Ответом было молчание. Действительно, выполнять обязательство было не перед кем. И незачем.

— Так какого черта мы, как говорят русские, парим­ся? - вопросил Паркинсон в тишине. - Зачем нам это нужно?

Он еще раз недовольно глянул на Канариса и стал набирать домашний телефон заместителя директора ЦРУ Фоука.

г. Заозерск

Следак очухался довольно быстро! Живучий, скоти­на... Предатель! Вот из таких и получаются шпионы...

Он закрыл за собой дверь и оказался на гулкой пус­той лестнице. Площадка под ногами вымощена старой- престарой желтой плиткой — видно еще с советских времен. Многие растрескались и выкрошились. На сту­пеньках пыль, на стенах - паутина. Видно, «черным хо­дом» никто не пользовался.

Беглец стал медленно спускаться по выщербленным ступенькам. По закону подлости именно сейчас кто-то может появиться здесь и спутать все карты... А эта сво­лочь подсунула ему разряженный пистолет!

На следующей площадке в углу лежала куча мусора: какие-то тряпки, банки, обрезки досок... Он наклонил­ся и сунул бесполезное оружие в картонную коробку. Потом осторожно двинулся дальше, стараясь ступать бесшумно, вслушиваясь и настороженно озираясь по сторонам.

Посмотрел на часы. 9-25. Неужели так мало времени прошло? Ему-то казалось, что с одним только понятым провозился целую вечность, да потом еще переодевал­ся... Или следак забыл подвести часы? Сволочь! Надо было и его... Так надежней... Никчемный человечишка, раз при такой должности носит дешевые часы, которые отстают на полторы минуты в сутки... У него самого бы­ло пять пар часов, чистая Швейцария: «Ролекс», «Лан­ге и сыновья», «Адемар Пиго» и еще какие-то... Правда, они тоже отставали... А японская электроника годами идет секунда в секунду...

Как он ни отвлекался, но когда посмотрел на неле­пый белый циферблат, на нем были те же 9-25. Может, остановились? Поднес к уху. Ничего не слышно. Мо­жет, слух ослаб? Восемь лет у него не было часов. Ниче­го, подожду, дольше ждал...

А вдруг следак перепутал: ключ? Или нарочно подло­жил не тот? Может, все это ловушка?! Тогда чего ждать?

Он быстро спустился к двери, обратив внимание на непривычную легкость в ногах — словно шел босиком. Это туфли, обычные мужские туфли, слегка великова­тые ему и почти невесомые по сравнению с грубыми говнодавами Огненного Острова. А может, это оттого, что он делает первые шаги на воле. Если он действи­тельно на воле!

Достал ключ, вставил в замочную скважину, повер­нул. Замок легко открылся, он распахнул дверь, вышел на крыльцо и замерла, это воля! Вокруг открылся без­донный; бескрайний мир: ни решеток, ни перегородок, ни отвратительно лязгающих железных дверей, ни ко­лючей проволоки, ни заборов. . . Иди куда хочешь! Плюс изобилие чистейшего свежего воздуха!

А прямо на него шел милиционер в форменном си­нем плаще, с папкой под мышкой. Он оглядывался по сторонам, словно что-то искал. Завидев беглеца, мили­ционер оживится и явно вознамерился что-то спро­сить. Например, почему гражданин выходит из черного хода? Или сразу прикажет предъявить документы... Беглец похолодел. Инстинктивно он чуть не принял позу лягушки, в которой передвигался по особорежим­ной колонии восемь лет. И зачем вышел раньше време­ни? Предупреждали ведь - минута в минуту, сел в ма­шину — и все...

Он постарался взять себя в руки, одеревеневшими руками закрыл дверь, на одеревейевших ногах спустил­ся с крыльца. Внутри — словно граната с вырванной че­кой, и даже вкус железа появился на губах.

— Можно вас на минуту? — спросил милиционер. На плаще Мигунов различил лейтенантские погоны.

— Слушаю! - резко ответил бывший полковник ко­мандным голосом,

Жестким, начальственным взглядом он заставил се­бя смотреть прямо в лицо милиционера, в его серые сонные глаза, на его рот с губой, искривленной каким- то старым, почти невидимым шрамом.

— Сюда зайти можно? — спросил лейтенант. — А то я никак главный вход не найду...

— Нет. Это только для сотрудников. А вам туда!

