— Ничего. С начала нашего восстания гарнизоны забаррикадировались в замках. Полагаю, там они и останутся, пока не получат подкрепления из Англии.

— Английская мышь может испортить воздух в Шотландии, и мы тут же узнаем об этом, — высказался Гилберт де ля Хэй. — Еще никогда они не вели себя так тихо. А учитывая обстоятельства… — Он нахмурился. — Это внушает беспокойство.

— Это — затишье перед бурей, — заметил Ламбертон. — Когда дороги вновь станут проезжими, король Эдуард выступит в поход. С большим войском. Быстрые действия сэра Роберта в последние несколько недель дали нам некоторое преимущество, и, учитывая, что многие гарнизоны на западе сдались, король вынужден будет вторгнуться к нам с востока. Но мы ни в коем случае не должны недооценивать его или силу армий, которые он приведет с собой.

— Нам нужно больше людей, — решительно заявил Эдвард Брюс. — Их у нас не достаточно. Далеко не достаточно. — Он обвел взглядом всех присутствующих, прежде чем остановить его на Роберте. — Ты уже разговаривал со своей супругой? Быть может, если Томас и Александр отложат свой отъезд до коронации, она отправится вместе с ними — и поговорит со своим отцом? В конце концов, ты ведь сделаешь ее королевой.

— Это рискованный путь, и я не желаю идти по нему, — отозвался Роберт. — По крайней мере, до тех пор, пока не исчерпаю все остальные возможности. Граф Ольстер все еще верен королю. Томасу и Александру придется искать в Ирландии более вероятных союзников. Лорд Донах и рыцари Антрима откликнутся на мой призыв. Как, полагаю, и Макдональды Ислея. Наша сестра Маргарет, — добавил он, обращаясь к Эдварду, — только что прибыла из Роксбургшира с двадцатью всадниками. У нас уже есть рыцари Атолла и Мара, а теперь и Леннокса.

— Когда я доберусь до Леса, то смогу привести с собой и уцелевших людей сэра Уильяма, — вмешался Нейл Кэмпбелл. — Нас немного, но зато мы готовы драться.

— Теперь, когда Ротсей вновь оказался в руках сэра Джеймса, мы можем рассчитывать и на поддержку его милости, — закончил Роберт. Впервые с того момента, как он вошел в палатку, он встретился взглядом с сенешалем, который до сих пор хранил молчание.

— Конечно, — после паузы ответил Джеймс. — Это само собой разумеется. Но, — продолжал он, когда Роберт отвел взгляд, — даже со всеми теми, кого ты упомянул, это по-прежнему всего лишь половина страны. — Он посмотрел на Ламбертона. — Мы не планировали начинать войну разделенным королевством, ваше преосвященство.

— Планы изменились, Джеймс, — проворчал Ламбертон. — И теперь с этим ничего уже не поделаешь. Мы должны действовать с тем количеством людей, которым располагаем, и уповать на то, что Господь ниспошлет нам удачу. Король Эдуард выступит против нас вне зависимости от наших планов. У нас нет иного выбора.

— Мы могли отправиться к Коминам, попытаться загладить вину, выплатить репарации, быть может, предложить главам семейств высокие должности в новом королевстве. Сказать им, что, если они поддержат нас в трудный час, все останется…

— Нет, — Роберт перебил сенешаля. — Обойдемся без Коминов. — Он оперся ладонями о стол и обвел собравшихся тяжелым взглядом. — А теперь давайте выработаем стратегию на ближайшие дни. Как бы мне ни хотелось обратного, вынужден признать, что за то время, что у нас осталось, Дамбартон нам не взять. Мы должны двигаться дальше.

Роберт заговорил, делясь с ними своими намерениями, но кое-кто из присутствующих обменялся тревожными взглядами. Их беспокоило холодное отчуждение, воцарившееся между ним и сенешалем, которое ощущалось буквально физически.

Когда военный совет завершился, Роберт отпустил всех, кроме своих братьев Томаса и Александра. Пока остальные расходились, негромко переговариваясь, он пригласил их в отдельную часть палатки, в которой были сложены сундуки с его личными вещами, перевезенными из Тернберри. Здесь висели его доспехи на особой стойке, к которой был прислонен меч в ножнах. Поцарапанный клинок вручил ему Джон Атолл вместо его собственного, сломанного в ту ночь в Дамфрисе. На одеялах лежал Фионн. Гончий пес приоткрыл один глаз, когда Роберт подошел к нему. Потрепав собаку за ушами, он вытащил на середину один из сундуков. Сняв ключ с цепочки на поясе, он отпер его.

