Отстранив протянутые предплечья зелотов, Кантар ухватился за стальные поручни, которые мгновенно налились рдеющим мерцанием, и вытащил себя из паланкина. Воспарив в дюжине сантиметров над землей, Лим'нейвен неторопливо выпрямил пугающе вытянутое тело, поднявшись на высоту двух Хинаринцев, и расправил широкие плечи. Одеянием Лим'нейвен служил струившийся по земле рубиновый плащ, окутывавший горло и грудь. Ветер и потоки пепельных хлопьев не тревожили развевающуюся ткань помпезного одеяния, сквозь которую просвечивал силуэт нагого, атлетического тела. Орел пышной шевелюры, обрамлявший симметричное лицо, припорашивало жемчужное мерцание благородной седины.
Прежде чем обратиться к затаившей дыхание толпе, Кантар обвел взглядом слушателей и бледных, ожидавших в клетках конца. Гнев была последним чувством, читавшимся во взгляде Яроокого, а от хнычущего малыша он не мог оторваться несколько секунд. Затем лидер взял себя в руки и приветственно вскинул ухоженные руки, погружая зелотов в экстаз. Тепло, струившееся под кожей Лим'нейвен, вспыхнуло насыщенно рубиновым цветом, а лицо застыло в узнаваемой суровой гримасе.
— Я вижу решительность на лицах каждого из вас! Вижу, что с вас довольно лжи и угнетения! Я безмерно рад этому зрелищу! — голос Лим'нейвен обладал мощью моментально испарять другие звуки и ворвался в каждую подворотню Саантира. Когда слова затихали, ощутимая дрожь еще несколько секунд тревожила камень и кости.
— Прежде чем наши отцы ступили на раскаленный пепельный песок, этот мир был разделен и загнан в оковы! Десница, Храм Черной Крови, Бледные! Они растащили его на куски, которые способны подчинить своей воле! Но они спросили наше мнение!? Нет!
— Вода! Разве вода должна стоить столько!? Разве должны ваши дети знать жажду?! Оглянитесь! Она заполняет небо! Она везде! — пророкотал Кантар и потянулся вверх, на его предплечьях вздулись рельефные мускулы, а костяшки побелели от напряжения. Лиора почувствовала, как мрак заволакивает ее взор, а на спину наваливается непомерный груз. Сдавленные тела пленных чувствовали резкие толчки, когда бледные старики дергались, пытаясь дотянуться до захлебывающихся сердец. Слюна вспенивалась на их перекошенных ртах, а спустя несколько мгновений головы вяло опадали. Пальцы Кантара смяли облака над площадью, словно мягкую глину, выдавливая яростные раскаты грома и тугие потоки прохладного ливня. Толпа погрузилась в какофонию удивленных и восторженных выкриков, когда тяжелые капли омыли воздетые лица.
— Почему мы терпели столько лет?! — вопросил Кантар, погружая площадь в вязкую тишину. Даже дождь проливался тихо, не отвлекая толпу от раздумий.
— Потому что Десница слаб, — вкрадчивый голос Лим'Нейвен распространился по толпе, заполняя податливые разумы. Вернув безраздельное внимание толпы, Кантар продолжил декларировать с новым напором. — Не верьте в то, что твердит Храм Черной Крови! Десница слаб и позволяет бледным измываться над вами! Думаете, Хаакред Красный дал бы Галафею так обращаться с Саантирцами!? Нет! Когда бледные потеряли контроль над собственной жадностью, Хаакред обратил в пыль их города! Так почему мы следуем за бесхребетным Десницей!? Почему мы верим Храму, который покрывает его бессилие?!
— Потому что мы боялись! И я никого не виню! У каждого есть клан, о котором надо заботиться! Никто не хочет гореть на этой площади! — смягчился Кантар, протягивая Саантирцам длани. — Слышите!? Каждый страж, гнавшийся за моими друзьями, каждая Тень, явившаяся за моей головой! Я не держу зла! В нас течет одна черная кровь! Встаньте рядом!
— Сегодня наши страхи уйдут в прошлое! Ибо я обрел власть, которая Деснице даже снилась, и рад разделить ее с вами! — медленно проговорил Яроокий и торжественно освободил глаза, источавшие потоки ослепительного рубинового света. Все, чего касались ирисы Лим'нейвен, окатывал жар Саантирского полудня. Кантар лучезарно улыбнулся и плавно поплыл вперед, выхватывая из вечерней полутьмы промокшие тела пораженных бунтовщиков.
— Ты! Старый солдат! Готов принять ее!? Готов погрести десницу под руинами Храма Черной Крови! — спросил лидер у хромого старика, подпоясанного скимитаром и тяжело опиравшегося на железный костыль. Не дожидаясь ответа, Лим'нейвен протянул раскрытую ладонь и тепло улыбнулся.
