«Ну все, пора идти, не хочется слушать эти бредни. И так на рынке эти легенды рассказывает каждый второй».

— К сожалению, мне уже пора. Спасибо вам еще раз. Прощайте.

Парень глубоко поклонился и уже было направился к ночному дому, как жилистые пальцы обхватили его запястье.

— Я дарю тебе новую жизнь, мальчишка, а ты просто уходишь от меня? У всего есть своя цена, даже у счастливого начала. — Белые мутные глаза смотрели прямо на Юстина — Какую цену готов заплатить ты?

— Что? О чем вы? — Испуганный подросток, охваченный страхом, застыл на месте. — Кто вы?

Тени вокруг начали сгущаться, плавно подступая к Юстину и окутывая его с головы до ног, словно играя с ним. В глазах резко потемнело, голова закружилась. Силы покинули его, и, потеряв равновесие, он опустился на колени рядом со стариком.

— Я Сэтил, повелитель тьмы и грешных душ. Твое наказание и твое спасение. И сейчас мы заключили с тобой сделку, нарушение которой карается смертью.

— Незримого Сэтила не существует, так же как и других святых.

Юстин попытался сорвать амулет с шеи, но сил на это не хватило. Не справившись с головокружением, он упал на землю, ударившись затылком о выбивающийся из брусчатки камень. Все тело обдала обжигающая волна боли.

— Я скрываюсь за лицами стариков, женщин и детей. Никто не знает, когда и где я появлюсь, но тебе сегодня повезло. Ты теперь часть моей тьмы. Я выполню свое обещание и подарю тебе новую жизнь, но мои тени придут к тебе, и тогда ты исполнишь свою часть сделки.

— Ты слепой бродяга, который двинулся умом!

Пытаясь заглушить боль, Юстин обхватил голову руками, которые, казалось, уже не слушались его.

— Слепота — это моя цена за бессмертие, мальчишка.

— Почему я? — на последнем выдохе спросил Юстин и, закрыв глаза, провалился во тьму, так и не получив ответа.

Очнулся он уже в клетке на корабле вместе с другими купленными на аукционе рабами.

— Тебе несказанно повезло, юнец! Ты отправляешься на службу в замок западной столицы! — сказал ему капитан судна.

Юстин вернулся в свои покои и, усевшись на кровать, громко зарыдал.

— Я не этого хотел! Не этого просил!

— Нужно быть осторожным в своих желаниях, — шептала Похоть, вьющаяся около Юстина.

— Нам нужно найти принцессу и убить! Мы голодны, мы все еще голодны! Сэтилу нравится война с Рокрэйном, но не нравится живая рыжая девчушка. — Тщеславие летало по комнате, разгоняя пыль, скопившуюся на шкафах.

Юстин накрыл лицо подушкой.

«Я не смогу убить ее второй раз».

— У тебя ума как у постельного клопа. Сколько нам нужно повторять тебе одно и то же?! Ты должен это сделать, у тебя нет выбора.

Юстин чувствовал, как горький ком подкатывает к горлу. Он очень утомился за эти два дня. Устал бояться, врать и вспоминать праздничную ночь. Он больше не мог держать в себе гнев, переполняющий его.

— Ненавижу Схиалу! Ненавижу Сэтила! Ненавижу вас! — закричал он в подушку.

— Наш щенок учится тявкать. Мне нравится, — горделиво сказал Гнев, сливаясь с тенью Юстина.

Шумный, как будто никогда не умолкающий остров проснулся вместе с лекарем, который каждое утро ходил на рынок за новыми травами и цветами. Он использовал их в приготовлении лечебных настоек, с составом которых часто экспериментировал. Эвон любил создавать свои рецепты, намешивая в котелках мази, любил сушить травы и добавлять разные порошки в свои сигареты. Так курение становилось для него полезной привычкой, по крайней мере, Эвону хотелось так думать.

