Фьюжн обвел глазами присутствующих, ища под­держки. Но не нашел.

— Ладно, взять хотя бы меня. Не будь «Зенита», я бы уж точно никогда не возглавил отдел, сидел бы до сих пор в третьих заместителях. . . Я не стыжусь этого. Я это четко понимаю.

— Конечно, если придерживаться морали, то непо­рядочно бросать бывшего агента, — кивнул Барнс. — Но моральными категориями не руководствуются ни в од­ной разведке мира. Только соображениями целесооб­разности,

— Верно, — согласился Канарис. — Но помощь прова­лившимся агентам имеет большое значение для всех ос­тальных. Они убеждаются в нашей надежности и начина­ют больше нам доверять. И наоборот. Значит, освобожде­ние «Зенита» не только морально, но и целесообразно...

Паркинсон закончил доклад и замолчал. Сотруд­ники перестали разговаривать и переключили все внимание на него. На другом конце провода прини­малось решение, и никто из собравшихся, не мог ска­зать - каким оно будет. В кабинете наступила мертвая тишина.

Окрестности Заозерска

Слева от дороги промелькнула перечеркнутая крас­ной линией табличка «Заозерск». Они выехали из горо­да в южном направлении. По обочинам все еще тяну­лись какие-то склады, ангары, станции техобслужива­ния, неожиданно вынырнула церковка с синими купо­лами. Потом пошли голые поля, и — одна за другой — несколько прилепившихся к дороге деревенек. А уж за ними начался лес, настоящая сибирская тайга.

Анна надавила на педаль акселератора, старенький двухдверный «судзуки» набрал скорость и полетел по дороге, тремя незакрепленным огнетушителем в багаж­нике. Грант Лернер сидел рядом, на коленях у него сум­ка, на сумке - портативная рация, подробная карта Заозерского района и часы «Сейко», которые он исполь­зует во время операций. Это его дирижерский пульт. Подробно расписанная партитура пьесы находится в голове Лернера — он никогда не держит перед собой ни­каких записей и пометок. Оркестр не так уж велик: бег­лый заключенный, два автомобиля японского произ­водства и два вертолета.

Оркестранты на своих местах, пьеса набирает ход, перетекая из цифры в цифру. Остается только следить, чтобы каждый инструмент вступил в нужном такте, на нужной доле, не раньше и не позже. И чтобы никто не сфальшивил. Ни на полтона, ни на четверть тона.

— Волнуешься? - спросила Анна.

—  Как всегда, - кивнул Дирижер. — Тем более, у ме­ня комплекс вины перед «Зенитом».

— Почему? — удивилась она. — Ты блестяще провел «Рок-н-ролл под Кремлем», обвел вокруг пальца рус­скую контрразведку и вывел его из-под наблюдения, а потом вмешалась случайность...

— Но «Зениту» от этого не легче. Восемь лет на осо­бом режиме... Ты передала для него виски?

— Да. И это единственная достоверная деталь, кото­рая известна водителю.

— Очень хорошо, — сказал Лернер. — Я тоже люблю использовать людей «вслепую»...

Секундная стрелка обежала круг, минутная смести­лась на одно деление, вплотную приблизившись к циф­ре «6».

— «Воздух-первый», это Диспетчер, время 9-30. До­ложите обстановку.

— График в норме, Диспетчер. Нахожусь в квадрате А-8, приближаюсь к северо-западному сектору квадра­та Б-7. Иду на минимальной высоте. Буду по времени.

Грант положил рацию, посмотрел на Анну, погладил ее колено, сжал пальцы. Это его успокаивало.

— Правое переднее колесо гудит, — пожаловалась она. — Слышишь? Подшипник, наверное.

— Я его еще в городе слышал, — сказал Лернер. — Что ты хотела от машины за три тысячи долларов?

— Мог бы не экономить на этом. Вот колесо отвалит­ся на полном ходу, будет тебе и график, и точность, и небо в алмазах...

— Я никогда ни на чем не экономил, - нахмурился Лернер. - Этой машине нужно проехать сорок три ки­лометра. Она проедет их, я тебе гарантирую. Ты тоже нервничаешь, похоже?

— Немного, — Анна убрала со лба челку, быстро взглянула на себя в зеркало. - А что, заметно?

Грант пожал плечами.

Ее телефон завибрировал, потом заиграл мелодию. Анна взяла трубку.

