Лицо Купера побагровело от уязвленного самолюбия.

— На меня не нападали, и больше не смейте меня защищать.

— Кто — то должен это делать. — Она была здесь профессионалом и с трудом, но сохраняла спокойствие. — Вышибалам нужно держаться к вам поближе. Этот пьянчуга чуть не влепил вам кулаком.

— Ему бы не удалось.

— Может да. Может нет.

— Я нанимал вас присматривать за обслугой, а не за мной.

Они стояли так близко друг другу, что Пайпер ощущала запах стирального порошка от его пуловера.

— Вы же понимаете, что этого разговора не состоялось бы, будь я парнем из вашей обслуги.

— Вы не парень. И прекратите навешивать на меня ярлык сексиста!

— Когда ярлык подходит, что бы не наклеить. — Купер так навис над ней, что невозможно было сдержать свой нрав. — Если бы один из ваших вышибал оттащил парня от вас — что, правда, весьма сомнительно, поскольку они так заняты, зависая с женской половиной гостей, — вы бы даже над этим не задумались.

Купер сощурил глаза — подозрительно — и Пайпер решила, что поимела его, но он так легко не сдавался. Наоборот, подвинулся ближе: сквозь порванное платье она ощутила исходящий от него жар.

— Я не нуждаюсь, чтобы меня кто — то спасал.

Профессионализм Пайпер улетучился. Теперь она разозлилась, как и Купер.

— Вот как? А что если бы напали двое на одного? И что бы вы потом с ними делали?

— Особенно потом, — сказал он с чем — то близким к насмешке.

Сейчас они стояли нос к носу. Или бы стояли, будь Пайпер на голову выше.

— А как насчет трое на одного?

— Я о себе позабочусь сам.

Пайпер не отступала.

— А если бы у кого — нибудь был пистолет? Что тогда бы вы делали?

Она выпятила грудь, и, к несчастью, задела Купера.

Он стал даже еще выше, все больше тесня Пайпер.

— Лучше спросим, а что бы вы делали?

— Я натренирована! А вы нет.

— Что вы собой представляете, так… это занозу в заднице, — зарычал Купер.

И без предупреждения обрушился на Пайпер и впился в ее губы.

Пайпер была так ошеломлена, что невольно ахнула, раскрыв рот, чем Купер немедленно не преминул воспользоваться.

Глубокий поцелуй. Поглощающий. Сильный и требовательный. Купер скользнул рукой в разрыв на платье. Коснулся обнаженной кожи на бедре пальцами словно языками пламени. И каждая частица ее тела возродилась к жизни. Проснулась и распахнулась навстречу миру. Прокукарекал петух с крыши курятника, солнце засияло высоко в небе… вот что значит мир пробудился.

Пайпер подавила стон. Как же здорово чувствовать Купера. Какой же он вкусный. Он проник дальше под разорванную ткань. Нажал коленом между ее ног. И Пайпер хотела. Хотела так, что готова забыть все и сдаться. Хотела…

— Нет! — Пайпер со всей силы толкнула его в грудь. — Стоп!

Она страшно разозлилась на него, а еще больше на себя.

— Еще раз попробуете и очутитесь на полу… как ваш пьяный дружок.

Резко развернулась и бросилась вверх на лестницу.

Купер вспотел, будто весь день занимался скоростным бурением. Что, черт возьми, случилось? Он что, превратился в еще одного бандита, который считает, что игра в футбол дает ему право нападать на женщин? Купер оперся на стену, испытывая внутри тошноту, пытаясь прийти в себя. Женщины целовали его, а не наоборот. Они поднимались на цыпочки, обивали его шею надушенными руками, открывали ротики и принимались за дело. Он сошел с ума, не иначе. Единственное объяснение. Ему говорили, что придется приспосабливаться к последствиям отставки, но Купер никак не ожидал ничего подобного. Он же в два раза ее больше, и неважно, насколько сильна Непобедимая принцесса Ши — ра, каковой она себя считает, он мог ее раздавить.

Боже, ну Пайпер и разозлилась. Ей следовало двинуть его коленом по яйцам.

Однако ведь не стала.

Потому что, хоть и разозлилась, но его не испугалась. Если бы Пайпер почувствовала угрозу, хоть малейшую, Купер сомневался, что сейчас бы не корчился, хватаясь за промежность.

