— По воле неизвестной древней магии, которую мы до сих пор не умеем воспроизвести, острова в буквальном смысле плавают на воде, — сообщила сестра Ариэль. — На случай войны плотину можно открыть, и острова вынесет в озеро. Правда, вот уже много веков нам не приходилось этого делать. Думаю, отбуксировать острова на прежнее место потребует больших усилий.

— Какая красота! — восхитилась Ви, позабыв обо всем на свете. — И вода такая чистая.

— Этот город построен во времена, когда магия служила на благо крестьянам и рыбакам. В каждой его части были ручьи, которые смывали с одежды любые пятна. Имелись и плуги, которые тащил один вол, пропахивая сразу по шесть борозд. И бесплатные бани с горячей и холодной водой, и заговоры, с помощью которых можно долго хранить мясо. Люди считали магию полезным инструментом, а не только боевым оружием. В Лейктауне все нечистоты сливаются вот в эти трубы, которые несут их прямо к дамбе. И заметь, никакого запаха! Разумеется, невозможно заставить всех следовать законам, даже если они в высшей степени разумные. За всеми не уследишь, и на случай, если кто-нибудь вздумает вылить нечистоты в воду, которую потом сам будет пить, над озером сплетено специальное очищающее заклинание.

Сестра Ариэль подвела Ви к плоскодонному белому ялику в дальнем конце пристани. Какой-то парень выскочил на дождь, чтобы забрать у них лошадей, и Ви, подхватив свои вещи, взошла на ялик. Она с трудом скрывала радость, наблюдая за сестрой Ариэль, которая тряслась от страха, что лодка перевернется. Как только они уселись на низенькие мокрые скамейки, ялик сам по себе тронулся в путь.

Ви ухватилась за борт с такой силой, что побелели костяшки пальцев.

Сестра Ариэль улыбнулась:

— Зато такая магия нам по плечу. В наше время слишком много разных забот. — Они быстро скользили по широким водным улицам, и лодка сама повернула в нужном месте. — Есть течения, которые меняют направления при повороте магического кристалла. Если знаешь, как это делается, можно попасть из одного конца города в другой и при этом все время ехать вниз по течению.

Через несколько минут они вышли в огромный залив, где не было других островов, кроме самого большого.

— Вот она — Белая Госпожа. Алебастровый серафим. Часовня. А для тебя, Ви, это место теперь станет домом.

Обитель сестринской общины представлялась большой и раньше, но только теперь, когда они подъехали совсем близко, стало понятно, какая она огромная. Все строение было высечено в виде фигуры похожей на ангела женщины с крыльями. Для такого материала, как алебастр, она казалась слишком прочной и тяжелой, а для мрамора — слишком белой. Неизвестный камень сиял даже в тусклом свете ненастного дня. Ви подумала, что при ярком солнечном свете от его блеска можно ослепнуть. Когда они приблизились к зданию, Ви увидела, что пятнышки, которые она приняла за следы разрушения, оставленные на теле статуи временем, на самом деле окна и террасы, ведущие в многочисленные комнаты. Их почти не было видно из-за ослепительного блеска камня.

Крылья женщины-серафима были наполовину развернуты, а меч, который она держала в левой руке, повернут острием вниз. На лице статуи застыло спокойное, невозмутимое выражение. Когда лодка обогнула остров, Ви увидела в отведенной за спину правой руке статуи весы, на одной чаше которых лежало перышко, а на другой — сердце.

Сотни причалов занимали заднюю часть острова, и, несмотря на дождь, на них разгружались и принимали груз десятки судов. Белый ялик заскользил к ближайшему причалу, проскочив под живой аркой из усыпанной пурпурными цветами глицинии. Ялик причалил к пристани, и к ним навстречу вышли две сестры в черном одеянии.

— Ви, иди с ними, — обратилась к девушке сестра Ариэль. — Они не разбрасываются угрозами понапрасну, — добавила она, немного помолчав. — Уже много лет никто не умирал во время инициации, но такое может произойти. И да хранит тебя божество, в которое ты веришь. А если ни в кого не веришь, то просто желаю удачи.

