— О, да ты умеешь говорить, — сострил травник, но, увидев грозный взгляд Соно, сразу стушевался. — Ну, это долгая история. Убийца — брат моего возлю… моего друга. Да, у него пугающий вид, но он болен. Он не такой, как мы с вами, и ему нужно лечение. Успокоительные настойки, разговоры, может, даже опиум. Мне нужно это обдумать, однако я могу ему помочь.

— Ты лекарь?

— Да, Юриэль. Я травник и лечу луксурий в этом борделе.

— Твоего друга надо предупредить. Пусть бежит со Схиалы. Теперь тут опасно. — Соно был краток и напряжен.

— Хорошая идея, молчун. Ты начинаешь мне нравиться.

Все здания на Схиале выглядели одинаково, но дом, в котором жил лорд Паунд со своей семьей, выделялся сверкавшим на солнце золотом. Яркая краска была на дверях, оконных рамах, заборе и калитке; дверную ручку украшал драгоценный неограненный камень. Из открытого окна доносилась музыка скрипки. Этот дом так и кричал: «Приходи и кради». Но Паунд, кажется, этого не боялся, а, наоборот, будто ждал, когда ловушка захлопнется и его старший сын Берк сможет позабавиться с новой жертвой.

Эвону не хотелось думать об этой семье плохо, потому он просто оправдал эту безвкусицу их прошлой богатой жизнью в Эвероке.

Травник постучал в дверь, оставив за своей спиной Юри и Соно, которые осматривали улицу и людей, идущих мимо.

— О, лекарь! Никак за юнами своими пришел? — Дверь открыл сам лорд Паунд. — Заходи, заходи.

— Я не один. — Эвон отошел, давая лорду осмотреть своих новых знакомых.

— Гостей мы не ждали, но что поделать.

Он распахнул дверь и, придерживая ее, пропустил всех внутрь.

Внутри дом блистал так же, как и снаружи. Обитая шелком мебель, фрески на стенах, хрустальная люстра. Да, эта семья любит роскошь.

— Ты мне очень помог. Голова и правда прошла. Сейчас принесу тебе юны, а пока проходите в зал.

Лорд поднялся на второй этаж, а Эвон направился в большую светлую комнату, посередине которой стоял Ресей. Он играл на скрипке какую-то очень знакомую мелодию. Его тонкие руки изящно двигались в такт, водя смычком по струнам. Эвон сразу представил эти пальцы пробегающими по его телу. В мечтах лекаря они нежно касались его, возбуждали и манили… Но нет. Они тут не за этим.

— Ресей, — откашлялся травник.

Тот быстро развернулся, опуская скрипку.

— Эвон! — Он бросился к нему. — Ты все-таки пришел! Я очень рад!

Ресей повис у него на шее. От него пахло сладкой выпечкой. Эвон незаметно коснулся своими губами его кудрявых волос и притянул ближе к себе. Ему хотелось забыться и провалиться в любовь Ресея. Он устал и запутался, и, кажется, только тут, в его объятиях, лекарь ненадолго смог забыться.

— Кхм, кхм…

Юриэль с Соно тоже зашли в комнату.

— Мы хоть когда-нибудь сможем с тобой уединиться? Почему за тобой то рыжие девки ходят, то…

— Рыжие девки? — перебила Юриэль.

Эвон наконец выпустил Ресея из своих объятий.

— Ходила с ним одна, да. Смотрела на него так, словно вокруг больше никого нет. Гадюка.

Лекарь улыбнулся тому, как Ресей мило надул губы и скрестил руки, но взглядом попросил его замолчать. Тот решил не обращать на это внимания. Кинув скрипку на диван, он взял Юриэль под руку. Эвон услышал, как зашелестела ткань широких рукавов Соно: он было дернулся, но в итоге остался стоять на месте. Странный какой-то, молчаливый и пугающий.

— Я люблю этого кретина! Всем сердцем люблю. А он отвергает меня, представляешь?

— Это все, конечно, грустно, но что за рыжая девушка? У нее голубые глаза? Она с аукциона? — Юри попыталась убрать руку Ресея, но тот вцепился крепко.

— Да плевать мне на нее! Тварь такая, прилипла к…

— Голубые и с аукциона, — спешно ответил Эвон, перебив Ресея. — Ты знаешь ее?

— Да… да! Я знаю!

Юриэль вырвалась из хватки Ресея и подбежала к Соно, который сразу приободрился. Сейчас она не видела никого, кроме ниджая, и говорила только с ним, не обращая внимания на других.

— Все сходится! Наконец-то я все поняла. Эвон приведет нас к ней — вот почему он мне снился. — Она подпрыгивала на месте, дергая Соно за рукав. — А она приведет меня к брату. Соно! У нас получилось!

