Монахиня благодарно кивнула и спешно двинулась к уходящей в холм дороге — там ее ждал слуга с лошадью.

Лансер же повернулся к капитану разведчиков и приказал:

— Готовьтесь избавиться от дозорных. Мы дадим вам сигнал, как только прибудут монастырские наемники.

Тот постучал себя по груди, так низшие воинские чины выражали свое почтение высшим, и вместе со своими подчиненными двинулся в сторону леса.

Воины начали спешиваться, недоуменно переговариваться. Они не понимали, отчего принц медлит, отчего они встали тут на дороге, рискуя быть замеченными кем-то из разбойников или их пособников. Однако никто не горел желанием оспаривать приказ.

Ожидание сводило с ума. За полчаса принц успел сто раз пожалеть, что пошел на поводу настоятельнице.

И где их стражу носило? Если так они собираются в бой — монахиням стоит подумать над их увольнением.

Вдруг раздалось громкое, невероятно громкое карканье, свист и хлопанье мощных крыльев. Подняв голову, Лансер увидел, как со стороны монастыря приближается стая огромных воронов. Черные, как сама тьма, они устрашающе кричали, щелкали здоровенными клювами, растопырили когтистые лапы, словно норовя наброситься на кого-то внизу.

Лошади заволновались, замотали головами, попытались вырвать узды из рук хозяев и броситься прочь. Вороны были большими, размером с белоголового орла. Едва ли кто-то из воинов видел таких огромных, устрашающих птиц раньше.

Рокоча, вороны устремились в сторону леса, закружили в одном месте, образовав своими телами воронку.

— Разве не там находится рудник? — недоуменно прошептал Размунд.

«Да, — подумалось Лансеру, — должно быть, там…». Он не успел напрячься, почуять подвох, дать команду… Вороны резко и совершенно синхронно сиганули вниз, попрятавшись за сосновыми верхушками.

На секунду все успокоилось, все затихло. Внезапно — грохот такой, что ему позавидовал бы гром, вспышка, яркая, ослепительно яркая, потом — удар ветра, который свалил Лансера и стоявших подле него воинов с ног. Деревья, треща от боли, наклонились. Старая и массивная сосна не выдержала удара и, заскрежетав, обрушилась на дорогу.

Лансер застыл, ошарашенный, глядя, как тяжелый ствол несется на него…

Кто-то схватил его за руку и с силой оттянул на себя.

Дерево ударилось о землю в сантиметре от принца, подняв в воздух тучи пыли и песка. Лансер закашлялся и только сейчас понял, как бешено быстро бьется сердце. Обернувшись, он увидел подле себя Размунда, спасшего его.

Принц ничуть не удивился.

— Ваше Высочество? — дознался вассал, — вы в порядке?

Лансер осторожно поднялся, протянул спасителю руку, помогая встать и ему.

— В порядке… Спасибо, Размунд.

В ответ тот лишь кивнул.

— Что это было? — выкрикнул кто-то из воинов.

— Чертовщина какая-то! — подхватил другой.

— Всем тихо! — приказал сенешаль, пробиваясь к принцу. Натаниэль оторопел на мгновение, увидев поваленное дерево и бледного Лансера, но быстро взял себя в руки и проговорил, — Ваше Высочество, я не знаю, что это, но оно произошло на руднике.

Принц тут же собрался с мыслями, отогнал страх. Он резво вскочил на своего коня и выкрикнул:

— Выдвигаемся к руднику по дороге! — теперь не было времени ждать монастырских наемников, ни к чему было подходить к логову лесными тропами.

Лансер видел взрыв, видел, как повалило деревья и боялся… Что никто в руднике не выжил.

Хоть бы… Хоть бы Катрина была в другом месте!

Он галопом пустился в сторону дыма, ползущего по небесам змеей. Стена леса, окаймившая дорогу, вдруг резко сменилась обширным пустырем, который справа оканчивался резким обрывом — рудник расположился в небольшом каньоне.

Черный туман, ужасно едкий, почти ядовитый, заполонил заброшенные шахты. Осматривая их сверху, Лансер с трудом различал очертания валунов, широкого входа в пещеру и изуродованные трупы…

— Туда идти нельзя, — принц и не заметил, что Размунд уже нагнал его и встал рядом, — ничего не видно, дым задушит, да и сама шахта может быть слишком повреждена.

