— Я, кстати, считаю, что ты прекрасна в постели.

— А я просила тебя не вспоминать об этом, Эвон.

— Разве тебе не понравилось? — Он все продолжал шутливо говорить и рассматривать людей, слоняющихся по улице.

— Не хочу отвечать на этот вопрос.

Но по голосу было заметно, что она тоже улыбнулась. Пройдя от кровати до стола, Лираса быстро уселась на стул, который скрипнул в ответ. Эвон устроился рядом с ней.

— Пей. Это от головной боли. Думаю, после вчерашней настойки тебе это нужно. — Травник подвинул к ней кружку с чаем.

— Да, настойка немного подкосила меня. А сигаретки, кстати, ты начал делать повкуснее, — заметила она, но затем ее голос погрустнел: — Надеюсь, Нэлин нашла покой в ином мире. Так странно: она умерла, а по ней никто не скорбит. Нет похорон, нет даров ее олхи, который принял бы ее там.

Луксурия подняла глаза кверху.

— Это и правда грустно. Иногда мысли о смерти посещают меня, и я задумываюсь о том, будут ли плакать по мне. Становится еще грустнее, когда я понимаю: нет, не будут.

Эвон тяжело вздохнул и чокнулся с Лирасой кружками. Оба сделали по глотку.

— Лираса, хочу тебя попросить об одолжении, — нарушил возникшую паузу Эвон.

Та, делая глоток чая, одобрительно кивнула.

— У Нэлин есть сестра и…

— Я позабочусь о ней, не переживай. Моя мать с радостью примет ее в нашу семью. Да и мне так спокойнее: хоть буду знать, что они обе рядом и в безопасности. Тем более что за мамой нужен глаз да глаз, а то забудет, где она и кто, — и все, не найду ее.

— Отлично! Спасибо тебе.

— А тебе спасибо за вкусный чай. Он и правда был мне необходим.

Они оба заулыбались. В этом борделе редко можно было услышать слова благодарности, но сегодняшнее утро началось для них двоих с приятной ноты и подарило ощущение нужности другим.

— Пойдешь сегодня за новой луксурией?

— Да, но не люблю я эти торги.

Эвон встал из-за стола и направился к двери.

— Мы рождаемся, продаем свое тело и умираем — такова жизнь простых людей, в которых не течет королевская кровь.

— Ты права, как всегда.

Травник отправил ей воздушный поцелуй и, хлопнув дверью, ушел.

Было раннее утро, и вот кого Эвон точно не понимал, так это бодрых, уже снующих повсюду людей. Сегодня ему хотелось полежать в кровати подольше, а лучше проспать до обеда, но аукцион закрывался в полдень, а самый лучший товар, как правило, разбирали в самую рань. Поэтому Эвон решил прийти к открытию и скорее покончить с этим делом. Завтра он точно будет спать весь день: никаких лечений, осмотров и луксурий, требующих настоек. От этих мыслей поднималось настроение, и улыбки на лицах прохожих перестали казаться Эвону чем-то странным.

Проходя сквозь рынок, где знакомые продавцы уже зазывали покупателей к своим открытым прилавкам, Эвон вышел на главную площадь Юнена. Здесь уже толпились люди, и их количество увеличивалось с каждой минутой. Словно сельдь в бочке, все жались друг к другу, протискиваясь ближе к деревянному помосту. Эвон нехотя проскользнул среди людей и встал с краю.

— Мне нужен новый свинопас.

— А мне — помощник на каменоломню.

Эвон невольно стал свидетелем чужого разговора.

— О! Да вы к нам из северной страны?

— Почти. Живем рядом с горами и делим любовь властного Рэя и светлой Эвер.

— И я из Эверока. Наша деревушка далеко от Франа, но в столицу мы ездим часто: привозим ко двору фермерское мясо.

Эвону стало совестно, что он подслушивает двух мужчин, и, пока те этого не заметили, травник отвернулся и уставился на помост. На возвышение уже поднялся главный ведущий, он же руководитель аукциона. Высокий, крупный, с ухоженными длинными усами, мужчина был одет нарядно и совсем не по погоде. Эвон подумал о том, что тому точно сейчас жарко и даже котелок не поможет защитить глаза от слепящего солнца. В руках у руководителя было много тоненьких табличек, которые он перебирал. Останавливаясь на каждой и внимательно их читая, он вновь проговаривал все вслух, словно запоминая. За помостом стояла деревянная перегородка с маленькой приоткрытой дверкой посередине. Оттуда выглянуло чье-то лицо и, оценив обстановку, быстро спряталось обратно. Эвон сразу вспомнил, что скрывается за этой дверью: там толпились люди, которые будут выставлять себя на торги. Он знал, что всех проверяют на болезни, задают им различные вопросы и записывают имена на таблички, которые позже передают руководителю на сцене.

