— Сэр Уильям, — коротко кивнул он и перевел взгляд на группу людей — командиров Уоллеса еще с тех времен, когда тот был единственным хранителем Шотландии, — которые наблюдали за разграблением повозок. Он заметил в толпе бритого наголо Грея, заместителя Уоллеса, рядом с которым стоял долговязый Нейл Кэмпбелл. На их хмурых лицах было написано неодобрение.

— Нужно уходить, сэр Джон, — заговорил Уоллес хриплым после битвы голосом, но достаточно громким, чтобы многие обернулись к нему. — Остановите своих людей. Сейчас не время и не место праздновать.

Комин дернулся, различив презрение в голосе бывшего предводителя, который услышали слишком многие. За те пять месяцев, что прошли с того момента, как делегация дворян отбыла в Париж, дабы попытаться убедить короля Филиппа сдержать слово и оказать помощь в реставрации Баллиола, Комин не покладая рук трудился над укреплением своего положения в королевстве. Сегодняшняя победа стала ему в этом плане хорошим подспорьем, и, позволив Лишенным Наследства первыми разделить награбленное, он еще теснее привязал к себе воинов бывшей армии Баллиола. Это был вынужденный шаг, учитывая его тайное стремление занять место их низложенного господина. Тем не менее ему еще многое предстояло сделать, особенно учитывая неожиданное возвращение Уильяма Уоллеса, случившееся этой зимой.

Расправив плечи, Комин надменным взглядом окинул забрызганного кровью Уоллеса, который на целую голову возвышался над ним.

— Полагаю, вы говорили бы по-другому, если бы это ваши люди выиграли битву. Победа принадлежит Баденоху и Галлоуэю. Они заслужили награду. И пусть кто-нибудь посмеет утверждать обратное, — с вызовом добавил он, оглядываясь по сторонам.

— Они могут забрать себе хоть все трофеи, но только после того, как мы вернемся в лагерь. Лазутчики сообщали вам, что из Эдинбурга выступили три отряда. Это был всего лишь авангард. И остальные где-то совсем недалеко. А мы и так задержались здесь слишком долго.

— Никогда не думал, что вы станете опасаться англичан.

Но насмешка, прозвучавшая в голосе Комина, не произвела на Уоллеса никакого впечатления.

— Я сам решаю, когда мне сражаться, а когда отступать, сэр Джон. Я был смел, и да, мне пришлось заплатить высокую цену за свое безрассудство. Но я никогда не был дураком.

Комин заметил, что за спиной гиганта появились граф Джон Атолл и Александр Сетон. Услышав ответ Уоллеса, Атолл холодно улыбнулся. Сетон согласно кивнул. Комин почувствовал, как у него загорелись щеки. Он уже открыл было рот, чтобы разразиться гневной отповедью, как вдруг с вершины холма затрубил рог. Резко развернувшись в ту сторону, он заметил, что люди на гребне отчаянно машут руками в сторону дороги. Комин подошел к своему жеребцу и быстро поднялся в седло. Вонзив каблуки в бока усталого животного, он погнал его через поле. Уоллес последовал за ним. Но еще до того, как он присоединился к своим людям, их крики заглушили затихающее эхо рога:

— Англичане идут!

Натянув поводья и останавливая коня, Комин приподнялся на стременах. Вдалеке он увидел темную массу всадников. Они быстро приближались по дороге. Когда вдали зазвучали горны, он понял, что там заметили его отряд. Его солдаты устали после боя, нарушив боевые порядки, большинство из них попросту были пьяны от вина из разграбленных фургонов. Поскольку они лишились своего единственного козыря — внезапности, у них не было ни единого шанса выстоять против тяжелой кавалерии.

— Вы разворошили осиное гнездо, Комин, — резко бросил оказавшийся рядом Уоллес. — Теперь посмотрим, как вы выдержите их укусы.

Грубо выругавшись, Комин вскачь пустил коня вниз, к дороге, еще издали криком предупреждая людей, копошившихся вокруг повозок. Многие, заслышав его, спрыгивали с фургонов, прижимая к груди мешки, раздувшиеся от продовольствия и прочего награбленного богатства, но остальные были слишком пьяны, чтобы понимать, что происходит.

Макдуалл, сидя на коне с обнаженным мечом в руке, очутился рядом с ним в мгновение ока.

