Девушка этого даже не заметила. Она исступленно уставилась на мертвую.

Ее ровесница. Молодая, красивая. С черными, как ночное небо волосами… Она лежала под то ли хрустальной, то ли ледяной крышкой и казалась такой спокойной и умиротворенной… До боли, до ужаса спокойной и умиротворенной!

Слезы покатились из глаз. Катрине стало невыносимо страшно за себя. И невыносимо жалко эту девушку. Ведь она… Она может быть ее предшественницей. Одной из тех, кого Хозяин забрал в прошлый раз.

Так значит… Вот что ее ждет?

Что-то потянуло ее смахнуть снег с самого последнего саркофага. Когда открылось лицо лежавшего под ним, Катрина не сдержалась и заплакала навзрыд.

Бенжен… Это был Бенжен.

Синий, холодный, тихий.

— Это не то, что ты думаешь, — вдруг раздался хриплый голос.

Голос, который теперь уже вызывал не только страх, но и отвращение.

— Не подходи! — Катрина судорожно закачала головой, попятилась прочь от вдруг возникшего в дверях Хозяина Зимы.

— Позволь мне объяснить! — вскрикнул он так, будто слова леди Догейн оскорбляли его.

— Нет! — она хотела резко развернуться, побежать… Хотя знала, что не скроется от него, теперь уж точно не могла сдаться без боя…

Ноги заскользили — вода из грелки успела заледенеть.

— Осторожно! — успел лишь крикнуть фейри, протягивая к ней руки.

Но он не успел. Катрина упала, ощутила сильный удар, но не боль. Яркую вспышку, а потом… Темноту.

— Они ждали нас в засаде, — Размунд наморщился и прервался, ведь лекарь начал снимать старую повязку с его плеча, и это разодрало рану от стрелы, — они знали… Знали, что мы пойдем этой дорогой, — продолжил он, когда боль стихла, — Что мы пойдем именно в тот день. Кто-то предупредил их. А может, они и вовсе выполняли чей-то приказ.

Вассал поднял взгляд. Лансер, хмурый и разъяренный, продолжил молчать. Слышал ли он хоть слово?

Размунду стало страшно. А это было редким для него чувством. Он не боялся меча врага, летящей в него стрелы, пасти зверя. Но боялся того, что видел сейчас в глазах принца. Жесткость, гнев, холодный. Самый опасный и разрушительный.

Он видел, как храбрый и честный юноша умирает, а на его место приходит кто-то иной. Грозный, не готовый прощать, разучившийся верить.

И ему уже не впору было зваться принцем. Размунд видел перед собой своего будущего короля.

В дверь постучали. Лансер молчал, глубоко задумавшись.

Осторожно и неуверенно в комнату заглянул Натаниэль.

— Ваше Высочество, приехал лорд Дузмар. Он ждет вас в парадном зале.

Принц сухо кивнул.

Сенешаль уж решился уйти, как Лансер тихо и строго дознался:

— Гарнизонные нашли их лагерь?

— Они ищут, Ваше Высочество. Уверен, к вечеру мы точно найдем их.

— Что вы будете делать, когда найдете разбойников? — спросил Размунд, пристально и взволнованно вглядываясь в принца.

Тот посмотрел на него. В глазах блеснул гнев, губы исказились в оскале. Вассалу не понадобилось ответа, чтобы понять, какая судьба уготована похитителям Катрины.

— Ты сказал, что они знали, что они ждали, — после непродолжительного молчания вдруг проскрежетал Лансер, — что кто-то им сказал.

— Да, Ваше Высочество, — подтвердил Размунд, — иначе я не могу представить, откуда они знали, где нас ждать.

— Кто мог им сказать? — спросил принц жестко.

— Я не знаю, — вздохнул вассал.

Лансер мотнул головой, прищурился с подозрением. Затих. Потом ни с того ни с сего проговорил:

— Где сэр Догейн?

— Ваше Высочество! — Размунд напряженно выпрямился, — вы ведь не думаете?..

— Я думаю, что он некстати пропал в день помолвки. И еще я думаю, что он странно равнодушен к судьбе собственной сестры. Прошла уже ночь. А он до сих пор не появился.

— Я знаю, что сэр Догейн раздражающий и ехидный, но он никогда бы не совершил такого, — доктор закончил перевязывать рану, и Размунд спешно поднялся, — я хорошо его знаю. Мы воевали вместе в Ассирии.

