Я покосился в сторону набережной: громадный белых дух, неспешно переставляя свои лошадиные ноги, бесшумно удалялся в ночь.

– Но он уходит! – воскликнул я.

«Нет, сударь. Он здесь утверждается».

– То есть – в Москву? – без особого энтузиазма переспросил я.

«Решать вам, сударь!»

– Все, мое ночное зрение сдулось! – сообщила тут нам Любомирская. – Я своих рук не вижу! – приподняв кисти, она пошевелила пальцами перед собственным лицом. – Ну, почти.

– У меня тоже заряд вот-вот сядет, – заметила Каратова. – Давайте, может быть, все-таки где-нибудь пока спрячемся и дождемся рассвета – иначе далеко нам не уйти!

– Хорошо, – кивнул я, подспудно радуясь, что первый пункт нашего еще не существующего плана вырисовался сам собой. – Ди-Сы, где мы могли бы укрыться до восхода солнца? – дернул я фамильяра.

«Самое простое, сударь – прямо среди сих развалин, – предложил дух. – Справа от вас, саженях в десяти, есть лаз, он ведет в одно из уцелевших подвальных помещений. Комнатка небольшая, но на троих там места хватит с запасом».

– Но это же – под самым носом у возможной погони! – возмутился я.

«Вы видите погоню, сударь?»

– Пока нет… – я невольно оглянулся на уцелевшую часть иоанновой резиденции – преследовать нас и в самом деле что-то никто не спешил.

«И полагаю, не увидите. Не того боитесь, сударь!»

– А чего стоит бояться? – осведомился я.

«Возомнившей о себе черни», – заявил Ди-Сы.

В тот момент я его, признаться, толком не понял, приняв ответ за некую метафору.

* * *

Пока по наводке фамильяра мы искали укрытие, предательски вырубилось и мое ночное зрение. В сгустившейся кромешной тьме я почти сразу налетел на торчавшую из развалин арматурину, распоров себе брючину и поранив ногу – к счастью, неглубоко, задев по касательной, но весьма болезненно. Настя ухитрилась оставить на какой-то покосившейся балке добрый кусок подола своего платья и потерять туфельку – которую, правда, ей тут же нашла на ощупь Светка. Сама Каратова без приключений добралась почти до самой цели, но, уже ныряя в лаз, зацепилась за что-то воротом, и мой китель с треском разорвался у нее на спине надвое, превратившись в два поникших синих крыла.

Комнатка, куда мы наконец попали, раньше, очевидно, была всего лишь скромной нишей в стене просторного зала, но большую часть его теперь наглухо завалило, остался лишь пятачок едва три на две сажени. Некоторые из обломков, отрезавших нашу клетушку от прочих помещений подвала, подозрительно мерцали, испуская неровный, рассеянный свет, но на мой обеспокоенный вопрос Ди-Сы заверил, что никакой опасности для нас они не представляют.

А еще по сравнению с поверхностью тут как будто бы было не столь холодно, что также не могло не радовать: наверху я уже понемногу начинал замерзать. Что уж говорить о Светке с ее самодельной туникой и голыми ногами! Каратова, впрочем, ни на что не жаловалась – в отличие от юной княжны.

– Я вся продрогла! – капризно заявила та первым делом.

– Попрыгай – согреешься! – буркнул я, деловито осматриваясь.

– Шутите, сударь? – прищурилась на меня девочка.

– Какие уж тут шутки!

Недоверчиво покачав головой, Любомирская и в самом деле пару раз подпрыгнула на месте, после чего сделала вывод:

– Нет, не работает! Все равно холодно!

– Сейчас надышим, – попыталась утешить ее Светка.

– Раньше окоченеем!

– Не нравится – ступай назад! – раздраженно развел я руками. Причитания Насти мешали мне сосредоточиться – а осмыслить требовалось многое. – Царь Борис там тебя, небось, уже заждался!

– Император уехал во дворец – еще вечером, – бросила на это девочка. – Но возвращаться я никуда не хочу, не заставите! – добавила она плаксиво.

– Тогда не ной, – велел я – и на некоторое время княжна и впрямь заткнулась.

– О, эти камни теплые! – просияла между тем Каратова, осторожно дотронувшись пальцами до одного из светящихся обломков. – Может, они это… радиоактивные какие-нибудь? – нахмурилась она, отдергивая руку.

