Чуть позади и левее топает… Пожалуй, этого сура можно назвать орком. Чуть ниже ростом чем гхэлл, но тоже крупный, мускулистый. Почему орк? Мёртвые глаза смотрят на мир бельмами из-под тяжелого низкого лба, массивное лицо с грубыми, рублёными чертами обрамляют чёрные волосы, заплетенные во множество косичек. Плоский нос проколот длинной костяной иглой, серые, вывернутые губы пробиты серебряными кольцами, как и выглядывающие из-под них желтовато-коричневые клыки. Вдобавок серо-зелёная кожа раскрашена линиями причудливой татуировки. Судя по неказистым кожаным доспехам, иссечённым и рваным, и торчащей из-за плеча рукоятки меча, это тот самый тип, что толкнул меня на погибшем острове при сражении с пожирателями. Ник – Мор Блеск Молнии. Трехсложное имя встречаю впервые, возможно, такие имена характерны именно для этой расы.

Третий мертвяк, замыкающий шествие – Шабл. Человекообразный сур выше двух метров ростом, с бычьей головой и бугрящимися чудовищными мускулами руками. Правой он придерживает рукоять двуручного молота, которая на широченном плече выглядит как тростинка, а на самом деле я вряд ли сумел бы нормально обхватить эту рукоять своими пальцами. Бревно, а не древко. Прямоугольный брус боевой части молота высечен из зеленоватого камня, а размер его таков, что вполне можно забивать сваи под фундамент для многоэтажных зданий. В прошлый раз на минотавре доспехов было побольше, видимо, с каждой смертью он утрачивает амуницию часть за частью, и теперь на нем остался лишь изъеденный ржавчиной панцирь, рваные кожаные штаны и наголенники. Мертвенный взгляд блеклых бычьих глаз равнодушно смотрит перед собой, массивные копыта ниже среза наголенников безжалостно вминают траву в почву.

Все трое, само собой, пятидесятники.

Легкий ветерок тянет в сторону нашего холма отчётливый запах мертвечины, не оставляя сомнений, что мы видим именно мертвецов. А так легко со стороны принять их за живых, нормальных суров. Не завидую такой судьбе. И понимаю стремление Хорки всё исправить. Никто не заслуживает такой участи.

И кстати, я больше не сомневаюсь, что Горад охотился именно здесь. Слишком много говорящих совпадений.

Про патруль ты не говорил, Майло.

Да какой там патруль! Зуб даю, что эти трое недавно возродились в Колыбели разрушенного форта и возвращаются к месту прописки. Колыбель на острове одна, вникаешь?

Так вот почему тропинка не зарастает. Благодаря таким деятелям, как Горад, уничтожающих местных… обитателей.

Последний раз, когда я видел Шабла, им управлял Горад, – делюсь с Майло своей тревогой.

Намек понял, но тревога ложная, – пожимает плечами пират. – Постоянных рабов у Горада нет, они у него надолго не задерживаются. Как только марионетка погибает, то возвращается на остров. Гораду приходится отлавливать экземпляр заново, и не всегда попадается тот же самый. К тому же Горад может подчинить только одного, а раз эти топают втроем, то сейчас они не подконтрольны. Ну и? Ты что-то собираешься делать, или пусть дальше идут? Если они учуют нас первыми, нам трындец. Мы и с одним-то не справимся, а тут элита.

Он прав. Пора решаться. Но почему-то именно сейчас собственный план кажется мне всё более безумным. Если не сработает… То эти мертвяки присоединят нас к населению острова. И когда смотрю сейчас на этих монстров 50 уровня, то чувствую, что погорячился в своей задумке. Не лучше ли попробовать обойтись своими силами?

Но пораженческая мысль вызывает упрямую злость. Я уже нечто подобное делал, верно? К тому же чутьё меня уже раз сильно подвело, когда я отказался от плана на Огрызке и попёрся на выручку Майло. Так какого чёрта! С энергией более-менее порядок, на ритуал хватает, и остается на скоротечный бой, но бой допускать нельзя…

Майло, на всякий случай спустись с холма и будь готов дать дёру, если у меня что-то пойдёт не так.

Не премину воспользоваться твоей трогательной заботой, Зуб, – Майло ухмыляется, разворачивается, делает шаг в сторону и… делает то, от чего сам же и предостерегал. Наступает на пепел кострища. Всего лишь случайность, одна из небольших ошибок, от которых никто не застрахован.

