в которой я опять пью вино, но уже другое

Понимая лишь одно: что ровным счетом ничего не понимаю, я позволил светскому автоответчику во мне пробубнить:

– Почту за честь, молодая графиня…

– В таком случае, поспешим – пока там все хорошее вино не закончилось! – заявила девица, требовательно протягивая мне руку.

Где-то в глубине вскипевшего мозга осознавая, что безопаснее, пожалуй, было бы схватиться за ядовитую змею, я, как загипнотизированный, шагнул вперед, позволил Салтыковой величаво опереться на мое предплечье – и, провожаемые заинтересованным взглядом сотника, мы с Варварой чинно покинули зал.

Уже позднее, восстанавливая в памяти картину случившегося, я отмечал, что сбитый с толку, не только не бросился в погоню за Кутайсовым и его клевретами, как намеревался, вырвавшись из павильона (что, возможно, было бы и не самым лучшим решением), но даже не изложил свою версию происшествия конвойному! Тот-то, похоже, считал, что виной всему обычная неполадка – досадная, но вовремя выявленная – и теперь, типа, все в порядке. А вот дух там в порядке!

Но сейчас, следуя об руку с Салтыковой, я был полностью поглощен размышлениями о том, зачем молодой графине вдруг понадобилось меня выручать. Можно было бы, конечно, предположить, что Варвара попросту не знала, кто заперт на аттракционе, и, заметив непорядок, позвала сотника без всякой задней мысли… Но согласитесь, эта версия не выдерживала никакой критики! Первым, к кому, по идее, должна была обратиться – и получить все нужные разъяснения – девица, был ошивавшийся в зале Кутайсов – а помнится, летом, на вступительных в Федоровку, они с молодым графом отлично ладили, если и соперничая, то только за благосклонность Воронцовой. За полгода, конечно, между ними могла и кошка пробежать, но и это не отменяет того факта, что мое появление из павильона явно не стало для Салтыковой сюрпризом.

Оставалось единственное мало-мальски правдоподобное объяснение: Варвара намерена расправиться со мной лично, и никакому Кутайсову здесь уступать не готова. Вполне в стиле нравов местного высшего света, кстати!

Ну да предупрежден – значит вооружен…

Добравшись до зоны фуршета, через первые три или четыре зала анфилады мы проследовали, не задерживаясь. Каждый раз я вопросительно поглядывал на спутницу, но она лишь едва заметно кривила лицо: не то, мол. Наконец, должно быть, молодая графиня нашла, что хотела: столы с игристыми винами.

– Вот, то, что нужно, – удовлетворенно проговорила она, кивнув на приглянувшуюся ей бутыль (мне уже так и слышалось продолжение: «Это вино имярек – гордость наших фамильных виноградников!», но не случилось).

Спутница отняла у меня свою руку, чтобы я мог наполнить бокалы. Я охотно это сделал: затей Варвара разливать вино сама, я бы ничуть не усомнился, что она собирается меня отравить.

– Вижу, молодой князь, вы чем-то удивлены? – с простодушным видом заметила Салтыкова, пока я управлялся с бутылью.

– Есть немного, – не стал отрицать я.

– И чем же именно, позвольте поинтересоваться? – ситуация девицу, похоже, забавляла.

– Ну, как вам сказать, сударыня, – я протянул собеседнице бокал с искрящимся, источавшим плотный цветочный аромат бледно-розовым напитком. – Помнится, расстались мы с вами не на самой дружеской ноте…

– Да уж, я была на вас просто чудовищно зла, – глаза моей собеседницы яростно сверкнули, и я вдруг увидел рядом с собой ту, прежнюю Варвару, самозабвенно швырявшуюся в меня файерболами на экзаменационном ристалище. Но метаморфоза сия была столь мимолетна, что спустя долю секунды я уже не был уверен, не явилась ли она лишь плодом моего живого воображения. – Однако позже поняла, что едва ли вы нарочито старались побольнее меня уязвить – просто боролись за собственные интересы, – спокойно продолжила молодая графиня. – Хотя, конечно, могли бы действовать и деликатнее…

Ну, вообще-то, положа руку на сердце, именно что старался. То, как Салтыкова встряхнула меня за шкирку в ходе поединка, здорово меня взбесило. Да еще пресловутый «бурдюк», который Варвара притащила на ристалище, отнюдь не добавил мне тогда благодушия… Но, по сути, девица была права: мой трюк с ее платьем отнюдь не был самоцелью. Стояла задача как следует противницу разозлить, чтобы, забывшись, она ударила в полную силу – и нарвалась на Зеркало. Что, собственно, в итоге и произошло.