Мигунов наугад Махнул рукой. Он понятия не имел, где находится главный вход.

— Спасибо! — лейтенант прошел мимо, и Мигунов перевел дух. Обошлось! Но сердце колотилось и под­жилки тряслись. Что там происходит наверху? В любой момент из здания может выбежать погоня! Топтаться возле крыльца нельзя: стоящий без дела человек при­влекает внимание.

Беглец двинулся по тихой улочке в сторону шумного проспекта. Кругом все еще простиралась бескрайняя свобода. Навстречу, без конвоя и наручников, шли лю­ди в «вольной» одежде, они скользили по нему безраз­личными взглядами и проходили дальше. Без всякой охраны прошли две девушки в коротких кожаных кур­точках и облегающих джинсах - он тут же представил, что находится у них под одеждой, и даже возбудился. Какой-то парень с одутловатым лицом и выбритой го­ловой, похожей на булыжник, напомнил, что у него та­кая же, «зековская» стрижка. Мигунов нервным жестом насадил шляпу поглубже. Но тут же вспомнил: в мире сейчас новая мода — лысые и татуированные, он видел это в телепередачах. Лысой головой сейчас никого не удивить. Даже Брюс Уиллис, и тот лысый...

На часах 9-27. Ах, черт. Еще целых три минуты!

Может, часы все-таки отстают, и машина давно уеха­ла?

Мигунов поежился, засунул руки в карманы брюк. Там лежали какие-то таблетки, зажигалка, немного мелких денег. В карманах пиджака он нашел паспорт и пачку «Явы». Раскрыл паспорт, прочел: «Федосеен- ко Игорь Матвеевич, год рождения 1974». Отошел к ограде, незаметно выбросил паспорт в траву. Игорю Матвеевичу документы определенно больше не пона­добятся.

Достал сигарету, закурил. Все-таки удивительно как-то вышло... Понятой на вид казался тихим, по­кладистым... В чем-то даже жалким — такие всегда стоят в очереди последними, а любое обращение к незнакомому начинают со слова «простите». Прости­те, но вы только что ударили женщину. Простите, но я не буду отдавать вам свою одежду... Мигунов, не по­мня себя, свалил его на пол, несколько раз ударил по лицу, а потом... Он не собирался его убивать. Точнее, он твердо помнил, что на одежде, которую он наде­нет, не должно быть пятен крови. Да, он помнил. И поэтому не раскроил ему череп пистолетом, а — за­душил. Как Блинова. Это получилось как бы само со­бой.

Ну и хер с ним, с Игорем Матвеевичем!

...9-29.

Он развернулся и, преодолевая себя, пошел обратно. Мимо проезжали машины, шли по своим делам люди. Не те машины и не те люди. Впереди остановился авто­бус, двое парней с военной выправкой пружинисто вы­скочили наружу и направились к зданию Следственно­го управления.

Черт-те что, подумал Мигунов, провожая их взгля­дом. Вот-вот конвой зайдет в этот чертов класс. Воз­можно, уже зашел. Не будут же они торчать вечно в коридоре... Вот-вот поднимется тревога, завоют си­рены, затопают по асфальту сапоги, а беглец никуда не делся — вот он, голубчик, гуляет рядом с управле­нием... -

Где же машина?!!

Мигунов поравнялся с крыльцом черного хода. Вы­бросил окурок, прошелся взад-вперед, жадно вгляды­ваясь в приближающиеся машины.

США, Лэнгли, штаб-квартира ЦРУ

По закрытой связи Паркинсон подробно доклады­вал обстановку заместителю Директора. Остальные со­трудники Русского отдела молча слушали.

Всем, конечно, было предельно ясно, что москов­ская агентурная сеть, тот самый ее ракетно-стратегиче­ский сектор, о восстановлении которого столько гово­рил Директор, — сектор этот провалился окончательно. В данный конкретный момент неясно было одно: что делать с операцией «Рок-н-ролл», которую в эти самые минуты проводит Грант Лернер,

— «Зенита» надо вытаскивать, — ни к кому не обра­щаясь, сказал Алан Фьюжн, На его черном лице не бы­ло и тени сомнений. Если не считать, что он сам похо­дил на тень.

— Это один из самых ценных наших информаторов, он нам здорово помог в свое время. Не только в плане обороноспособности США, но — будем откровенны — и чисто в личном плане, в плане карьеры...