Знак Алана горячей болезненной вспышкой растекается по лицу.

И все наши планы летят к чертям.

Старое кострище словно взрывается.

Хлопья пепла с шипением взлетают в воздух под натиском вырвавшегося из почвы снопа тонких полупрозрачных нитей. С хлёстким звуком пробиваемых доспехов концы нитей вонзаются в тело пирата десятками игл и крючков. Единственное, что Майло успевает сделать – отчаянным усилием рухнуть на колени, а не навзничь, но это ничего не меняет. Нити вокруг него мгновенно натягиваются звенящими струнами, пришпиливая тело намертво к камням и почве. Несколько нитей впиваются пирату в подбородок, разрывая кожу и плоть, пробивая челюсть и со страшной силой оттягивая вниз, практически отрывая её. Из открытого в немом крике рта хлещет кровь, язык разорван в клочья. Лицо пирата искажается от неимоверной боли, он обездвижен и ничего не в состоянии сделать. Ему остается лишь умирать.

Бросаюсь к напарнику, рассекаю лезвием кинжала ближайший пучок туго натянутых струн. Они словно нехотя лопаются, их ещё чертовски много, и я ускоряюсь Теневым преимуществом в предчувствии врага, который должен появиться. Врага, хорошо знающего эту территорию и установившего эту ловушку. Лезвие кинжала мелькает молнией, нанося удар за ударом.

Жги! – мысленно кричит Майло, даже при такой боли сумев не утратить самообладания полностью.

Обжигающая вспышка уничтожает сразу десяток нитей, вскидываю ладонь для Копья пламени, но не успеваю.

Смерть приходит с дальней дистанции.

Услышав шипящий гул, едва успеваю отпрыгнуть в сторону. Огромный алый сгусток раскаленной плазмы врезается в распятую, словно на жертвенном алтаре, фигуру Майло, превращая его в пышущий чудовищным жаром фонтан ревущего пламени. Система бесстрастно уведомляет об эффекте Аннигиляция.

Откатываюсь ещё дальше, прочь от настигающего жара, разбивая локти и колени о камни. Бар жизни пирата за долю мгновения скатывается в красную зону, мигает и сереет, групповую иконку перечеркивает эмблема стилизованного черепа. Труп Майло горит жарко, густо чадя чёрным дымом. Кожаные доспехи и одежда распадаются пеплом, обнажая горящую, стремительно чернеющую плоть и обугливающиеся кости.

По характерному почерку несложно догадаться, кто нанес удар.

Не будь у меня в прошлый раз Абсолюта, в такой же труп на Черепе Властелина мгновенно превратился бы я сам. Против такого врага в одиночку я бессилен и нужно любым способом создать хоть какое-то преимущество – чтобы просто выиграть время, выжить.

Не оглядываясь, перепрыгиваю через кромку камней и скатываюсь вниз по склону к идущим по тропинке мертвякам, едва успевая принять правильное положение и затормозить перед очередным каменным препятствием.

Слышу яростный рёв и отпрыгиваю в сторону.

Чудовищный молот минотавра со свистом проносится над головой и с оглушительным грохотом раскалывает на осколки валун, оказавшийся на его пути. Шабл наступает, шумно дробя копытами щебень, вминая почву. По бокам у него вырастают силуэты его спутников – Строга Бездумного с могучей секирой в лапах и Мора Блеск Молнии со здоровенным двуручным мечом.

Времени на подготовку нет, но тикающее Теневое преимущество все же даёт пару лишних мгновений. Работаю по целям прямо в перекате. Ухожу от секущего удара секирой, врезающегося в почву там, где только что находился я. Узнаваемый сдвиг в сознании, приглушение окружающего звукового фона и красок, гулкое биение сердца. На волю вырывается Теневое клеймо, сила Алана течет через меня, безошибочно поражая троих бывших суров и подчиняя мне их мёртвые разумы на 24 часа. Словно невидимые призрачные руки сжимаются на вместилищах их уснувших мёртвым сном душ. Логи пестрят строчками сопровождения – повышение репутации с покровителем, повышение урона способностей на время действия преимущества, резкая просадка по энергии… Бла-бла-бла.