Когда последние искры сопротивления потухли, Страж взвалил на плечо когтистую лапу Лим'нейвен и, застонав от напряжения, поволок поверженного исполина обратно во двор.

— Притащите самый огромный черный ящик. Капитан у меня. — Натужно просипел Хан Ката, чувствуя вялые попытки Ткача зацепиться немеющими лапами за углы и щели.

— Не ожидал другого исхода, Ларк. Мы покончили с Хоаксами и орудиями. Выдвигаюсь на помощь. — Прозвучал твердый, помрачневший голос Стража Дилакада.

Три минуты Ларканти плелся по залам и коридорам, отгоняя бледных грозным взглядом. Ритмичному гулу шагов аккомпанировали крики, грохот и металлический лязг, которые приглушали каменные своды. Вскоре до слуха Страж докатился низкий шорох, характерный для подогнанной чешуи из Саантирской стали.

— Песок тебе в зад! Поторопись, э тварь весит тонну! — Не вытерпев, прокричал Страж, и шаги заметно ускорились. Следом из-за угла выплыла пара раскаленных углей, которыми оказались глаза Дилакада Хан Саве:

— Ты почти дал ему добежать до самого Галафея! — Окликнул Ларканти Дилакад и ощерил желтоватые зубы в широкой ухмылке. Его рубиновое одеяние, влажное и смердящее железом, облепило крупную фигуру. Обнаженное лезвие Нар'Охай жирно лоснилось и окропляло пол вязкими, крупными каплями. Испустив пару коротких хриплых смешков, Дилакад поднялся в воздух, проворно скользнул к Ларканти и схватил вторую лапу Капитана. Благодаря совместным усилиям, на напряженные лица Стражей вскоре пролился пурпурный свет чистого неба, а над сгорбленными спинами проплыла арка главного входа. Небрежно скатив податливое тело с крутого крыльца, Ларканти предоставил солдатам затолкать пленника в душный ящик из черного железа, а сам перевел взгляд на неспокойную панораму Фенкриса. Многочисленные стаи пестрых птиц унеслись прочь и оставили небо гремящим Гончим, которые патрулировали город и орошали опустевшие улицы случайными брызгами кипящего масла. Трупы Хоаксов обрушивались с неба, застывая в изломанных позах на брусчатке или проламывая черепичные крыши пернатыми, бурыми тушами. Один из них налетел на гребень крепостной стены. Несчастная тварь, обвешанная обмякшими трупами всадников, испускала присвистывающее сопенье из приоткрытого клюва и слабо скребла залитый кровью камень. Ларканти поднял глаза крутой холм, занимавший центр города и украшенный светлым дворцом Аллод'Ан'Хаафа. Размытые темные точки роились вокруг острых позолоченных шпилей и белокаменных фасадов. Спустя минуту высокие витражи, изображавшие стокрылые силуэты Хина, обратились пестрой стеклянную крошку и выпустили клубы ревущего, дрожащего пламени. Лепнина обратилась нагромождением неправильных форм, искалеченный дворец задохнулся в клубах едкого дыма. Еле различимые Стражи, преследуемые росчерками рубиновых плащей, сорвали янтарные флаги и заменили их красными полотнами. Ошарашенные солдаты, многие из которых не успели облачиться в бежевую форму и голубоватые доспехи, жались друг к другу сгорбленными спинами и, не моргая, смотрели на пылающие руины дворца.

Не каждого пепельного захватчика воротило от жестокого долга. Многие отыгрывались на бледных за годы жизненных неурядиц. Со всех сторон доносились крики и ругань, выбиваемые сапогами из беззащитных пленных. Обезоруженный солдат Фенкриса, прижимавший ладонь к разбитому виску, непонимающе смотрел на Ларканти широко раскрытыми голубыми глазами и бесцельно брел навстречу. Пепельные посчитали его угрозой для стража, и вмяли юнца в щебенку окованными, закрученными носками. Прежде чем отвести взгляд от неприятных сцен, Ларканти свалил одного из пепельных ударом подзатыльника. Страж Дилакад приструнил Саантирцев властным, громким голосом.

— Похоже, захват дворца завершился успехом. — Усталым и немного пренебрежительным тоном пробормотал Ларканти, неспешно поднимаясь в небо вместе с каменным товарищем.

— Несчастные даже не успели натянуть портки. — Согласился Дилакад, выпуская на губы немного печальную полуулыбку. — Не время ужасаться, Ларк. Пора отправиться на стены.

