— Осталось совсем немного, — его голос вдруг сделался громче.

Катрина вздрогнула, но тут поняла, что просто утихла метель. Что перестал выть и свистеть ветер.

А снег продолжал валить. И стало безумно тихо, как всегда бывает спокойным зимним днем.

— Скоро Сердце Зимы потухнет. И ты сможешь уйти отсюда, Катрина.

Гретта застонала, перевернулась набок. Из свежей раны по массивному телу стекали ручейки черной крови.

Леди Догейн смогла увидеть Сердце. Впервые.

Крупный камень тускло-синего цвета был словно бы впаян в грудь ужасного чудовища. Не верилось, что внутри него кроется душа фейри, не верилось, что оно обладало такой огромной силой, которая несколько веков служила ведьмам и поддерживала жизнь пленницам Хозяина, и которая только сейчас начала иссякать.

В груди екнуло. Катрина вспомнила рассказ о предательстве Гретты. О том, каким образом она заполучила камень.

— Хозяин… — леди Догейн шепнула, — ты говорил, что сам отдал Гретте камень. Что это был знак твоей любви. Но что это за подарок любимой женщине, если он так опасен и превращает человека в… — она не смогла найти подходящее слово, чтобы описать монстра.

Он тяжело вздохнул. Застыл, наморщился, будто бы собирая последние силы. И, наконец, ответил:

— Сердце не причинило бы ей вред. Ведь я любил ее. Но когда она предала, когда решила изъять магию из камня силой, я стал ее ненавидеть. И сердце тоже. Она опустошала его, а оно — выжигало ее душу. Мы с Греттой уничтожили друг друга…

— Хозяин, — Катрина замерла, пронзенная идеей. Она уставилась на него чутко, уложила ладонь на щеку, заставляя его раскрыть потяжелевшие веки и устремить все внимание на нее и на ее слова, — скажи мне. Только ответь правдиво. Ты говорил, что относишься ко мне не так, как к остальным. Что я другая. Это правда?

Он сглотнул, не решаясь признаться, но вдруг ухмыльнулся саркастично и заявил:

— Мне уже нечего терять, так чего бояться? Так что да. Я отношусь к тебе иначе. Я не могу это объяснить. Я часто об этом думал, искал причины… Но, знаешь, Катрина… Катрина. Наверное, не должно быть объяснений и не должно быть особых причин, чтобы однажды позволить какому-то человеку захватить все твои мысли.

— Значит… Ты любишь меня?

Он оторопел от такой прямоты. Кажется, это даже отогнало сильную слабость… Но лишь на мгновение.

Искорки, вспыхнувшие в его глазах, вновь померкли, взгляд стал мутным и рассеянным. Губы посинели, задрожали.

Фейри собрался с духом и ответил:

— Да.

Катрина напряжено расправила плечи. До чего же разрушительной оказалась любовь Хозяина для ее жизни. И она не была уверена, что отвечает ему взаимностью. Что вообще сможет ответить…

Но одно лишь то, что он способен любить, способен признавать свои ошибки, способен сожалеть, подталкивало ее дать фейри второй шанс.

Она отстранилась, медленно поднялась. Хозяин ухватил ее за подол платья и осмотрел испугано. Он умирал. И, кажется, боялся, что она оставит его в одиночестве.

— Значит, — однако Катрина не ушла. Склонилась над ним, решительно сжав пальцы в кулаки, — если я возьму Сердце Зимы — оно не выжжет мою душу?

— Что?.. — фейри уставился на нее недоуменно.

— Если ты действительно меня любишь… И если Сердце действует так, как ты чувствуешь — оно не причинит мне вреда?

— Катрина, нет! — он попытался подняться, но силы уже были на исходе.

Леди Догейн, стиснув губы, сделав вид, что ей не страшно, двинулась к Гретте.

— Катрина! Оно слишком долго было в руках Гретты! Я… Я не знаю, как оно себя поведет! Умоляю! Это безумие! Не смей его трогать, я тебе запрещаю!

Она проигнорировала его крики. Катрина доселе не подчинялась ему. И сейчас тоже не собиралась подчиняться.

Чудовище уже не шевелилось. Широкая грудь медленно вздымалась и опускалась. Дыхание уже стало тяжелым, как у Хозяина. Кажется, жизнь монстра подходила к концу.

Камень в его груди стал почти прозрачным, как хрусталь. Лишь крохотный огонек в самом его центре продолжал гореть.

