— Нет, — ответила она, — я ничего не хочу перечеркивать, и меньше всего — наши жизни. Возможно, этой осенью я смогу приехать в Скон и лично встретиться с императором.

Истариэль уже поняла, что неизвестный архимаг — проклятый муженек Ви. Какого черта ему здесь нужно? Неужели Ви замышляет переворот? Да нет же, совершенно бессмысленно вовлекать в подобные дела мужчину. Против него объединятся даже те сестры, у которых двурушничество в крови. Значит, здесь что-то другое. Но что? Неизвестность пугала Истариэль.

— Может быть, нам лучше отложить этот разговор и продолжить переговоры после обеда? — предложила Истариэль.

— Прошу прощения, спикер, но мне думается, нет более важного дела, чем судьба союза, длящегося три столетия. Настоятельно прошу довести нашу беседу до конца.

Истариэль снова уселась за письменный стол, повернувшись лицом к двери и призывая весь свой талант.Архимаг подошел совсем близко.

В следующее мгновение сорванная с петель дверь с грохотом упала на пол, и в кабинет ворвался юноша, лицо которого было искажено яростью. Истариэль направила на незваного гостя мощный воздушный кулак.

Удара не получилось. Волна воздуха отклонилась в сторону, разбив вдребезги коллекцию старинных ваз, которой так гордилась Истариэль. Она попыталась нанести еще один удар и пробила дыру в потолке. Не замечая, что его хотят убить, Кайлар подошел к письменному столу и, опершись на него руками, наклонился к спикеру. Истариэль собрала всю имевшуюся у нее силу.

Гость дохнул жаром в лицо, и весь ее талантрассеялся, как от ураганного ветра. Кайлар молча смотрел ей в глаза, и от этого взгляда Истариэль вдруг захотелось забормотать в свое оправдание какую-нибудь чепуху. Так чувствует себя глядящий в ночное небо человек, которому только что сказали, что звезды — это не украшения, приколотые булавками к небесному одеянию, а каждая из них является солнцем, находящимся за миллиарды лье отсюда. Глядя в глаза этому человеку, Истариэль вдруг почувствовала себя совсем маленькой и ничтожной!.

Кайлар разочарованно вздохнул, не обнаружив того, что искал.

Не чувствуя магии, исходящей от юноши, посол Алитэры осмелел и поднялся с места.

— Послушайте, юный невежа, я не допущу непочтительного обращения с женщиной в своем присутствии! Извольте покинуть кабинет!

В глазах Кайлара вспыхнули огоньки неведомой магии.

— Поговорим об уважении к женщинам, когда прекратишь спать с лучшей подругой жены.

От напыщенности посла не осталось и следа, а Кайлар, повернувшись на каблуках, вышел из кабинета.

Некоторое время Истариэль и посол сидели молча, а потом спикер, деликатно кашлянув, предложила:

— Думается, ради общего блага не следует выносить сор из избы.

Посол судорожно сглотнул и согласно затряс головой.

Ви находится где-то наверху. Встреча со спикером потрясла Кайлара. Он не сомневался, что меч Возмездия похитила именно она, но, заглянув ей в глаза, понял, что Истариэль здесь ни при чем. Необузданный порыв, который должен был привести его в гнездо лжецов и вернуть меч, теперь представлялся непростительной, страшной ошибкой. Тем не менее, несмотря ни на что, Кайлар упрямо шел вперед, чувствуя себя обреченным.

Верхние этажи Часовни занимали немного места. В голове статуи серафима размещались кабинет спикера, приемная, несколько кладовых, лестницы и учебный класс, в котором и находилась Ви. Кайлар открыл дверь в помещение перед классной комнатой. За сегодняшний день он выбил достаточно дверей.

Комната находилась в глазах серафима. Она была просторной и чистой, но, несмотря на льющийся сквозь стеклянные глаза серафима яркий свет, казалось, что сюда в течение нескольких десятилетий никто не заходил. В центре комнаты, опустив голову, стояла окруженная сиянием женщина со скрещенными на груди руками и закрытыми глазами. На ней было короткое, до колен, платье из легкой тонкой ткани. С середины голени кожа меняла цвет, от темно-золотистого до белого, словно алебастр. Кайлар застыл на месте и, потрясенный необычной красотой женщины, наблюдал, как белый алебастр соскальзывает на лодыжки, а потом на кончики пальцев ног.