— Разумно. Скоро пограничные силы попробуют отбить Фенкрис. Встречу их на юге. — Кивнув, ответил Ларканти и устремился к резным гребням южных стен. Порывы холодающего ветра остужали кровь на одежде, заставляя холодные тряпки липнуть к телу.

Сознание Кантара проникало в каждый угол дворца Аллод'Ан'Хаафа и не могло укрыться от сотен вопящих голосов. Бледные спекались с полом и раскалившимися доспехам, отказываясь испускать искры из обугленных тел, и тянули безнадежную агонию. Сцена перекрыла ужасные образы, которые представали перед глазами тринадцати Каменных Стражей. Вопли, наконец, затихли, Яроокий зажмурил пылающие глаза и спрятал перекошенное лицо за дрожащими ладонями. Вернув частичный контроль над могуществом и эмоциями, Десница распахнул опаленные веки и обернулся к Нилин. Лицо женщины, подсвеченное переливающимся алым заревом, выражало ужас и глубокий шок.

— Дети. Прислуга. — Пораженным и угнетенным голосом просипела она, с трудом оторвав ото рта напряженные руки.

— Аллод'Ан'Хааф спрятался под шкурой Урбского мимика. С ним необходимо было быстро покончить. Мое внимание нужно на стенах. — Виновато и нерешительно оправдался изможденный Десница. Иллюзия немного пододвинулась к Нилин и положила горячую ладонь на плечо. Женщина звонко всхлипнула, отстранилась и отбросила протянутую руку.

— Говоришь как жестокий тиран, которого в тебе видят беженцы! — Огрызнулась пепельная. — Тебе плевать на жизни Хинаринцев! Как теперь поверить в то, что ты жертвуешь собой ради их блага!

— Господство порядка достигается силой, ровно, как и любое другое господство! Мы на войне, Ни-ли, чего ты ожидала?! Что я уговорю их сдаться, закидав Нар'дринскими сладостями?! — Уязвленно взревела иллюзия Кантара, начиная увеличиваться в размерах, обрастать вздувающимися мускулами и бурлящими прожилками жидкого огня.

— Я не ожидала от тебя жестокости, ради избегания небольших задержек! — Не замолчала Нилин, невольно отступив на короткий шажок.

— Небольших задержек!? Ни-ли, спустись в те Карликовы катакомбы и взгляни на мое, песок мне в глотку, лицо! Я на пределе, я не всемогущ и сгораю изнутри! У нас мало времени, мне некогда его тратить на поиски какого-то высокородного ублюдка в плаще-невидимке!

— Вы двое, остыньте! Это война, тут случается всякое… — Вмешаться Родорвиц, но рука Нилин твёрдо его отстранила.

— Ты слышал эти вопли, Родорвиц!? Могущество ударило Кантару в голову, он давно не считается с жизнями, которые обещал щадить! — Брезгливо прокричала женщина и нахмурилось.

— Мне давно ударило в голову твое двуличие! Говоришь, что война необходима, нежишься в достатке и радостно принимаешь плоды моих кровавых деяний! А как только вся эта грязь начинает касаться ног, визжишь, будто в ней нет твоей вины! — Распалился Десница. Монолитный гранит бастиона, вскипел вокруг его босых стоп и беспорядочно забил вытянувшимися щупальцами.

— Я не нежусь в достатке! Я пытаюсь не дать рассыпаться тем руинам, в которые ты обратил Саантир! — Бесстрашно прокричала пепельная, отпрыгивая от клочка искаженного камня. Стоило ногам коснуться пола, Кантар наотмашь хлестнул ее правую скулу и опрокинул женщину на землю. Схватившись за разбитую, обожженную щеку, она принялась выкрикивать в адрес Яроокого отборные ругательства и затаенные обвинения.

— О, Карлик! Что ты творишь, Ларк! Она не заслужила! — Воскликнул Родорвиц, неловко падая на распухшие колени рядом с Нилин. Подтянув женщину к себе, он осмотрел ожог, покрывавшийся влажными пузырями, и начал успокаивать раненную торопливыми поглаживаниями.

— Не заслужила!? Проваливай с глаз, пока я еще сильнее не разворотил твою рожу, Родорвиц! — Не сдерживаясь, прокричал Яроокий. Ужас проступить на лицах ближайших товарищей. Кантар, не мигая, провожал их ожесточенным взглядом, пока Родорвиц помогал женщине подняться и уводил ее прочь.