— Загадка Урба — крайне замысловатый и расплывчатый шифр. Он не считается с нашим восприятием времени и будто путается сам в себе. — Пояснил Нуаркх, холодно-голубые блики танцевали в его расфокусированном глазе. — Многое необходимо было додумать и упорядочить.

— Кантар мог прочитать в туманном шифре необходимость самопожертвование, потому что хотел ее обнаружить. — Пожал плечами Нуаркх.

— С Ренмаером такого произойти не может? — Спросил ловчий в ответ на пристальный взгляд тоннельника.

— Калрингер снискал славу, верных друзей и успел наплодить потомков. Он гармоничен и тверд в вопросах морали. — Отозвался Нуаркх, навалившись на затрещавший стол.

— Конечно, невозможно сохранить истинное благородство, обладая властью Архонта. Но он не оставлял попыток сотворить невозможное и кропотливо рассматривал все точки зрения, стараясь отбросить собственные комплексы. Прислушивался к взгляду со стороны, который предоставлял я. — Присвистнув от короткого смешка, признался Нуаркх и начал расслабленно покачиваться на поскрипывающем стуле. Замолчав, он зацепил крюком сумку и достал последнюю бутылку отвратительной настойки на крови Ходоков. Сделав глоток вязкого пойла, он неспешно продолжил.

— У нас еще есть немного времени перед атакой. Предлагаю скрасить ожидание небольшим рассказом. — Предложил Нуаркх, коварно смотря на дернувшегося червя. — Покопайтесь в моей памяти, и я подробно опишу, почему ставлю на Ренмайера.

— Вы же не верили в нападение лже-всадников. — Воскликнули испуганные голоса.

— Не верил, потому что в распоряжении Десницы Саантира есть куда более опасные инструменты. — Протянул Нуаркх, смакуя каждый щелчок жвал.

— Ох. Во что же я вас впутал… — Воскликнул Лим'нейвен.

— В реальный мир. — Прыснув ехидным смехом, отозвался тоннельник. — Теперь родная нора уже не кажется такой отвратительной?

— Нет! Мы были готовы к подобным поворотам. — Решительно отозвались остальные Аргийцы.

— Поверьте, вы не готовы, но к подобным опасениям придется привыкнуть. Они — судьба каждого, кто решился вознестись над общей массой. — Не унялся Нуаркх и небрежно махнул рукой. — Потому я и стараюсь не привлекать внимание.

— Взбодритесь. Пришло время вспоминать. Я покажу вам каков на самом деле ужасный Кантар Яроокий. Начну с того, что его клан несет название Хан Неве, а Неве значит «мягкий песок». Звучит далеко не так грозно, верно? — Заговорщически прищурившись, начал Нуаркх.

Мое знакомство с Кантаром состоялось шестнадцать-семнадцать лет назад, точнее на Перекрестке не скажешь. Он, подобно многим увлеченным исследователям, явился к Калрингеру послу публикации первых результатов экспедиции на Урб. За ним по пятам следовала дурная слава, а на лбу красовалось клеймо изгнанника, от которого непросто избавиться даже Лим'нейвен. — Затянул Нуаркх, вольготно откидываясь на спинку кресла и вливая в глотку бутылку вязкой настойки. Его воспоминания нарисовали просторный каменный зал, слабо освещенный Урбскими слезами. Голубые вспышки вибрировали на гранях многочисленных доспехов и клинков, которые стояли вдоль стен или отдыхали на мягких постаментах. Перед тоннельником стоял неказистый стол, и сочная тушка тучной Сизокрылки. Пелена ароматного пара, которую источали закуски, отделяла от него крупную Синитку. Густая сизо-синя шерсть лоснилась здоровьем, а в огненно-рыжих глазах мерцали веселые искры. Распахнутая рубаха и пояс с широким абордажным ножом дополняли лихой образ Аргийской пиратки.

— Рен переживает из-за Кантара, попросил меня за ним следить. Откуда ты его забрала? — Поинтересовался Нуаркх у Хаотри Железный Хвост, охотно подливая крепленый африт в протянутый стакан.

— Странный тип. Прозябал в какой-то дыре у подножия Хинаринской Башни. Латал всякое отребье, тех кто подыхал препарировал, словно подопытных скретов. Сразу понятно, почему за его голову дают столько Хаков. — Отозвалась Синитка, рассеянно пожав плечами.

— Как он себя вел с командой? — Методично продолжил тоннельник.