Катрина замерла в нерешительности. Что если… Что если сердце действительно ей навредит? Готова ли она рискнуть собой ради спасения собственного пленителя?

Догейны издавна совершали безумные поступки, это почти что семейная черта… Но отдать жизнь за… него?

Она вдруг поняла, что Хозяин замолк. И вокруг стало спокойно. Почти как на кладбище.

И снег перестал валить.

Гретта все еще дышала, очень слабо.

Значит, и его время на исходе.

— Я готова его вернуть, — внезапно раздался голос.

Катрина испуганно дернулась, холодок пробежал меж лопатками. Обернувшись, она увидела призрачный силуэт, что стоял возле притихшего фейри.

Невозможно было различить ни лицо, ни очертания фигуры. Но леди Догейн узнала ее. Узнала Гретту.

— Буран закончился. И ведьмы скоро вас найдут. Я… Я не смогла сдержать их надолго.

— Если я возьму его сердце…

— Убьет ли оно тебя? Ты это хочешь знать?

— Я не настолько благородна, чтобы жертвовать собой. Не смей меня в этом упрекать.

— Я точно не из тех, кто имеет на это право.

Они обе замолкли. Тревожащую тишину разбавляло только прерывистое сопение Гестебара, который устало клонил голову к земле и, кажется, слабел, как и его всадник.

— Время Хозяина на исходе, — вдруг снова проговорила девушка-призрак, — какого твое решение?

— Ты не ответила на мой вопрос, — сердце Катрины сжалось. Рискнуть без раздумий было бы подвигом. Поступком героя из баллады.

Она поняла, что неспособна на такой поступок. Она поняла, что не героиня сказания. Что она человек, обычный и реальный. И не все в жизни должно быть идеально. Необязателен прекрасный принц в качестве возлюбленного, необязательна любовь с первого взгляда, красивая свадьба и пресловутое «долго и счастливо».

Судьба может завернуть в совершенно неожиданную сторону. И именно ради этих поворотов стоит идти по извилистой тропинке жизни.

— Я готова отдать его сердце тебе, Катрина, — Гретта говорила тихо и спокойно, будто у них было полно времени, — а он готов его тебе подарить. В этом я не сомневаюсь. Единственный вопрос — готова ли ты принять его?

Готова ли она? Катрина не имела понятия. Она не знала, не понимала, как поступить…

Вдруг леди Догейн увидела, что огонек внутри камня почти погас. Еще секунда, и его не станет.

И в голове в этот момент помутнело. Мысли растворились в страхе, телом завладели чувства.

Пальцы сами собой схватились за Сердце, потянули на себя… Оно удивительно легко вышло из груди Гретты и уместилось в ладонях Катрины.

Она и подумать не могла, что Сердце Зимы такое легкое… И такое хрупкое.

Девушка застыла, исступленно уставившись на камень. Ничего не происходило.

— Ты! — раздалось издалека, — не двигайся!

Катрина увидела, как к долине стремительно быстро приближается группа женщин в плащах.

Ведьмы.

Снегопад больше не скрывал Хозяина и его невесту. Найти их и Гретту — стало вопросом времени.

Леди Догейн отшатнулась, затаила дыхание. Что делать? Бежать? Куда? И не бросать же Хозяина!

Внезапная вспышка, яркая, лазурная, ударила по зрению и ослепила. Катрина почувствовала, как засвистел ветер, как загудела метель. Как снег и лед закусал кожу, как ударил резкий мороз.

И как запульсировало в ее руках Сердце Зимы.

В ушах загудело, но зрение вернулось.

Катрина обнаружила себя в эпицентре мощного бурана. Она увидела, что ведьмы, бежавшие на нее, замерли в движении. Присмотревшись, девушка изумленно ахнула: их всех покрыл толстый слой льда. Они словно бы превратились в хрустальные скульптуры.

Тяжелые ладони опустились ей на плечи. Леди Догейн дернулась, обернулась, но, увидев фейри, живого, хоть и сильно изнуренного, расслабилась, размягчилась.

Губы сами собой расплылись в улыбке, в груди потеплело, на душе стало невероятно легко.

— Я ведь просил тебя не трогать Сердце, — проговорил он, ухмыльнувшись. Его голос как-то изменился. Стал более спокойным, более уверенным. И взгляд был другой. Не холодный или сожалеющий — немного усталый и мудрый.