Его разрывает от желания рвануть в условленное место встречи, проверить своего шпиона, но приходить раньше времени бессмысленно и чревато. Придется ждать — в неведении, словно слепому. Леонхашарт невольно выпускает когти и ощущает, как в стиснутых зубах отрастают клыки. Ему не нравится быть слепым, ничего не знающим, не способным ни на что повлиять.

— Леонхашарт! — подвывает Шаакаран. — Леонхашарт, мне срочно нужна медицинская помощь, это… это вопрос жизни и смерти!

«Вопрос жизни и смерти — это чтобы нас снайперы не подстрелили», — сердится Леонхашарт и, невзирая на нарастающую боль в ноге, продолжает оглядываться: мелькают вдали квадрокоптеры полиции, останавливаются в отдалении автомобили, из зданий выглядывают жители. Пахнет бензином и соляркой.

— Леонхашарт! — вопит Шаакаран, подтверждая, что точно не умирает: умирающие так возмущенно не орут.

И только снова глянув на логотип магазина на искореженном грузовике, Леонхашарт останавливается. «Это ведь только предупреждение, — осознает он. — Никто не собирается меня прямо сейчас убивать, это было бы слишком подозрительно… Да и сектору Возмездия нужен отбор, а я — жених».

Леонхашарт разворачивается к Шаакарану. Тот напряженно сидит на земле и смотрит себе за спину. Вытянувшийся на асфальте хвост в месте перелома загнут под почти прямым углом. Увидев это, Леонхашарт испытывает недостойное, подлое, но все же облегчение: такая травма почти гарантирует, что несколько дней Шаакаран будет лечиться. Потому что он немного ипохондрик, озабочен внешностью и любит внимание, а на больничной койке вокруг себя можно собрать толпу. Значит, мешаться под ногами не станет.

Сам Шаакаран страшно бледен, глаза — огромные и круглые. У Леонхашарта гудит голова.

— Он ведь не отвалится? — испуганно шепчет Шаакаран. — Скажи мне, что он не отваливается!!

Прихрамывая, ощущая себя неловко в еще не до конца уменьшившейся после трансформации броне, Леонхашарт подходит ближе к Шаакарану, с умным видом осматривает сломанный хвост и уверяет:

— Не отвалится.

— Уверен?

— Да.

— Тогда дай мой телефон, он вон там, — Шаакаран указывает на груду металла, оставшуюся от прекрасного черного Dodge Challenger.

«Машина отца», — легкий укол в сердце Леонхашарта разливается по телу холодной тоской, но он изгоняет не вовремя накатившие воспоминания и наклоняется к валяющемуся на асфальте смартфону. Ногу опять простреливает болью.

— Я должен вызвать помощь! Мне срочно нужна помощь! — Шаакаран входит в раж. — Мой хвостик, мой прекрасный хвостик может потерять свою идеальную прямоту! Леонхашарт, ты слышишь?!

Сцепив зубы, Леонхашарт приседает и поднимает смартфон, ковыляет обратно к Шаакарану: пусть лучше тот звонит бывшим мачехам, подругам и всем прочим, хоть конференцию тут устраивает — выслушивать стенания о хвосте сам Леонхашарт сейчас не в состоянии.

Тем более что вдоль дороги уже летят представители правопорядка. А собственный смартфон Леонхашарта, чудом удержавшийся на поясе во время трансформации, выдает рингтон, назначенный на телефонные номера архисоветников.

Шаакаран судорожно звонит всем и вся, требуя срочно приехать и спасти его.

И вишенкой на торте — квадрокоптеры репортеров и даже целый микроавтобус с названием центрального канала.

Скоро здесь будет полно свидетелей. Понимая это, Леонхашарт ковыляет к кабине грузовика. Распахивает дверцу, и вокруг расползается крепкий запах алкоголя. Водитель лежит окровавленным лицом на руле, рука безвольно свешена. Леонхашарт сжимает его запястье — пульс есть.

«На первый взгляд все выглядит несчастным случаем… — Леонхашарт отпускает руку водителя. — Но если авария не случайна, этого свидетеля уберут».

Рядом останавливается полицейская машина. Сверху шелестят крылья, на миг умолкший смартфон снова заливается трелью, обозначающей кого-то из архисоветников. Журналистский квадрокоптер спускается совсем низко, чуть не тыкается в шлем.