— Здравствуйте, Маша! - раздался простецкий мужской голос. - Это Гриша. Я забрал вашего дядю. Только что повернули с Дзержинского, скоро выедем на шоссе.

— Очень хорошо, — одобрила Анна.

Мужчина в трубке хохотнул,

— Ему ваше виски понравилось. Как говорится, впрок пошло!

— Очень хорошо, — повторила Анна, поморщив­шись. — Молодец, Гриша!

Они с Грантом переглянулись. Операция вышла на финишную прямую. Дирижер посмотрел на часы. Се­кунда в секунду. Но расслабляться нельзя: при самом благоприятном развитии событий могут произойти не­предвиденные случайности. Лернер Грант знал это очень хорошо. Но он всегда старался свести вероят­ность случайности к минимуму.

Грант снова взял рацию.

— «Воздух-два», это Диспетчер. Доложите обста­новку.

— Все в норме, Диспетчер. Барражирую на малой вы­соте в квадрате Б-6.

— Ждите дальнейших указаний.

Лернер отключился.

Маленький «судзуки» уверенно проглатывал кило­метр за километром бетонного шоссе, гремя на стыках огнетушителем. Словно такты отмеривал: раз-два-три- четыре... раз-два-три-четыре...

Дорога почти пуста, им встретилось не больше де­сятка встречных машин и две попутные фуры, которые Анна уверенно обогнала. Высокий черный лес взрезы­вал небо своими острыми вершинами, оставляя навер­ху голубоватый клин, сходящий в точку на горизонте. Именно туда, к небольшой просеке в стороне от шоссе, на 33-м километре, двигались все участники операции. Каждый по своей траектории.

— Приедем домой, первым делом приму нормальную ванну, — сказала Анна. — Горячую ванну. С солью, пе­ной, массажем и прочими приятностями. И с тобой, конечно.

Лернер молчал.

— Не представляю, как они живут здесь, в этом Заозерске, — продолжала Анна. — И вообще. Всю жизнь вот так... Им-то возвращаться некуда.

— Сколько на одометре? - перебил ее Грант.

— Девятнадцать километров семьсот, — сказала она.

Он сверился с часами: 9-40. В пределах допустимого.

Сделал карандашные отметки на карте, фиксируя мес­тонахождение участников «Рок-н-ролла».

Раз-два-три-четыре... Раз-два-три-четыре... Дири­жер умело поддерживал ритм пьесы.

Волновался он зря. Серая «тойота» подъехала к крыльцу, когда на часах у Мигунова было ровно 9-30.

Он открыл переднюю пассажирскую дверцу:

— Вы Гриша? От Маши?

Никогда в своей шпионской жизни он не пользовал­ся столь незамысловатым паролем.

Сидящий за рулем крепкий мужичок осклабился, обнажая железные зубы.

— Точно! Маша прислала! Хорошая у тебя племянница...

Похоже, на этом его словарный запас был исчерпан.

«Зенит» понял, почему отклонили его предложение сделать паролем строчки из припева «Тюремного рока».

На заднем сиденье вместо теплого пледа, подушки, пакета с бутербродами и термоса с кофе лежали какие- то коробки и запчасти. Мигунов сел рядом с водителем, и машина тронулась с места, развернулась и ходко вы­скочила на проспект.

— Я пришел слишком рано. Думал, вы уже уехали, — проговорил Мигунов охрипшим голосом. Его бил озноб.

— Не-е-е, я всегда точный...

Шофер, не отрывая взгляда от дороги, протянул ру­ку и открыл перчаточный ящик.

— Тут она тебе бутылку передала. Ну, бабец — огонь! И знает, что мужику нужно...

Мигунов достал маленькую плоскую бутылку «Катти Сарк», отвинтил крышку, сделал длинный глоток. Он успел забыть вкус виски, да и вообще вкус спиртного. Сейчас вместе с обжигающим теплом, отдающим соло­дом и хлебом, к нему словно возвращалась память о прежней жизни.

Неужели удалось?! За окном простиралась бес­крайняя свобода, мелькали дома, деревья, люди. Го­лова кружилась. Ему хотелось петь, прищелкивая пальцами, и раскачиваться на сиденье. Let’s rock! Everybody let’s rockl..Он сделал еще несколько глот­ков.

— Я люблю виски, — сказал Мигунов.

— А я никогда не пробовал, — посетовал водитель. - И сейчас нельзя —.за рулем ведь...