Или, возможно, он ищет оправдание своему паршивому поведению. Чтобы чувствовать себя нормально после того, что учудил. Впрочем, нет ничего нормального в том, чтобы взять в оборот беззащитную женщину.

Это кто беззащитный — то? Да ничуточки. Но все же…

«Вот же дерьмо».

Куперу нравилось ее общество. Он ненавидел ее общество. Пайпер сбивала его с толку, мешала сосредоточиться. Но также проделывала большую работу. И он будет настоящим мудаком, если уволит ее из — за только что произошедшего, поскольку сам виноват.

Нужно найти другой способ поладить с ней, способ, который не выкинет его из игры.

Четыре часа спустя прозвонил сотовый Пайпер. В итоге пришлось ехать к «Пенинсуле» раньше, чем намечалось по расписанию. По дороге она гудела всякому, кто смел к ней приближаться. Почему Купер так поцеловал ее? Да потому что она одержала верх в споре, вот почему, а он не мог это так просто оставить. И применил полнейшее силовое преимущество. Куда больше разочаровывал ее отклик. Конечно же, Купер заметил. Теперь ей придется приложить вдвойне усилий, чтобы не дать ему больше преимуществ, чем он уже имел.

Один из служащих встретил ее в отеле с известием, что принцесса Кефайя хочет с ней встретиться. Пайпер представить не могла зачем.

Пожилая служанка встретила ее в вестибюле и препроводила к лифтам. Когда они поднялись, служанка провела Пайпер через фойе из черного мрамора в просторную гостиную с большими эркерными окнами.

Из одной из смежных комнат вошла принцесса Кефайя. Несмотря на ранний час, она была модно одета в роскошную тунику цвета фуксии, спадавшую до середины бедра поверх обтягивающих серых брюк. Изящные золотые браслеты охватывали ее запястья, а сквозь длинные черные волосы сверкали бриллиантовые серьги.

За ней шла Файза. Пайпер лишь мельком видела ее после первого дня, но часто о ней вспоминала. Файза встала у двери, уставившись в ковер. Каково это жить каждый день без надежды на будущее?

— Вы шофер, который работает на американского футбольного игрока? — спросила принцесса.

— Да.

— Мой брат, его высочество принц Аамужир, в городе. Он фанат американского футбола. Вы приведете вашего хозяина на встречу с принцем сегодня вечером. Его высочество остановился на восемнадцатом этаже.

— Я не могу.

Принцесса не привыкла к отказам, и ее брови выгнулись, как спина у кошки.

— Файза! Ты лично примешь меры к этому шоферу и проследишь, чтобы все было сделано.

Файза кивнула, все еще не поднимая взгляда. Она проводила Пайпер из комнат в лифт. Как только двери закрылись, Пайпер всплеснула руками.

— Файза, я не могу заставить Купа сделать что — нибудь, оставьте вы эту идею.

— Но принцесса приказала, — упрямо заявила Файза.

— Принцессу постигнет разочарование.

Файза наморщила лоб:

— Вы не можете уговорить его?

— Это Соединенные Штаты, — мягко как могла напомнила Пайпер. — Знаю, трудно понять, но нас здесь не заботят желания иностранных принцесс. — Пайпер наблюдала, как сменялись выражения на лице Файзы от отчаяния и страха до смирения. Пайпер не могла этого вынести. — Ты не виновата. Я вернусь и объясню.

Файза грустно посмотрела на Пайпер.

— Не хлопочите. Это мои трудности. Если бы я не упомянула моей подруге Хабибе, что вы работаете на американского футбольного игрока, ничего бы не случилось. Хабиба не со зла, она просто любит болтать.

— Но ведь накажут тебя.

Пайпер знала, что это правда, и такая несправедливость будила в ней гнев. И еще больше пришла в ярость, когда разошлись двери лифта, и яркий свет вестибюля осветил то, что она не заметила раньше. Темно — фиолетовый хиджаб не закрывал полностью синяк на скуле Файзы.

Ярость пронзила Пайпер. У лифта стояли два охранника с суровыми лицами. Она схватила Файзу за руку:

— Что — то мне нехорошо. Проводи меня в туалет.

Файза озабоченно посмотрела на Пайпер и поскольку привыкла услуживать другим, то немедленно направилась с Пайпер мимо равнодушных стражей к женскому туалету. Внутри было ни души.