— Где сенешаль? — холод стянул все в груди. Быть может, она и побаивалась вассала, но он сопровождал ее. А здесь, в странном монастыре, перед жесткой настоятельницей, Катрина не отказалась бы от охранника.

— Полагаю, он говорит с дозорными. Или задержался у ткацких мастерских. Замок часто закупается у нас, — отозвалась монахиня сухо, — не волнуйтесь, дорогая, он не пропадет.

Катрина и не переживала за него. А вот за себя с Бенженом — еще как.

Преподобная мать открыла двери часовни легким движением руки. Тяжелые и массивные, они податливо распахнулись, будто монахиня обладала силой героя из старых легенд.

Каменный пол церквушки разукрасил цветастый солнечный след от витражей, множество статуй на стенах, на потолке, на колоннах устремили внимательный взгляд на вошедших.

Было невероятно тихо, но неспокойно.

— Если вас терзают сомнения и тревоги — я рада буду поделиться мудростью Небес, — проговорила монахиня, и ее слова эхом отдались по часовне.

Катрина знала, что отказаться будет неприлично. Но довериться преподобной она не могла… Отчего-то боялась ее.

— Благодарю вас, преподобная мать, — девушка почтенно склонила голову, надеясь, что это смягчит ее отказ, — но единственная моя проблема — ночные кошмары. Мне поможет только уединение.

Монахиня сощурилась и почему-то улыбнулась. Хитро, даже коварно.

Не по себе становилось от этой ухмылки. Катрина отвела взор, надеясь, что настоятельница все же оставит их с Бенеженом вдвоем.

— Конечно, миледи, — она вдруг заговорила нежно и уважительно, — не спешите. Вы можете оставаться здесь столько, сколько пожелаете, — она уж двинулась на выход, как вдруг остановилась и прибавила, — в нашем саду есть целебные травы. Я попрошу сестер собрать вам мелиссу и валериану.

— Вы очень добры.

Монахиня кивнула, задержала долгий тяжелый взгляд на гостье и, наконец, ушла.

Катрина выдохнула и устало плюхнулась на деревянную скамью, одну из многих, что стояли здесь для удобства прихожан и монахинь.

— Вы в порядке, миледи? — Бенжен встревоженно на нее уставился. Он нахмурился и заранее выпрямился, готовый помочь, выполнить любой приказ.

— Все хорошо. Просто… — она мотнула головой, — это ерунда Бенжен, — паж продолжил глядеть на нее прямо, и Катрине пришлось озвучить мысль, — просто этот монастырь отличается от наших.

— Здесь жутко, — подтвердил мальчик.

Леди Догейн ухмыльнулась, сразу стало легче. Слава Небесам, ей не одной так кажется! Иначе она могла бы решить, будто сходит с ума.

— Я посижу тут немного, сделаю вид, что молюсь, — Катрина нежно взяла мальчика за кисти, — а потом мы быстренько уедем.

— Я всеми руками за, миледи!

— Отлично, — она потормошила его по голове, всегда любила это делать: Бенжен обладал непослушными каштановыми кудрями, которые так и просились быть приглаженными.

Паж сверкнул улыбкой.

— А ты пока что сходи в монастырский сад, возьми у сестер травы, чтобы потом нам не пришлось тратить время, — она действительно хотела поскорее убраться отсюда.

Он послушно кивнул и ринулся к выходу из часовни. Бенжен вылетел на улицу с такой стремительностью, что чуть не повалил наземь одну из сестер.

Пожилая и худющая, она вскрикнула недовольно, а ее старческие кости неприятно заскрипели.

Мальчик знал, что все монастырские сады располагаются за главной часовней, в противоположной входу части комплекса.

Не замедляясь и не задерживаясь для извинений перед монашкой — Катрина просила поспешить — паж забежал за церковь, обогнул ее, миновал несколько служебных помещений, где хранились принадлежности для небесослужений, и вскоре оказался у небольшого каменного заборчика, ограждавшего тихий, уединенный сад.

Внутрь пропускала узкая арка, покрытая каким-то вьющимся растением. Его листья опали перед зимой, потому Бенжен не смог его распознать.

Мальчик ловко шмыгнул в небольшой сад. Узкие тропинки, по которым не пройдут даже двое, окружали колючие кустарники. Черные иссушенные ветви так и норовили уцепиться за одежду или оцарапать щеку. Все здесь казалось запущенным, одичавшим. Ему думалось, что монахини лучше ухаживают за своими огородами и цветниками.