— Люди склонны меняться, Размунд, — отрезал Лансер.

С этим он поспорить не мог. Но знал, что люди не склонны прятать свои изменения, а Артур вел себя так же, как и раньше. Однако… Однако вассал видел, что принц не настроен отказываться от своей теории. Обнадеживало лишь то, что он не был категоричен. В отношении разбойников у Лансера не оставалось сомнений, в отношении Артура… Он не был уверен.

Знать бы еще, куда делся сэр Догейн! Что могло его задержать? Что могло случиться? Размунд глянул на Натаниэля. Ведь Артур хотел проследить за сенешалем, хотел удостовериться, что тот ничего не замышляет.

И вот ассирец здесь, где же его преследователь?

— Пошли, — поняв, что процедура закончена, скомандовал Лансер Размунду, — Дузмар ждет.

Он быстро вышел в коридор и двинулся в сторону зала.

Лансер был пленен мыслями… Как бы принц ни старался их отогнать — не мог перестать думать о Катрине, о разбойниках, о том, что обещал, клялся ее защитить, что ни на секунду не усомнился в своих силах, что был уверен в своей победе, и что жестоко расплатился за самонадеянность. Нет. Расплатилась она.

Милая, честная, хрупкая Катрина… Что с ней сейчас? Где она? В чьих тугих тисках? Верит ли она, что жених придет за ней? Или проклинает его?

Неважно. Он все равно спасает ее. Выдернет из лап похитителя, даже если это будут холодные руки бессмертного фейри.

Он не успокоится, не уймется. А если, вернувшись, Катрина не захочет с ним знаться… Он, наверное, поймет ее. Перенесет ли? Пережевет ли? Лансер не знал, но полагал, что ненависть в ее глазах окончательно его сломает.

Ведь он пообещал защищать ее, и она доверилась ему — это самый щедрый дар, который может дать женщина мужчине.

А принц подвел ее. Кем он был после этого? Ничтожеством с раненым сердцем.

Нет.

Лансер мотнул головой.

Не время себя корить, не время давать волю чувствам. Он должен спасти ее. Должен все исправить. Должен двигаться, должен сражаться, идти до конца. Время сожалеть настанет позже.

Принц не замедлился у дверей, раскрыл их со всей силы, так что грохот эхом прошелся по коридорам замка.

Лансер тут же вспомнил, как ходила по парадном залу Катрина, как сидела на том стуле, с краю, ближе к камину, как улыбалась ему, как смеялась над шутками брата… Артур! Если окажется, что этот паршивец причастен…

Принц сжал пальцы в кулак. Несдобровать, ему будет несдобровать. Как и любому, кто лишил его возлюбленной!

Дузмар, сидевший за столом, неуклюже поднялся. Несколько молодых воинов, из его вассалов, что рассредоточились по залу, также напряглись и внимательно уставились на принца.

— Ваше Высочество! — воскликнул старик, — я приехал, как только узнал… — он уж приблизился к принцу и по-отцовски обнял его, как делал это и раньше, но тут встретился с суровым взглядом Лансера и застыл в двух шагах от него. Дузмар хотел спросить обо всем: что случилось, кто виноват, как принц справляется… Но маска жестокого, оскорбленного монарха, которую принц надел впервые, словно бы воздвигла стену, преграждавшую всем знакомым и друзьям Лансера путь к его сердцу. Престарелый вассал, оторопев на мгновение, смог задать только один вопрос, — что вы собираетесь делать?

— Для начала, — голос принца начал походить на рычание волка, — я расправлюсь с этими разбойниками. Но не со всеми. Нескольких мы оставим в живых, приведем в замок и… Заставим их заговорить. Я узнаю, куда они утащили Катрину. Узнаю, зачем они это сделали, и кто подал им такую идею, — он обогнул Дузмара, приблизился к столу, поставил на него руки и оперся, почувствовав, что гнев уже не прибавляет силы, что он их высасывает, словно пиявка кровь, — гарнизонные уже прочесывают лес. Скоро я узнаю, где их логово.

— Вижу, — Дузмар пролепетал тихо, — у вас есть план.

— Есть.

Принц вдруг замер напряженно, нахмурился, прикусил нижнюю губу. Никто из присутствующих не посмел отвлекать его от мыслей.