Он тоже радостно улыбнулся и притянул Юриэль к себе, нежно обнимая и успокаивая. Вскоре она и правда поутихла.

Что между этими двумя? Любопытный нос Эвона захотел разузнать это.

— Все это тебе приснилось? Так ты действительно сиаф? — уже зная ответ, спросил он и, немного помолчав, добавил: — Хорошо, теперь я тебе верю.

Юри с облегчением выдохнула и улыбнулась травнику, а Ресей молча наблюдал за ними. Эвон успел заметить удивление на его лице, но не стал ничего объяснять: на это нет времени.

— Мы не просто так сюда пришли, — начал он. — Ресей, вам нужно бежать со Схиалы.

— Зачем это, лекарь?

В комнату вошел лорд Паунд, а за ним и Берк, который нес в руках мешок юн. Он хромал, спотыкался об углы и чуть не упал, задев край ковра. Остановившись, Берк осмотрел потолок и стены, разглядывая узоры на них. Его большие толстые пальцы мяли монеты, которые, звеня, бились друг о друга. Эвон остолбенел, поглощенный злостью и испугом. Но боялся он не за себя, а за единственную девушку, которая была в этой комнате. Он надеялся, что семья сможет сдержать этого здоровяка. Сейчас Берк все-таки дома.

Соно тоже ощутил волнение и шагнул вперед, пряча Юриэль за своей спиной.

— Сыночек, отдай мешочек вон тому мальчику.

Берк, громко топая, подошел к Эвону и протянул ему руку.

— На.

— С… спасибо.

Тяжелые монеты упали травнику на ладони.

— Ну, я же говорю. Все друг другу дают деньги! Что не так с этими людьми? — разнесся по комнате шепот Юри.

Берк развернулся к ней, а она, увидев его косоглазие и страшную, во все лицо, кривую улыбку, попятилась. Он замычал, пытаясь что-то сказать. Заикаясь и кряхтя, он, стоя на месте, протянул к ней руку, а другой, обхватив свое горло, принялся его чесать. Брови Соно сползли к переносице. Он нахмурился и тяжело вздохнул.

— Так почему нам надо бежать, лекарь? — разрядил Паунд накаляющуюся обстановку, аккуратно схватив сына за локоть и подтягивая к себе.

— Я знаю, кто ваш сын.

— Да, твой любовник. Его румяные щеки сложно не заметить.

Ресей, все это время сидевший в кресле, спрятал покрасневшее лицо в ладонях.

— Нет, я про Берка.

— Он у нас больной и недоразвитый. Но кому от этого плохо, кроме него самого?

— Он убийца.

Тишина звоном разнеслась по стенам зала. Мычания Берка стихли. Его маленькие по сравнению с большим квадратным лицом глаза забегали по лицам окружающих. Он громко зарыдал и выбежал из комнаты, скрывшись где-то на втором этаже.

— Он не убийца! Не оскорбляйте моего сына.

— Отец, хватит! — крикнул Ресей. — Я говорил, что рано или поздно все об этом узнают. Предупреждал, что надо было быть осторожнее!

— Он не убийца… Берк просто болен. Мой сыночек просто болен, — Паунд едва сдерживал слезы. — Вы пришли убить его? — обратился он к Соно и Юриэль.

— Нет. То есть да, но нет.

— Эвон, это правда? — голос Ресея дрогнул.

— Я же говорю вам: мы не будем никого убивать. Скажите спасибо Эвону. Но за нами придут другие. За вашу смерть заплатили, и поиски не закончатся до тех пор, пока наемники не получат ваши головы.

— Мой бедный сыночек. Мой мальчик, — продолжал сокрушаться лорд. — Это я во всем виноват. Это из-за меня он такой.

— В том, что он болен, нет твоей вины. — Ресей погладил отца по спине.

— Берк… его никогда никто не полюбит. Никогда! А чем он отличается от других? Он же тоже человек.

— Расскажите, что случилось. Я хочу вам помочь. Быть может, смогу понять, какие настойки ему давать или как лечить.

— Он родился несколько непохожим на других детей. Мы растили его в любви и заботе, а святые даже подарили ему младшего брата, о котором он так просил. Ему было шестнадцать, когда он влюбился в девочку. Капризную, своенравную дочь нашей свинопаски. Лукреция была его первой любовью, Берк сходил по ней с ума. Их сватала вся наша деревушка. Но одна из ночей изменила все. Берк и Лукреция уединились на сеновале, мы думали, что скоро святые наградят нас внуками, но нет. Они наградили нас вечными страданиями. Лукреция позвала своих братьев, которые держали Берка, пока она над ним издевалась. Она душила его, пыталась выколоть косой глаз, разрезать ему рот, чтобы он начал нормально говорить.