— Я… я, — неуверенно просипел солдат, морщась от света рубиновых глаз. Его голос прогремел с силой речей Кантара, а хромые ноги медленно оторвались от земли.
— Да! Да! Я готов! — решился калека, вглядываясь в тучные руки, которые налились силой и перестали дрожать. Люди недоверчиво протянулись к воспарившему пепельному, но вояка не растворился подобно пустынному миражу, и на прикосновения реагировал ощутимыми затрещинами. Волна воодушевленных радостных воплей распространялась от парящего старика, а изможденно хрипящие пленные осели в клетках. Ребенок потерял сознание и замер на куче обмякших, скомканных тел.
— Я рад поделиться! Я не Десница! Не Черный Храм! Мне не нужны рабы! Мне нужны союзники! — проскандировал Лим'нейвен, оказываясь подле клеток. Под брезгливым взглядом пылающих глаз, вода, хлещущая с неба, начала бурно испаряться, и узилище Лиоры исчезло за белоснежной клубящейся завесой. Кипящая вода обварила кожу пленников, и они вяло заскулили. Кантар позаботился, чтобы визг очнувшегося ребенка не покинул стен железного паланкина. Убедившись в сохранности малыша, Лим'нейвен демонстративно скривил губы и отвел взгляд. Указав на трясущиеся, посиневшие тела, Яроокий продолжил.
— Не пройдет и минуты, как Десница пришлет солдат за этими жалкими, скулящими тварями! Он боится бледных и не может перейти на нашу сторону! Сегодня Раббаар поплатиться за немощь! — последним рокочущим словам Кантара, аккомпанировал усиливающийся рев каменного масла. Гончие поднялись в небо, чтобы окружить Лим'нейвен и его паству. Пепельные нервно вглядывались в стремительно приближающиеся дирижабли и расступались перед клином солдат, марширующих под сенью рубиновых стягов Саантирской стражи и белыми гербами Хан Неве. Острием атаки был каменный страж Ларканти, верхом на огромном ходоке и с обнаженным Нар'Охай в твердой руке. Беснующееся море грязерожденных встретило Ларканти скандированием грязных оскорблений, но поднять на стража руку никто не решился.
— Власть Десница отныне не угроза для Саантира! Не угроза для вас! Встаньте рядом с нами! — пророкотал Лим'нейвен, дотягиваясь могучим голосом до солдат на палубах и за широкой спиной каменного стража.
— Довольно агрессивного бреда, Кантар! — прогремел в ответ Ларканти, и обнаженные клинки задребезжали в руках зелотов.
— Любого, в ком еще остались совесть и разум, твои призывы лишь ужасают! Лишь у зверей ты нашел одобрение! Зверей, которые выползли из смердящих берлог, чтобы терзать и грабить! Зверей, которые ставят алчность выше блага города и не испытывают благодарности перед бледными, которые восстановили его после войны! — напряженный голос стража пылал яростью и постоянно срывался в грозное рычание.
— Ползите обратно в поганые норы, пока аркбаллисты не смешали вас с гранитом и грязью, из которой вы родились! — приказал каменный страж и взмахнул рубиновым штандартом, провисшим и темным из-за хлещущего ливня. Стараниями могущественной Тени, металлические щелчки затворов отчетливо зазвенели в голове каждого бунтовщика.
— Друзья, мы дали им шанс одуматься! Но фанатики Храма и рабы Десницы глухи к доводам трезвого разума! — с горечью сообщил Кантар и разочарованно покачал головой. Зелоты сплотились вокруг Яроокого, ощетинившись крисами и дубинками.
— Я понимаю ваши сомнения! И не виню за них! Просто расступитесь и наблюдайте за настоящей силой! Помните, она принадлежит вам и Саантиру! — пообещал грязерожденным Кантар, жестами призывая разойтись. Грязерожденные с облегчением забились в дымящиеся остовы руин, с опаской и ненавистью поглядывая на внушительные громады дирижаблей.
— Как мы можем бросить его?! — воззвал благословленный старик, висевший в метре над землей. Отчаянный призыв заставлял многих приостановиться и обернуться, но напуганная толпа оттесняла их к выжженным укрытиям. Лишь несколько дюжин смельчаков воспротивились потоку. Решительнее прочих оказался тощий парень, грязный и плешивый, словно уличный скрет. Старик зычно усмехнулся и протянул руку, чтобы потрепать юнца за плечо, но тот выхватил стилет из черного железа и вогнал в горло солдата. Над площадью пронесся булькающий хрип, многократно усиленный Искусством Тени. Кантару хватила мгновения, чтобы обратить убийцу в сгусток черного тумана, но отступление Грязерожденных обернулось паническим бегством.