— Катрина может быть там, — прохрипел Лансер, как загипнотизированный. Вдруг его лицо исказилось страхом и яростью, он уж ударил лошадь пяткой по бокам, готовый ринуться в черную мглу…

Но вассал схватил его за локоть, останавливая, и проговорил убедительно:

— Вспомните, что говорили разведчики — разбойники были пьяны. Разве кто-то будет бухать, когда нужно сторожить пленницу? — принц уставился на него с надеждой. Размунд продолжил, — нет. Но любой разбойник будет праздновать и напиваться, когда эту пленницу заберет заказчик и заплатит гонорар.

Принц застыл. Потом, неуверенно и с неохотой, согласно кивнул.

— Вряд ли кто-то выжил, — сказал он после долгого молчания. Задумчиво оглянув разрушенную шахту, поморщившись от запаха гари и паленой плоти, который толкнул в его сторону зимний ветер, он приказал, — подождем, когда рассеется дым. И обыщем шахту. Возможно, мы сумеем найти подсказки, где искать Катрину…

— Хороший план, — Размунд кивнул.

«Ужасны план», — мысленно поспорил с ним Лансер, однако… Однако большее он сделать не мог.

И это его убивало.

— Мои гости зачастили поскальзываться на полу и ударяться головой, — прохрипел Хозяин Зимы, когда Катрина вяло открыла глаза.

— Стоит сделать выводы, — пролепетала она устало.

Вдруг она вспомнила все, что случилось. Вспомнила попытку выбраться, долгие блуждания по совершенно пустому и невероятно огромному замку, ту жуткую усыпальницу, молодых девушек в хрустальных гробах… И Бенжена. Ее милого, доброго Бенжена. Неужели он больше никогда не улыбнется? Неужели не споет новую песню своим чудным голосом?

Катрине стало страшно. Поистине страшно. Она внезапно осознала, что чудовище из ее снов действительно чудовище. Что каким бы спокойным он ни казался, с каким бы пониманием к ней ни относился — это ложь, умелая игра. Что однажды, если она не найдет способ сбежать от него, леди Догейн будет лежать, тихая и холодная, в ледяном саркофаге, как ее бедный паж, как другие жертвы кровожадного фейри.

— Ты, должно быть, ужасно голодна, — Хозяин Зимы говорил спокойно. Так, будто ничего не произошло. Будто попытка побега «невесты» совершенно его не беспокоила.

Впрочем… Наверняка Катрина не первая, кто решился скрыться от него. Неужели все девушки в усыпальнице когда-то думали, как и она, что смогут спастись? Неужели и на их попытки Хозяин смотрел с этим безразличием, со знанием, что никакие старания пленницы не увенчаются успехом?

Нет! Она поспешила отогнать удручающие мысли. Всегда находится тот, кто становится первым. И то, что когда-то считалось невозможным, сбывается.

Это сложно. Это изнурительно. Это опасно.

Но жизнь всегда требует усилий. Легкий путь — это смерть. Она не намеревалась идти легким путем…

Хозяин Зимы вдруг поднялся со стула, поставленного у кровати невесты. Наклонился к ней так, что длинные белые волосы заблестели серебром под лучом света, который проскользнул сквозь щель в шторах. Этот блеск завораживал, однако Катрина не позволила себе посчитать пленителя прекрасным. Тот, наверняка, только этого и ждал.

Он попытался взять ее за руку… Стоило обжигающе холодным пальцам коснуться Катрины, она дернулась в сторону и брезгливо отвернулась.

Фейри недовольно стиснул губы, опустил взгляд, боясь, что невеста различит в нем сожаление и вину — чувства, в которых ему не хотелось признаваться даже самому себе.

Он подошел к шкафу, где леди Догейн нашла одеяла для своей попытки побега, раскрыл дверцы и вытащил из него красивую женскую шубку. Белую, чистую, гладкую. Мех переливался перламутром, рукава и оборки были расшиты серебряными лентами и украшены лазуритами.

Катрина не хотела выказывать свой восторг, однако… Такой красивой шубы она в жизни не видела! Даже в столице, куда возил ее однажды отец, модницы не могли позволить себе столь безупречный мех.