– Ди-Сы говорит, что угрозы нет, – ответил я.

– Тогда садитесь сюда! – позвала нас с Настей Светка.

Не заставив себя упрашивать, так мы и сделали.

Обломки и впрямь оказались едва ли не горячими. Опустившись на один, длинный и плоский, Каратова с наслаждением положила вытянутые ноги на другой, поменьше, а два совсем крохотных светящихся камешка зажала в ладонях, из-за чего теперь казалось, что сияют сами ее пальцы. Я сел рядом с девушкой, обняв ее за прикрытые безнадежно разорванным кителем плечи. С другой стороны к Светке тут же пристроилась комочком Любомирская.

– Странно все-таки, что за нами никто не погнался, – заметила моя подруга.

– Может, всю охрану выкосил взрыв? – предположил я.

– Может быть…

– Так им тогда и надо! – снова подала голос Настя. – Я их просила, чтобы меня выпустили, очень простила – но дух там!.. Простите, вырвалось, – смутилась она – должно быть, не подобающему ее возрасту выражению. – А мы правда за границу убежим? – тут же сменила тему княжна. – Я только однажды выезжала из Империи – в гости к родственникам. Я говорила, что они живут в Брауншвейге? Моя тетя – жена тамошнего герцога! – с нескрываемой гордостью заявила девочка. – А кузен – его наследник! Они нас спрячут в своем замке в Везерских горах – там нас никто не найдет, даже Конвой! Поехали к ним, правда! Заодно повидаюсь!

– Посмотрим, – неопределенно выговорил я.

– Нечего тут смотреть, поехали! – опять разошлась Любомирская.

– Тише, Конвой услышит! – шикнул на нее я.

– Так ведь сами же сказали, погони нет! – все же заметно понизив голос, запальчиво заметила Настя.

– А если подоспеет?

Того, что преследователи внезапно свалятся нам на головы, я особо не опасался: Ди-Сы было велено караулить. Светке я об этом шепнул, а вот княжне говорить не стал.

Некоторое время мы сидели в молчании, но вскоре девочка снова не выдержала.

– Я пить хочу! – заявила она. – Можно воду призову?

– Ты что, никакой магии! – вскинулся я.

– Но я пить хочу! И еще… – Любомирская что-то шепнула на ухо Каратовой.

– Ну… – помедлив, покачала головой Светка. – Отойди в уголочек и присядь за камень… Или наверх выберись – только там холодно…

– Нет! – замотала головой княжна. – Я лучше потерплю!

– Смотри, нам тут долго сидеть!

– Я понимаю…

До рассвета, кстати, оставалось еще добрых семь часов.

в которой я вспоминаю друзей

и пытаюсь расставлять приоритеты

Часов в семь утра, когда рассветом наверху еще, что называется, и не пахло, а Любомирская уже вконец достала меня своими неисчерпаемыми детскими капризами, к нам снова наведалась Оши. Рассказала, что Юлька очнулась от наведенного сна, но Белый Центаврус успел отметиться и в пригородах Первопрестольной, так что мелкая теперь тоже сидит, не рискуя слить ненароком ни мерлина – в компании с Киром и серьезно раненым Даней Гагариным. Ну, как сидит: к ним в воронцовскую усадьбу пришла из Курляндии порталом Машка (ей, типа, можно), и сейчас «длинноножка» готовит манамобиль, чтобы отвезти всех в Москву, в кремль – сведения о том, что его белые стены способны сдержать эпидемию, вроде как, подтвердились.

Ну да с кремлем понятно, а вот с самой Муравьевой получалось более чем любопытно. С одной стороны, она была единственной из наших, кто словил коварный недуг, но в то же время – только Машка теперь могла свободно практиковать магию, за счет симбиоза с Оши.

А раз так, значит, по идее, должно получиться и у меня – с помощью уже своего фамильяра?

Впрочем, мне хватило ума не проверять эту идею на практике, не посоветовавшись сперва с духами:

– А вот скажите: у меня, часом, не выйдет тоже использовать магию по Машкиному образцу? – спросил я.

«Нет, Вова, что ты, даже не думай!» – тут же ответила Оши.