— Сэр, пленные?

Комин уставился на шеренгу связанных рыцарей, которые с жадным нетерпением смотрели на дорогу в ожидании товарищей, которые, как они уже догадались, спешили к ним на помощь. Он окинул взглядом повозки, все еще полные снаряжения, монет и оружия, которые — по его приказу — не тронули мародеры.

— Брось их. Нет времени, — крикнул он, поворачивая коня. — Отходим!

Его крик заглушил могучий рев.

— Все под защиту деревьев, трусы! Ко мне!

Джон Комин еще успел с ненавистью отметить, сколь охотно его люди выполнили команду Уоллеса. А потом его подхватила волна скоттов, устремившихся под защиту Леса и спасающихся беспорядочным бегством.

Роберт стоял во дворе отцовского замка, глядя на приближающуюся повозку. Он почувствовал, как вздрогнула стоящая рядом Элизабет. Его супруга плотнее запахнулась в мантию, подбитую соболями. Он купил дорогие шкурки в прошлом месяце у торговца в Хелмсфорде и приказал портному отца подбить ими любимую накидку жены без ее ведома, а потом наслаждался ее робкой улыбкой, когда Элизабет сняла обновленный наряд с деревянного крючка. Ему показалось, что с тех пор напряжение, которое возникло между ними и душило обоих, слегка ослабело. Ни один из них не желал этого брака, но теперь сокрушаться по этому поводу было поздно. Кроме того, женитьба на дочери Ольстера помогла ему упрочить свое положение в Англии, и он не мог отрицать того, что союз с влиятельным кланом де Бургов имеет свои преимущества. Тем более что невинный подарок, продемонстрировавший его внимание и заботу, не потребовал от него особых усилий.

Элизабет не сводила глаз, почти прозрачных в лучах весеннего солнца, с эскорта, сопровождающего повозку. Она вздохнула, и в воздухе заклубился пар от ее дыхания.

— Не волнуйся, — попытался успокоить жену Роберт. — Она обязательно полюбит тебя. — Но, вновь повернувшись к дороге, он вдруг усомнился в собственных словах. А полюбит ли она его? И вообще, узнает ли?

Всадники проскочили подъемный мост, и доски настила загудели под копытами их коней. На накидках мужчин красовался герб Аннандейла: красный крест на желтом фоне. Повозка последовала за ними, громыхая колесами по неровностям дороги. Вперед выбежали грумы, чтобы принять лошадей, когда возницы спрыгнули с облучка. Тут же вертелись спущенные с поводков собаки, оглашая воздух восторженным лаем. Среди них был и гончий пес Роберта Фионн, уже вполне взрослый и полный сил.

Один из всадников, коренастый мужчина с коротко стриженными седыми волосами, спешился и подошел к Роберту.

— Добрый день, сэр.

— Уолтер, — приветствовал его Роберт, сразу же узнав мужчину.

Уолтер был одним из вассалов его деда, прежде чем Аннандейл перешел к отцу Роберта. Его обветренное лицо сразу же пробудило в памяти приятные воспоминания об охоте в лесах близ Лохмабена и о доме. Уолтер выглядел уставшим, причем было видно, что его утомила не только дальняя дорога или годы, прошедшие с того дня, как Роберт видел его в последний раз. Очевидно, вассалам его отца, оставшимся в Аннандейле, приходилось нелегко. Они вели странную и чуждую им жизнь в родном графстве, захваченном англичанами, которых ненавидели, но терпели. Вот сейчас воспоминания причиняли Роберту боль. Он подумал о Каррике и обо всем, что оставил позади. Его комендант Эндрю Бойд вернулся в Тернберри, но замок по-прежнему лежал в руинах. Потребуется время, чтобы найти необходимые средства и восстановить его.

— Надеюсь, путешествие было спокойным?

— Да, сэр. — Поверх плеча Роберта Уолтер заглянул в темное нутро замка. — Милорд у себя?

— Мой отец еще отдыхает. — «Отсыпается после вчерашней попойки», — мысленно добавил Роберт. — Эдвин проводит вас и ваших людей в отведенные вам комнаты, где вы сможете отдохнуть с дороги и подкрепиться. — Он жестом показал на управляющего отца, который вышел встретить прибывших.