«Время до встречи со шпионом еще есть, — Леонхашарт остается возле кабины грузовика. — Я должен поговорить с этим демоном».

Взвизгивают тормоза. Леонхашарт оглядывается: бывшая четвертая жена отца Шаакарана выпрыгивает из изящного спортивного автомобиля и бежит к нему с аптечкой:

— Шаакаранчик, солнышко, сейчас все будет хорошо!

— Мой хвост! — Шаакаран указывает на пострадавшую конечность. — Мой прекрасный хвост!

Спикировавшая сверху демоница в строгом костюме протягивает Шаакарану коробку с пирожными и гладит его по голове.

Полиция перекрывает дороги машинами, прилетевшие полицейские встают в оцепление, и автомобили бывших мачех и любовниц останавливаются за ними, красивые эффектные демоницы выбираются из машин и спешат к Шаакарану: кто с шоколадом, кто со стаканчиком кофе, кто с подушкой, одеялом… и полицейские не могут остановить этот наплыв. С надеждой поглядывают на Леонхашарта, но он вмешиваться не собирается. Снова проверив слабый пульс водителя, берется за свой смартфон и заходит в кабинет на сайте Архисовета, чтобы отследить, едет ли сюда медицинская помощь.

А до встречи со шпионом остается меньше двух часов.

За работой корректировщиков я наблюдаю внимательно: автомобили и летающие демоны двигаются очень слаженно, гуще выстраиваясь в стороне, противоположной выплеску магии, и постепенно разрежая построение к самой стороне выплеска.

— Со стороны выплеска всегда должно находиться несколько команд, — поясняет для нас, новичков, криворогая демоница. — Чтобы в случае, если контрвыплески получатся слишком интенсивными, откорректировать их влияние.

Безымянный ужас колышется в центре загона горой-облаком. Даже на экране он кажется подавляющим, особенно в сравнении с близко кружащим к нему машинам. С автомобилей в него выстреливают накопители. Если он их поглощает, то накопители — самый главный расходный материал.

— Сами накопители Безымянный ужас тоже съедает? — не выдерживаю я любопытства.

— В накопители встроены механизмы возврата на базу, — ровно отзывается криворогая. — Безымянный предпочитает магию, если он не портит механизм, они приползают назад.

Выплески магии самих работников загона больше похожи на цветные вспышки фейерверков с управляемыми траекториями.

— Сам по себе выплеск магии, как правило, визуально не заметен, — размеренно звучит голос криворогой. — Для удобства управления выплесками было модернизировано заклинание фейерверка. В оригинальном виде оно ярко проявлялась внешне и почти не повышало магический фон, но в данной обратной структуре при том же внешнем проявлении оно вызывает многократное увеличение магического фона… Обратите внимание, как близко приходится подходить, чтобы Безымянный не смещался из контрольной зоны. Операция продолжится до тех пор, пока магический фон в городе не будет полностью возвращен в норму.

Криворогая опять умолкает. Рассматривает нас, новичков. Чуть щурится при виде Принцессы со скучающим видом оглядывающейся вокруг. Едва отвлекшись на них, я снова смотрю на экран, сверяю передвижения корректировщиков на схеме с трансляцией с камер. Наверняка во время учебы мы просмотрим много подобных записей, разберем всевозможные ситуации и изучим стратегии, но сейчас, до того, как все это начнется, я хочу получить общее представление о профессии корректировщиков.

Пусть их считают лишь мясом, но от них зависит благополучие всего Нарака… В голову лезут смутные мысли о профсоюзах и забастовках, подстегнутые мучительным ощущением неправильности: те, кто спасают мир от гибели, должны пользоваться уважением. Что-то с этим надо делать. «Спокойно, — осаживаю я себя. — Сначала надо понять этот мир, выжить и не попасть с этим идиотским отбором в неприятности».

Отбор… Нет, я заметила, что львенок водитель так себе, но эта авария выглядела как-то странно, нарочито. И почему архисоветник катается без охраны? Надеюсь, они с котиком не сильно пострадали. Смутное беспокойство я пытаюсь отбросить, как явно излишнее: на весь Нарак новости прогремели об аварии, наверняка туда отправились силы правопорядка и медики. Только есть синдром рассеянной ответственности: чем больше у происшествия свидетелей, тем меньше вероятность, что кто-нибудь из них вызовет помощь, потому что будет считать, что это сделал другой. Вдруг будет так же?