— Доброго утра, жители разных стран. Все вы приплыли к нам, на Схиалу, с разных уголков земли. Юненский аукцион рад вам и готов предоставить то, чего вы так желаете.

Эвон знал эту речь наизусть, потому что она не менялась столько же, сколько он жил на Схиале, а может, и еще дольше. Он скучающе ждал, когда же выведут первую девушку, которую он сразу купит.

— Я, Крикли Вагиц, расскажу вам о нашем товаре. Скажу вам по секрету: за ширмой стоит много сильных мужчин и красивых женщин. Будьте готовы попотеть, потому что мне есть что вам предложить. Да начнутся торги!

Толпа покупателей одобрительно загоготала, а Эвон лишь тяжело выдохнул, закатив глаза.

— Первый лот, — объявил ведущий, и на помост, выйдя из-за двери, поднялся первый мужчина. — Имя — Штентон. Двадцать восемь лет. Крупное телосложение. Болезней нет, но глухой на одно ухо. Отлично подойдет для работы руками. Верфь, склады, охрана, мореходство и прочее. Начальная ставка — пятьдесят юн или десять кван.

— Сто юн, — выкрикнул один из мужчин, разговор которых Эвон сегодня подслушал. — Отлично подойдет мне на каменоломню.

— Сто юн — раз… Сто юн — два… Крепкий мужчина, ну же, всем нужен такой силач! — завлекал покупателей Крикли.

— Сто двадцать юн! — выкрикнул кто-то из толпы.

— Ну уж нет! Он будет моим. Двести юн! — не сдавался мужчина.

— Другое дело, друзья мои! Двести юн — раз… два… три. Продано! Прошу вас пройти в дом оплаты.

Крикли подписал цену на табличке и вручил ее покупателю, который уже успел протиснуться через толпу и подойти к помосту. Охранник повел мужчину и его раба к стоящему рядом совсем маленькому домику с одним окошком, в котором виднелась голова счетовода. Он подтверждал покупку, после которой товар мог считаться собственностью покупателя.

Время шло. Торги казались Эвону бесконечными. Выводили то мужчин, то стариков, а если попадались девушки, то Эвона опережали умелые и более быстрые покупатели.

— Лот номер двадцать два. Имя — Ики. Возраст — двадцать пять. Плотное телосложение. Болезней нет. Понимает только северный язык, говорит на нем же. Отлично подойдет для работы на ферме, складах, для разгрузочных работ.

Тучная девушка, похожая на воина, грозно осматривала окружающих. Эвон подумал, что она из Рокрэйна, отчего на душе стало тепло. Он любил эту страну, но покупать Ики не стал. На такую будет немного клиентов, да и Муди она совсем не понравится. Но Эвон не переживал за судьбу северной девушки, ведь ее купила милая старушка. Лекарю хотелось думать, что покупательница взяла ее себе в сиделки, и, мысленно поблагодарив святого Рэя за это, он улыбнулся своим мыслям. Но улыбка быстро спала с лица, как только он увидел моряка, стоящего позади помоста. Этот капитан был утром в покоях Лирасы и сейчас вел Ики к дому оплаты. Счетовод сразу отсыпал ему горсть монет, и тот, радуясь, вернулся обратно за ширму.

Пока Эвон наблюдал за моряком, он пропустил еще одну женщину, не подходящую для работы луксурией в силу возраста. Хотя у клиентов и был разный вкус, но все же Муди послал его за молодой красивой девушкой, которая точно приведет много новых посетителей. Травник поймал себя на мысли, что выбирает не по красоте, а по желанию помочь. Пусть ее купят добрая старушка или семья фермеров. Это явно лучше, чем каждодневно ублажать мужчин и женщин.

Толпа, собравшаяся на площади Юнена, стала редеть. Люди покупали людей и уходили с ними на корабли, которые готовились к отплытию. Кого-то сажали в клетки для перевозки, кого-то, как старого друга, обнимали и отводили в булочную, чтобы накормить и напоить. Эвон и сам был не прочь перекусить. Прикинув в голове, сколько они уже тут стоят, он решил, что не меньше двух часов. В животе урчало, а затекшие ноги начинали ныть. Хотелось присесть на лавочку и насладиться вкусной сдобой из ближайшей пекарни.