– Пользуясь случаем, сударыня, приношу вам свои самые искренние извинения, – выговорил я. – Использованный мной тогда прием действительно не назвать безупречным. В свое оправдание могу лишь сказать, что мой технический арсенал был на тот момент более чем скуден – пришлось задействовать все доступные навыки…

– Остыв и все обдумав, я именно так и рассудила, – кивнула Салтыкова. – И как уже сказала, обиды не держу… На вас.

Последняя оговорка так и подначивала уточнить: а на кого держите? Но я промедлил, и Варвара продолжила сама, уже совсем иным тоном, холодным и жестким:

– А вот Милане Дмитриевне я ее предательства вовек не прощу!

– Милане? Предательства? – вот теперь недоуменные вопросы выскочили из меня почти сами собой.

– Я обязалась ей маной, – прошипела – иного слова тут и не подобрать – девица, теперь вот уж точно изменившись в лице. – Несмотря на то, что исторически мой род стоит выше, чем ее! Обязалась – и рассчитывала на достойное к себе отношение! Но стоило мне попасть в беду, как Воронцова от меня отвернулась! Сперва запретила мне вам отомстить – а мести я тогда жаждала всем сердцем, и неважно, что после одумалась! Запретила, заявив, что сделает все сама, а затем взяла и спелась с вами! А как говорят, еще и в постель к вам запрыгнула!

– Это кто же такое говорит? – с каменным лицом осведомился я.

– А что, неправда? – прищурилась молодая графиня.

– Без комментариев, – отрезал я.

– А и неважно, – махнула рукой Салтыкова. – Было, не было – это уже детали. Главное: меня Воронцова предала. Обещала – и обманула! Променяла верную манницу на чужака, врага… Еще раз, молодой князь: не имеет никакого значения, что ныне я вас за своего врага не держу – ведь тогда все было иначе!

– Ну, Милана честно пыталась, – кое-как сумел выдавить улыбку я. – Уцелеть мне удалось лишь чудом – ну и с помощью друзей… Но и потерпев неудачу, она не отступила, бросив мне официальный вызов – и не ее вина, что дуэль не состоялась!.. – напомнил я.

– Зато многое другое – ее вина! – отрезала Варвара. – Вы с ней нынче добрые друзья, нелепо это отрицать! Не говорю уже о фамильной собственности, которую Воронцова на вас переписала!

– С этой собственностью там особая история…

– Всякая история – особая, – поморщилась девица. – То, что вы защищаете Милану, молодой князь, делает вам честь, но берегитесь: предавший однажды, легко предаст снова! Дай Ключ вам не прочувствовать этого на себе!.. Ну да хватит о грустном, – передернула плечами Салтыкова. – Давайте наконец выпьем это чудесное вино! – размашисто отсалютовала она мне бокалом. – Предлагаю тост: за будущую российскую Императрицу! До дна!

При этих ее словах мне сперва вспомнилась княжна Багратиони, и лишь затем я сообразил: а ведь папаша Варвары – пятый выборщик! То есть шансов взойти на престол у это моей собеседницы ничуть не меньше, чем у Тинатин! Забавно: из дюжины реальных претенденток в царицы с двумя я сегодня поднимал на пáру бокалы!

Вино, кстати, мне на этот раз совсем не понравилось. Оказалось оно совсем уж приторным, с каким-то нелепо-клубничным привкусом… Нет, предпочтения княжны Багратиони мне определенно импонировали куда больше!

– Что ж, молодой князь, приятно был поболтать, – беззаботно проговорила Салтыкова, споро осушив свой бокал и терпеливо дождавшись, пока я домучаю свой. – А сейчас прошу меня простить: я неосторожно обещала мазурку графу Николаю Разумовскому, и время оной уже близится…

Возможно, приличия требовали тоже испросить у собеседницы какой-нибудь танец, но я оными беззастенчиво пренебрег, и на этом мы с молодой графиней расстались. Не берусь судить, с какими мыслями ушла от меня девица, я же остался в гнетущем недоумении: что это вообще сейчас такое было?