Хуже всего было не то, что последним божеством, которое Ви хотела видеть рядом с собой, был Нисос, которому она принесла в жертву свои тело и душу, равно как и кровь многих невинных существ. Самое скверное заключалось в том, что все добрые пожелания сестры Ариэль звучали совершенно искренне.

Прежде всего надо проникнуть в город. Кайлар знал, что существует множество путей, которыми пользуются контрабандисты, но они не спешили делиться своими секретами на приемах в Са'каге. Впрочем, Кайлар хорошо представлял, что ищет. Тайный ход скрывается где-нибудь здесь, на протяжении нескольких сотен шагов вдоль стен, и ведет в скалу, чтобы не были видны следы лошадиных копыт и колес, а еще он должен находиться поблизости от одного из большаков.

Всего месяц назад низкие холмы, окружающие город, были застроены тавернами, фермерскими домами, гостиницами и многочисленными лавками и постоялыми дворами, где могли остановиться путешественники, которым проживание в самом городе оказывалось не по карману. Теперь все постройки исчезли.

Кьюрцы разобрали дома и увезли в свой лагерь все до последнего камня. Трудно представить, какие чувства испытали в Са'каге, когда пришлось решать, какие туннели разрушить, а какие сохранить, чтобы обеспечить себе выход из города, если все другие пути будут перекрыты. Должно быть, пришли в бешенство.

Кайлар медленно передвигался по кьюрскому лагерю, шарахаясь от каждой тени. Расхаживать в образе невидимки он не рискнул, так как решил, что мокрый снег, принявший очертание несуществующего человека, вызовет больше подозрений, чем едва заметная в темноте черная, расплывчатая фигура.

Кайлар надеялся на свои зоркие глаза, которые должны помочь в поисках контрабандистского хода. Наконец он нашел массивную низкую скалу, окруженную деревьями, в нескольких футах от большой дороги. Идеальное место для тайного хода. Если открыть в скале дверь, контрабандисты могут незаметно вывезти повозку прямо на дорогу, не оставив никаких следов. Кайлар стряхнул со скаты мокрый снег и обнаружил предательские царапины, оставленные окованными железом колесами повозки. Вот оно, нашел!

Прошло десять минут, а он так и не добился ощутимых успехов. Каждые две минуты приходилось срываться с места и прятаться отделавших обход часовых. И каждые пять минут с другой стороны появлялся еще один часовой. Впрочем, часовые были здесь ни при чем. Кайлар просто не мог отыскать потайную защелку, с помощью которой можно открыть ведущую в скалу дверь. Возможно, пальцы застыли от холода и утратили привычную ловкость? А что, если он вовсе не так безупречен, каким себе кажется?

«Ты бессмертный, но не непобедимый. И почему только Дарзо всякий раз оказывается прав! Интересно, где его сейчас носят черти?»

Мысли о Дарзо неожиданно задели за живое. В течение долгих месяцев он считал учителя мертвым. За все это время Дарзо ни разу не появился. Кайлар считал себя его лучшим другом, даже после того, как Аристархос бан Эброн рассказал обо всех великих героях, обличье которых принимал учитель. Даже тогда Кайлар считал их дружбу особенной. Во всяком случае, узнав о том, в каких выдающихся людей превращается учитель, его мнение о собственной персоне значительно улучшилось. Время шло, а Дарзо так и не появился. Даже если Кайлар и сыграл какую-либо роль в долгой жизни этого человека, длящейся семь столетий, она осталась кратким мигом, принадлежащим прошлому.

Кайлар присел на камень. Нижнее белье промокло насквозь, и от этого на душе стало совсем скверно.

«Только не говори, что сейчас разрыдаешься», — проворчал ка'кари.

«А что, нельзя?»

«Когда пройдет приступ жалости к собственной персоне, будь добр, разбуди меня».

«Черт возьми, ты говоришь совсем как Дарзо».

«Я провел в его обществе семь столетий кряду, и он передал мне некоторые свои качества. А вот ты был с ним всего десять лет, но посмотри, как на него похож».

Слова ка'кари застали Кайлара врасплох.