— Он работал без отдыха, Железный Шрам провонял трупным запахом. Будоражащих Синских эликсиров в венах этого пепельного больше, чем черной крови. — Ответила Хаотри, неприязненно передернув мускулистыми плечами.

— Он говорил с кем-нибудь? — Продолжил тоннельник допрос, замаскированный под дружеский ужин.

— Когда я вела его к скалогорбу, он буквально не затыкался и был рад достойной компании. Неудивительно, если посмотреть на перештопанные рожи его клиентов. — Пропел мелодичный Таурагли, и женщина жадно вцепилась в пышную грудку запеченной птицы.

— Так говоришь, будто мы и твои головорезы не подходим под такое описание. — Усмехнувшись, отозвался Нуаркх и указал на свежую трещину, бегущую через его грудь.

— Нам сопровождать этого Ткача на Арг, Нуа. Поделись плодами расследования. — Перешла в наступление Синитка, расправившись с внушительным ломтем сочащегося мяса.

— Есть чем тебя порадовать. — Незамедлительно прощелкал тоннельник, хватая охапку Синских моллюсков со сливочным соусом. — Пожилая торговка из клана Хан Неве посвятила в биографию родственника за горсть серебряных Хаков.

— Дай угадаю, детство у него было не легкое?

— Тоннельники считают подобное беззаботной юностью, но в ранимых искрах пепельных такое оставляет след. — Снисходительным тоном ответил Нуаркх.

— Ему сколько? Около восьмидесяти? Дитя разоренного войной Саантира? — Заключила пиратка и принялась выцарапывать кусочки, застрявшие между ужасающими клыками.

— Сын героини, почти заслужившей титул Каменного Стража. К сожалению, Хоаксы настигли ее раньше почестей и славы. Отец был братом Нара, его погребальной урной стали обломки обрушившейся гончей. — Неспешно перечислил Нуаркх и развел руками.

— Кантара отправили по стопам отца, избавились от мороки с сиротой?

— Он взрослел вдали от дома, с пугающим бременем Искусства на плечах. Дети сторонились странного юношу, рядом с которым то бросает в жар, то обжигает холод.

— Следующая война пришлась на его золотые годы. — С язвительной ухмылкой, заключила Синитка.

— Брат Нара, Лим'нейвен. Повидал всякого, что чувствительным Хинаринцам чудится до глубокой старости. Потом его поймали на незаконных экспериментах, обвинили в неуважении к мертвым и изгнали. Пока Кантара клеймили Черным Железом и закидывали грязью, он вопил, что старался на благо Хинарина.

— Легко отделался, мне за простую кражу отрубили хвост. — Мрачно ответила Хаотри и заскрежетала бахромой кистеней, венчавшей ее нижнюю половину.

— В цивилизованных Мирах высокопоставленных религиозных служащих конечностей не лишают. — С язвительностью во взгляде, отозвался Нуаркх.

— Мне он сумасшедшим не показался. — Продолжила Хаотри расслабленным тоном, проигнорировав ожидаемую колкость.

— Видела, как трясутся его руки от Синской дряни? Уравновешенный Хинаринец не может так себя загонять. Его поведение немного сквозит одержимостью. Но, в целом, согласен с тобой.

— Ему самое место на Перекрестке, среди отщепенцев вроде тебе. — На лице Хаотри распустилась улыбка и сцена начала темнеть. Влажные клыки синитки последними растворились во мраке.

Новая сцена оглушила ревом яростного прибоя, который штурмует полусферу каменистой суши. Языки пенных брызг взметаются на дюжины метров и пытаются выскрести голубоватый мох из глубоких трещин. Водяной поток Арга тянулся вширь на несколько километров, темнел бездонной пучиной и завивался вдали, словно темно-зеленая нить, окруженная ореолом кучных облаков. Нуаркх пригнулся, горькие брызги зудели под панцирем, блики светло-голубого солнца слепили глаз, а тело жалобно хрустело. Хрипящая Хаотри висела на его плече, широкая алебарда, вонзенная в землю, покачивалась в такт ее пульсирующей груди. Полдюжины пиратов сплотились и ощетинились лесом копий. Пика привычно лежала в руках сутуленного Кантара, который нависал над загнанными головорезами. Впереди молотил мириадом щупалец безымянная тварь, вырванная из норы скалогорбом Хаотри. Только упоминание в Урбском Шифре и вдвое поредевший экипаж рыбацкого скалогорба, предвосхитили его существование.