Внутри, под несколькими слоями ткани, лежал завернутый в материю длинный предмет. Роберт, вынимая из сундука посох Святого Малахии, случайно задел черную лакированную шкатулку. Он замер на мгновение, глядя на трещину в гладком боку, чувствуя, как вновь одолевают его вопросы, на которые он так и не получил ответа, а в голове вертятся смутные догадки, но потом все-таки закрыл крышку и запер ее. Сейчас у него не было времени думать и действовать в этом направлении. Пока не было.

— Вот, возьми, — сказал он, протягивая посох Александру. — Когда прибудете в Антрим, отдай его монахам из Бангорского аббатства. Не знаю, сколько они смогут хранить его у себя, но, полагаю, в ближайшее время король Эдуард будет занят более насущными делами, нежели поиски посоха.

Александр с неохотой принял посох.

— Быть может, это ублажит святого Малахию и он снимет с нас родовое проклятие? — предположил Томас, глядя на Александра.

— Возвращайтесь обратно через Ислей, — продолжал Роберт. — Скажите Ангусу Макдональду, что клан Брюсов взывает к прежнему альянсу с лордами островов. Пока будете там, пошлите словечко и Макруари. Я хочу нанять для грядущей битвы и тяжеловооруженных ирландских солдат. Их помощь придется нам весьма кстати.

— Наемников? — Томас нахмурился. — Прости меня, брат, но Макруари и их родственнички переходят с одной стороны на другую еще чаще тебя.

— Они сражаются за тех, кто им платит, — отрезал Роберт. Открыв еще один сундук, он вынул из него металлическую шкатулку и протянул ее брату. — Скажи им, что они получат намного больше, если помогут своему новому королю.

— Мы двинемся в путь, как только лошади будут готовы, — пообещал Томас, — и постараемся пересечь пролив до наступления сезона весенних штормов. — Он на мгновение положил руку на плечо Роберту. — Жаль, что мы пропустим твою коронацию.

— Я не стану сердиться, если вы приведете с собой половину Ирландии.

Томас рассмеялся и вышел из палатки, а вот Александр задержался на пороге, баюкая в руках посох.

— Прежде чем я уеду, Роберт, ты выполнишь мою просьбу? Ты позволишь мне исповедать тебя?

Роберт отвернулся.

Александр шагнул к нему, озабоченно хмурясь.

— Ты, конечно, смыл кровь со своего меча, но ты не можешь с той же легкостью смыть пятно со своей души. Брат, ты совершил смертный грех. То, что сделали вы с Кристофером, — святотатство. Ты должен покаяться и искупить свою вину, если не перед Коминами, то уж перед Господом наверняка. Позволь мне остаться. Отправь с Томасом Найалла или Эдварда. Используй меня в качестве своего духовника, а не посланца войны.

Роберт резко развернулся к нему:

— Мне нужны солдаты, Алекс, а не священники!

Ярость в его голосе заставила Александра отшатнуться. Немного помедлив, он вышел.

Роберт выждал несколько мгновений, после чего вернулся в основную часть палатки и замер, когда к нему повернулся Джеймс Стюарт.

— Твой брат все равно будет прав, Роберт. Как бы далеко ты ни отослал его.

— Сейчас у меня нет для этого времени.

Когда Роберт шагнул к выходу, Джеймс загородил ему дорогу.

— Я действительно имел в виду то, что сказал, когда предложил загладить вину перед кланом Коминов. Ты заявил нам, что произошел несчастный случай, что сэр Джон напал на тебя без предупреждения и что ты лишь защищался. Что у тебя не оставалось другого выхода, кроме как убить его.

— Так оно и было, — резко бросил Роберт, которому показалось, будто он расслышал нотки сомнения в голосе сенешаля.

— Тогда и Комины должны узнать об этом. Все произошло слишком быстро. После Дамфриса ты несешься во весь опор. Ты даже не остановился, чтобы подумать о том, что наделал, и о том вреде, который причинил.