Торговцы, видя золотистые, блестящие на солнце волосы, сразу узнавали его. Махали издалека и радостно зазывали к себе, вручая большую плетеную корзинку. Они заранее собирали в нее нужные травы, но каждый раз Эвон находил там что-то новое и чаще всего ему ненужное. Это были то красивые камни, сулящие удачу, то статуэтки из радужного стекла, которые травник стал невольно коллекционировать. Были и продавцы, угощавшие его сладостями из Арасы, сыром из Эверока и ягодами из Рокрэйна. Но самыми любимыми подарками для Эвона были браслеты и ожерелья, которые он надевал на себя каждый раз, выходя из борделя. Лекарь заигрывал с девушками и мужчинами на улице, подмигивал им и дарил улыбку. Дети всегда звонко смеялись при виде того, как он корчил им рожицы, а старики, сидящие вдоль пристани, почтительно кланялись. Они всегда ждали травника на одной и той же лавочке и каждый раз с удовольствием рассказывали ему истории о корабельных путешествиях, а он взамен за их доброту приносил им мази от болей в спине или порошки для спокойного сна.

Схиала любила его, а он любил Схиалу. На этом безбожном острове он обрел счастье и спокойствие, к которым стремился всю свою жизнь. Он полюбил эти толпы, огромный рынок, прилавки и крики продавцов, полюбил горячий воздух и слепящее солнце, соленый океанский ветер и огромные корабли, которые сменялись каждый день один за другим. Пару лет назад он и подумать не мог, что наконец-то будет жить так, как ему хочется. Продавая себя на аукционе, он ждал плохого конца, но судьба распорядилась за него, протянув золотую нить прямо в руки владельцу борделя, в котором Эвон сейчас работал.

В Юнене можно было найти любые развлечения. Жители разных стран приплывали сюда в поисках веселья. Они пьянствовали, проигрывали юны и кваны, ругались на мальчишек, которые их обкрадывали, и спали на лестницах ночлежек, так и не сумев дойти до снятого номера. Лорды из Эверока распевали песни с пиратами, грозные рокрэйнцы играли в карты со странствующими преступниками, а скромные арасийцы тратили деньги на похотливые желания, недоступные им на большой земле. Все они были равны. И каждый из них исполнял свою давнюю мечту, становясь хоть ненадолго свободным.

Схиала была единственным местом, где разрешили держать дома с луксуриями. Люди называли их домами любви, страсти и разврата. А еще это были убежища, в которых посетитель считался неприкосновенным, будь то бродячий бандит или же барон из знатного рода.

В одном из таких публичных домов работал Эвон. Владелец «Блажи» любил его как родного сына и относился с доверием и искренней теплотой. Иногда травнику казалось, что он купил его на аукционе из-за нереализованного отцовства. Сорокалетний Муди был низкого роста, лысым, с большим, свисающим почти до колен животом. У него не было семьи и детей, зато имелись огромные мешки денег и травник, которому он изливал свою душу. Было во владельце борделя и то, что Эвону не нравилось, — жадность. Муди мало платил луксуриям и был готов на все, лишь бы получить хоть одну лишнюю монету. Он не любил беспорядка, сильно злился, когда его не слушались, и никогда не поддавался уговорам. Но Эвон был готов терпеть это. Ведь помимо работы Муди подарил ему дом и новую большую семью.

Прогуливаясь по каменной брусчатке и иногда спотыкаясь о выбивающиеся из общего ряда булыжники, Эвон вышел на узкую улочку. Домики здесь стояли совсем близко друг к другу и, казалось, пытались вытеснить самый крайний из них. В узкие просветы между стенами соседних домов можно было увидеть мелькающих людей. Все дома выглядели одинаково: коричнево-красные, двухэтажные, с двумя окнами, которые отличались лишь наличием цветочного горшка на подоконнике. На натянутых между строениями веревках висела постиранная мокрая одежда. Веревки сильно провисали под ее тяжестью, склоняясь почти к первому этажу. А капли, долетая до земли, разбивались о нее, образовывая маленькие, быстро высыхающие лужи. На этой улице пахло мылом и свежестью, а из некоторых домов, где была открыта задняя дверь, доносился аромат горячего хлеба. Эвон часто заходил в эти булочные, покупая себе на ужин горячую выпечку с рыбной начинкой. Раскачивая корзинкой, Эвон вприпрыжку подошел к закрытой красной двери. Достав из кармана штанов длинный ключ, он открыл им замок и, пройдя на ощупь по небольшому темному коридору, вышел в главный зал. Его всегда смущали огромные бархатные балдахины, подвешенные под потолок. Они были очень пыльными и, как казалось Эвону, совершенно безвкусными. Скрипучий лакированный пол выдал присутствие травника, и луксурия с посетителем, сидевшие на бордовом диване в самом центре зала, посмотрели на него.