Но тут он чувствовал себя словно в лесу. Причем в старом, таинственном. В том лесу, где живут эльфы и фейри.

Быть может, та арка действительно уводила в волшебный мир?

Бенжен мотнул головой, отгоняя нелепую мысль. Ведь он не ребенок, чтобы верить во все эти сказки!

— Ей снятся кошмары, — вдруг из глубины сада послышался голос преподобной матери. Паж замер интуитивно и вслушался, — значит, Хозяин Зимы ее принял. Тебе повезло, Андреа.

Мальчик почувствовал, как напрягается каждая мышца. Кого принял Хозяин Зимы?.. Катрину?..

— Но не думай расслабляться! — продолжала монахиня, — Хозяин Зимы властен и своенравен, если она будет брыкаться — тут же вылетит на мороз в чем мать родила. А нам… Нам придется искать ему новую пленницу. Ты догадываешься, кто станет его следующей невестой в таком случае, а, Андреа?

— Да, преподобная, — пропищала незнакомка в ответ. Настала недолгая пауза, потом вдруг девушка спросила осторожно, — могу ли я… — она осеклась на мгновение, но все же закончила, — могу ли я подсунуть леди Догейн колдовские травы, чтобы сделать более послушной? Для Хозяина Зимы.

— Ха, — преподобная усмехнулась, — ты неплохо соображаешь, Андреа. Можешь даже далеко пойти… Хорошо, подкладывай. Но сама решай, что и в каком количестве. Подсказывать тебе я не буду.

Бенжен оскалился разгневанно и испуганно. Миледи не ошибалась, когда тревожилась из-за этого места! Нечистые, ох, какие нечистые дела тут творятся!

Нужно было бежать, рассказать ей обо всем! Он попятился, и тут ветка зацепилась за его камзол, заставив кустарник громко затрястись.

Бенжен закусил губу, спешно высвободился. Затих.

Монахини молчали. Не различить было даже их дыхания. Наверное… Наверное, пронесло. Наверное, его не услышали.

Осторожно выдохнув, он развернулся, чтобы тотчас убежать… Но тут же увидел перед собой старуху.

Сгорбленную, уродливую, с бородавкой на носу, желтыми кривыми зубами…

— Вы?.. — он сразу узнал ее.

Эту старуху Бенжен видел по пути в замок. Эта старуха, возможно, завела в чащу Катрину и бросила ее там.

— Куда-то собрался? — проскрежетала она удивительно молодым голосом. Голосом той незнакомки, Андреа.

Паж отпрянул, как вдруг напоролся спиной на преграду.

Тяжелые руки опустились ему на плечи, он вздрогнул напуганно, поднял голову… И увидел женщину в одежде преподобной матери, но с лицом таким же ужасным, как у Андреа.

Старуха осклабилась, оголяя почти беззубый рот, и прошипела голосом настоятельницы:

— Боюсь, малыш, ты никуда от нас не уйдешь…

Земля совсем чуть-чуть припудрилась снегом. Небольшие лужицы на лесной тропе покрылись тоненькой пленкой, что звонко хрустела под копытами лошадей.

Холодная сталь шлема кусала кожу, а пальцы на руках и ногах начали неметь. Однако принца Лансера это не останавливало. Он намеревался сдержать слово, данное леди Догейн, и найти ее пропавших подданных.

При мысли о ней все внутри потеплело… Лансер оттого смущенно насупился. Ему непривычно было чувствовать эти странные ощущения. Эту беспричинную радость, словно от хмеля, эту необузданную, отчаянную решимость, готовность пойти на все ради ее улыбки… Больше всего, впрочем, его обескураживало бессилие. Ведь он отличный воин, он побывал в святом походе, он брал штурмом крепости, сокрушал армии царей! И он млел перед этой хрупкой, нежной девушкой…

У него было много женщин. Знатные дамы, скучающие при престарелых мужьях, улыбчивые крестьянки, знойные красавицы с южных земель… Он отведал любовь многих, но только чистая и искренняя Катрина никак не желала вылезать у него из головы.

Быть может, это дурость — так просто и так быстро выбирать ее, но Лансеру вдруг захотелось побыть дураком. Он знал, и не сомневался ни на секунду, что не отпустит ее и что не взглянет больше ни на одну другую девушку. Он знал: леди Догейн подарили ему Небеса, скорее всего, она станет матерью его детей и сядет вместе с ним на трон.