Человек, который служит теням, видит многое, что недоступно для зрения самого мудрого короля. Тот, кто исполняет свой долг в окружении низости и подлости, среди отбросов общества, видит пороки, скрытые от людей, наделенных властью. От Дарзо Блинта никто ничего не скрывал, не считая своего страха перед этим человеком.

Клятвы ночного ангела недостаточно, чтобы определить судьбу, но она может стать началом достойного пути.

«Для чего я живу? В чем мое предназначение?»

Многое оставалось для Кайлара непонятным, однако он твердо знал, что жаждет справедливости. Находясь на службе у сумрака, имея глаза, способные видеть сквозь тьму, будучи своим в мире теней, он мог вершить правосудие над теми, кому удалось ускользнуть от праведного суда. А те, к кому судьба повернулась спиной, сочтя недостойным милосердия, обретут утешение и награду, на которые не могли и рассчитывать. Все, кого нужно остановить, будут остановлены. Лица ночных ангелов стали лицом Кайлара. Да, он будет вершить правосудие и возлюбит милосердие.

— Я дам клятву, — решительно сказал Кайлар.

Дарзо поморщился, знаком подозвал Кайлара к себе и положил ему руку на лоб. Кайлар стал читать слова клятвы по памяти, а Дарзо только усмехался, как будто хотел спросить: «Ну что, хорошо я тебя обучил?» Когда Кайлар закончил, глаза Дарзо потеплели, а лицо приняло торжественное выражение, и он заговорил на незнакомом языке: «Ch'torathi sigwye h'e banath so sikamon to vathari. Vennadosh chi tomethigara / Horgathal mu tolethara Veni, soli, fail, deachi / Vol lessara dei». Дарзо убрал руку с его лба, глаза учителя стали удивительно ясными, и впервые за все время их знакомства Кайлар увидел в них умиротворение.

— Что это за слова? — спросил Кайлар.

Что бы они ни означали, Кайлар вдруг почувствовал, как его переполняет неведомая сила, которая действовала более мягко, чем та, что он получил от сестры Ариэль, но и более основательно.

— Это мое благословение, — усмехнулся Дарзо, не скрывая злорадства по поводу того, что благословил ученика на языке, которого тот не знает.

Он знал способности Кайлара и не сомневался, что тот сохранит в памяти все слова до тех пор, пока не овладеет странным чужим языком, на котором их произнесли. Но Дарзо не собирался посвящать ученика в свои мысли и, усмехнувшись, проговорил:

— А теперь убирайся ко всем чертям. Мне еще по деревьям карабкаться.

Логан и Лантано Гаруваши вместе со слугами стояли на вершине уцелевшей башни, охраняющей вход в ущелье, и внимательно изучали участок земли, который вскоре превратится в поле боя. Огромный купол Черного Кургана и темное мертвое пятно вокруг него остались за тысячи миль отсюда, на противоположном берегу реки Гувари. Логан повсюду находил чудеса. До того как Джорсин Алкестес похоронил Трэйетелль под Черным Курганом, он был одним из самых великих городов в мире, где чудеса являются делом обычным. К востоку находилось озеро Рюэль, которое прокляли в глубокой древности. Плотина по-прежнему стояла на месте, питая реку Гувари не через шлюзовые ворота, находившиеся спереди и закрытые в течение многих лет, а через верх самой плотины. Давно сломанные многочисленные затворы обеспечивали проход океанских судов в город. Когда-то не менее десяти мостов соединяли берега реки, но все они разрушились, за исключением двух, находившихся у самой дамбы, — Воловьего и Черного мостов.

Башня, на которой стояли Логан и Гаруваши, охраняла вход на Воловий мост. С нее открывался вид на раскинувшееся позади ущелье и на ступенчатые склоны горы Тержин, которая находилась на юго-западе. Одним словом, отсюда было видно все, за исключением окраин Черного Кургана. Глядя на склон горы и пустое пространство у подножия, которое прозвали Большим рынком, Логан сделал неожиданное открытие. Раньше он считал, что под куполом Черного Кургана похоронен весь Трэйетелль, но, оказывается, Джорсин заключил туда только самое сердце города, который раскинулся на многие мили в разные стороны. Если Логан правильно оценил размер Трэйетелля, то по величине и населенности с ним не мог соперничать ни один город в мире.