Женщина со вздохом подняла голову и открыла глаза, которые оказались платинового цвета.

— Ты — серафим… — тупо пробормотал Кайлар.

— Верно. А ты — человек, который меня разбудил, но вовсе не Господь Единый.

— Что? — не понял Кайлар.

Женщина-серафим смотрела прямо на него, и во взгляде платиновых глаз таилась огромная магическая сила, которая, к счастью, в данный момент дремала.

— Хочешь со мной расправиться? — спросил Кайлар.

— А что, следует? — рассмеялась серафим. — Ты до смерти напугал моих бедных сестричек. — Она многозначительно посмотрела на дверь. — Кроме той, что привязала тебя намертво. Так вот, Безымянный, я оставлю тебя на милость этой девушки.

— Это платье нравится мне больше того, что на статуе. У тебя потрясающие ноги, — ляпнул Кайлар.

Глаза серафима расширились от изумления, однако Кайлар видел, что она не сердится.

— Мне тоже, — согласилась серафим, — но при росте в три сотни футов следует отдать предпочтение скромным одеждам.

— Простите мою глупость, госпожа… миледи… как мне вас называть? — пробормотал Кайлар.

Серафим удивленно подняла бровь.

— Дерзость тебе больше к лицу, Безымянный. Задавай свой вопрос.

— Я потерял меч. Думал, его похитила спикер, но ошибся. Скажите, не мог ли его украсть кто-нибудь из сестер?

Серафим наклонила голову, внимательно изучая Кайлара.

— Ты легко принимаешь дружбу. Не могу понять, то ли это за счет юности, наивности и доброты, то ли благодаря силе, которой ты наделен. Не всякому дано прочесть чужую душу с первого взгляда, Безымянный.

— Простите мою дерзость и самонадеянность, госпожа.

— Дай мне правую руку.

Кайлар протянул руку, и серафим принялась внимательно изучать ее. Он чувствовал взвившийся над ладонью водоворот магии.

— Прошло три месяца… — начал Кайлар и вдруг почувствовал, что магия куда-то исчезла.

Серафим уже смотрела не на ладонь, а в глаза Кайлару, и в этом платиновом взгляде читался страх.

— Ах ты, глупец! Да понимаешь ли ты, что натворил? — прошептала она.

В голосе серафима слышался неподдельный ужас, и Кайлару вдруг тоже стало страшно. Что могло так напугать серафима?

— Я потерял меч Возмездия, который принадлежал мне по праву от самого рождения…

— Меч Возмездия? Что это, шутка Акелуса?

Кайлар ничего не ответил. Что ему удалось здесь узнать? Серафим призналась, что доверять ей может только человек наивный. Что ей известно?

— Не знаю, о чем вы говорите, — ответил он равнодушным голосом. — Это обычный меч, на котором выгравировано слово «правосудие» или «милосердие».

— И ты решаешь, кому и что причитается. Ты видишь состояние души человека и либо вершишь правосудие, либо даришь милосердие. Одним словом, воздаешь каждому по заслугам. В кого ты превращаешься?

Кайлар вспомнил слова Волка, когда тот смеялся над его именем и говорил, что Кайлар Стерн — это звание.

— В судью, — тихо ответил Кайлар.

— А что применяет судья? — так же тихо спросила серафим.

— Закон.

«Джорсин Алкестес и Эзра вместе создали два артефакта: Кьюрох, меч Власти, и Иурес, жезл Закона».

— Но, значит…

Голос Кайлара оборвался. Он видел, как Кьюрох принимает любую форму в зависимости от обстоятельств. Он наблюдал, как на мече Возмездия на разных языках появляются слова «милосердие» или «правосудие». Почему не спрятать Иурес, придав ему форму меча? Где найдется более надежное место, как не у Дарзо, чей ка'кари скроет Иурес? И что может быть разумнее, чем хранить ка'кари, пряча с его помощью один из самых выдающихся артефактов в истории? Кайлару следовало догадаться, что Дарзо не станет возвращать меч Возмездия только для того, чтобы избавить ученика от неудобства постоянно точить затупившиеся клинки. И сколько раз Дарзо повторял, что этот меч не имеет цены?