все стоят? Там ещё кто-то жив!

Или вы как он? Удушливо. Не вздохнуть. Почему у всех лица этой мрази?

Он ушёл с балкона? Теперь везде? Кто настоящий? Сжечь всех.

Итель прижал руки к груди, зацепился пальцами за ключицы, прижимая сильнее. Руки дрожали от ударов сердца. Оно билось так часто, что показалось вот-вот остановится, израсходовав весь запас сил. Пламя жгло рубашку, но пальцами получилось хорошо зацепиться за ключицы.

Не выдыхайся, сердце. Не выдыхайся, пожалуйста.

Толпа бесконечна. Где? Куда?

Что-то знакомое. И та дорога знакома.

Толпы нет, никто не крадёт воздух, но почему его так мало?

Сердце бьётся слабее? Неужели всё? Оно останавливается…

Жить. Только бы выжить.

Безопасность. Он ввалился в их дом. Сразу пошёл к лестнице. На первом этаже нет безопасности.

Любая открытая комната. Тихо открыл, тихо закрыл. Нашёл, за что спрятаться.

Сердце всё тиши и тише стучит. И тут совсем нечем дышать, как бы часто он не вдыхал.

А вдруг ему всё кажется? Ведь воздух не мог исчезнуть.

Медленнее вдыхать. Ещё медленнее выдыхать. Медленный вдох. Более медленный выход. Вдох. Медленный выдох.

Воздуха стало больше. Медленнее выдохов, но прояснялись мысли.

Итель чувствовал себя ничем. Плачет. Задыхается. И при этом хотел убить короля.

Внутри всё заледенело. Он же действительно собирался это сделать. Не просто подумал, а собирался. И остановил его дядя.

Теперь душили слёзы. Пришлось зажать рот ладонью, чтобы не быть таким громким.

Брэйт ненавидит магов не из-за Туккота. Томоса ненавидят не из-за Туккота. Элизуд просто амбассадор ненависти к магам, но не её причина. Причина в действиях озлобившихся магов. Итель и сам едва не стал таким. И он бы сделал это, если бы повешенье произошло позже.

Эта ярость… Она все достала из души, но разве он такой? Разве это он так хладнокровно думал о сожжении королевской семьи?

На ладони пламя, а в пламени тот план: загоревшийся угол, фасад, балкон, человек с короной и остальные.

Хотелось спрятаться под кроватью. Но там не спрячешься от себя.

Ничтожество.

Пламя на ладонях не гасло, сколько он не сбивал его о себя. И где его успехи, которым он так радовался?

Ничего не осталось. Только глупый маг, который слишком многое о себе возомнил.

Итель услышал шаги в комнате.

26-27.V.867

Мон

Тудер держал перед собой газету, но сосредоточится не мог. Читал, читал снова и всё равно не понимал. Хотелось убраться из столицы. Словно от смены места станет легче.

Пока не увидел натянувшиеся под тяжестью тел верёвки, надеялся, что вся эта ситуация может как-то разрешиться. В его-то возрасте верил в чудеса. К сожалению, чуда нет, а приговор вынесен без нарушений закона. С той лишь разницей от других вердиктов, что преступники — дорогие сердцу люди. От этого и так гадко на душе.

Дядя несколько лет активно говорил о том, что магию следует исключить из списка преступлений. Он уже тогда знал, что Томос маг? Или так сложились обстоятельства? Теперь уже не узнать.

Зато что точно, так это напряженные управляющие. Казнь и настоятельное желание короля видеть всех (даже затворница Оу́ла Джансен приехала) должны были внушить страх. Мол, добраться можно до каждого, даже управляющего. Но Тудер видел управляющих, они более не боялись. Они будут действовать решительней. И лишь отец скорбел.

Скорбь или решимость идти против Туккота? Тудер не знал, что испытывал сильнее. Отец всегда говорит о регионе, всегда делает всё в его благо, он даже смирился с ускользнувшей мечтой ради региона — и он стал лучшим. И отец скорбел, мог себе позволить скорбеть. Потому что Ритлан позволяет смотреть на угрозы спокойно. И это спокойствие притупляет ощущение ситуации вокруг.