— Сегодня вечером наши воины должны перейти через Воловий мост, — заявил Гаруваши. — Чтобы переправить на ту сторону тридцатитысячную армию, уйдет около четырех часов. Маркитантам придется переправляться в темноте.

— Переправляться? — удивился Логан. — Да ты видел армию Уонхоупа? У нас двадцать шесть тысяч воинов, половина из которых прежде не участвовала ни в одном сражении. А у Уонхоупа двадцатитысячная армия да еще десять тысяч горцев. Прибавь к ним две тысячи майстеров, каждый из которых стоит дюжины солдат. Ты предлагаешь нам сражаться, повернувшись спиной к реке? Нет. Мы охраняем мосты и отправим своих воинов на Большой рынок, если Уонхоуп вздумает перейти реку вброд в этом месте. Посмотрим, как сражаются его солдаты, стоя по пояс в воде. В случае необходимости мы можем постепенно отступить в ущелья.

— Твой план рассчитан на проигрыш. Неужели ты собираешься проиграть? — изумился Лантано Гаруваши. — Это безумие! Мы перейдем через мост и разрушим его за собой. Из людей, оказавшихся в безвыходном положении, получаются самые лучшие воины. Если оставить им путь к отступлению, они обратятся в бегство, особенно твои новобранцы. Предоставь им единственный выбор: умереть или победить, — и они станут сражаться почти так же доблестно, как са'кьюраи.

— Противник превосходит нас числом; кроме того, в нашем распоряжении всего четыре мага. Понимаешь, четыре!

— Число не имеет значения. Каждый са'кьюраи стоит сотни воинов. Мы пришли сюда, чтобы победить.

За спиной Логана и Гаруваши послышались одобрительные возгласы са'кьюраев.

— Я подарю вам победу, — заверил Логан.

— Нам ничего не нужно дарить! — возмутился Лантано Гаруваши.

— Да нет, ты не понял. Сегодня ночью под покровом темноты я пошлю десять тысяч воинов на запад, вниз по реке. Мои разведчики фейри докладывают, что в нескольких милях вниз по реке есть переправа. А в десяти милях вниз по течению находится Рейгухас. Это небольшой городок, но через него проходят все запасы продовольствия армии Уонхоупа, и его хорошо обороняют. Вместе с десятью тысячами воинов отправятся четыре наших мага, и они смогут захватить Рейгухас еще до рассвета. Если удастся лишить армию Уонхоупа продовольствия, то ночью обратятся в бегство его воины.

— Они заметят десять тысяч наших солдат, когда те двинутся на запад, если только ты не прикажешь им идти в темноте и не зажигать огней.

— Факелы будут видны только в самом начале пути, а потом между моими воинами и халидорцами встанет густой лес. Все будет выглядеть так, будто воины ходят по лагерю среди походных костров.

Гаруваши некоторое время хранил молчание, потом в сердцах сплюнул на землю.

— Будь по-твоему, сенариец. Но тысяча са'кьюраев отправится вместе с твоими воинами, чтобы принять участие в захвате города. Са'кьюраи никому не уступят своей славы.

«Итак, начало положено, и пути назад нет».

После полудня Дориан держал совет с военачальниками, когда вдруг почувствовал первые признаки накатывающегося безумия.

— Хватит, — прервал он доклад генерала Наги. — Приказываю проверить неприступность наших позиций, чтобы враг даже не посмел к нам сунуться. Пусть почувствуют нашу силу. А сейчас мне нужны более подробные сведения о численности отрядов Мобуру. Известно, что у него есть две тысячи кралов. А сколько у него людей? И где, черт возьми…

Перед глазами Дориана во вспышке света предстала сама Хали. Она поднималась из земли, сияя безупречной красотой и победоносно улыбаясь. Богиня обрела телесную оболочку. Зал, где проходил военный совет, куда-то пропал, и осталась одна Хали, в сиянии своего могущества, а вокруг нее поднимались черные полчища кралов.

— Где, черт возьми, Неф Дада? — услышал Дориан чей-то голос. Он не видел говорящего, но сразу понял, что это Дженин. — Его святейшество приказывает узнать, где он. Он ждет отчета сегодня вечером. А сейчас убирайтесь.