Каждой клеточкой себя я ощущал ее, вбирал ее сладость, входил в нее, узкую, мокрую, жаждущую меня. Но был у меня один пунктик:

— Веррра!

Снова прорычал ее имя, сминая, требуя, входя на максимальную глубину. Ее голова откинулась, обнажая шею, грудь колыхалась в такт каждому моему движению.

— Черт с тобой! Герман, да! Чертов Герман!

С бешеной силой стал двигаться в ней еще яростнее, сминая, подчиняя эту беглянку себе. Моя, только моя!

Наконец с ее губ сорвался крик с моим именем, а я толкнулся в нее и понял, что больше так не могу. Не хочу ее отпускать, хочу видеть рядом, хочу стонать так каждый день, в унисон с ней. Сжимать ее восхитительную узкую талию, пока изливаюсь в нее. Ощущать спазмы ее тела…

Оба рухнули на диван, а с него — на мягкий ковер. Я приземлился на него первым, увлекая ее разгоряченное тело за собой. Приникая к губам и путаясь в россыпи волос.

Тяжело дыша, она уперлась мне в грудь кулачками. Ее соски царапали меня, заводя еще сильнее. На щеках у девушки играл лихорадочный румянец, губы припухли, а на бедрах были следы нашего безумия.

Я положил руку на ее за затылок и впился губами, сминая любое сопротивление, надеясь подчинить, взять ее под контроль. Сначала она поддалась. Со злостью ответила мне, прикусывая нижнюю губу.

Но потом снова отстранилась, откатываясь дальше. Я схватил ее за руку, целуя каждый пальчик по отдельности, снова постепенно возвращая ее на себя, сажая верхом.

Ее глаза были подернуты дымкой желания, бешеной страсти, которая не желала нас отпускать. И мы снова позволили ей одолеть нас. Отпустили себя и снова, и снова, не имея ни возможности, ни желания насытиться, пытали себя наслаждением.

Нас прорвало, и казалось, что каждый отпустил себя, дал волю этим бешеным чувствам. Мы уснули лишь под утро, утомленные и обессиленные. Последней мыслью, впутавшейся в мой уставший разум, была: «Я сделаю ее своей, телом и душой».

Утро настало внезапно. Ярким лучиком подкралось к моему лицу. Я открыл глаза, щурясь от яркого света. На моей груди разметались каштановые волосы, а в самого меня буквально вцепилась спящая девушка.

Я аккуратно сдвинул ее, едва не разбудив, но она лишь сморщила аккуратный носик и легла на живот, обнимая вместо меня одеяло. Я даже позавидовал этому куску ткани.

Сел на стул возле кровати и посмотрел на прекрасную картину, открывшуюся мне. Вера была близка к идеалу. Ее бронзовая в свете утреннего солнца кожа сияла, растрепанные волосы волнами лежали на спине и на постельном белье.

Ее мерное дыхание успокаивало. Впервые за много лет, вместо того чтобы потянуться за телефоном и проверить состояние дел, я просто сидел и любовался. Любовался девушкой и решал в голове сложную задачу.

Потому что я совершенно не представлял, что вчера было. Что значил ее взгляд, прежде чем она шагнула мне навстречу? Что родилось в тот момент в ее голове?

Вот как можно что-то планировать с этой женщиной? Предполагать, думать… Она непредсказуема, как погода ранней весной. Сводит с ума непостоянством! Я совершенно не понимаю, что с этим делать!

Я честно хотел вчера с ней поговорить. Хоть раз попробовать обсудить, что за отношения у нас с ней такие. Но снова мы оказались в постели, не в силах насытиться друг другом.

Да и как можно устоять, когда она сама себя так предлагает. Это как дать наркоману его дозу. А если учесть мое вчерашнее состояние, у меня не было ни единого шанса устоять.

И самое удивительное, что мне этого оказалось чертовски мало. Хочу ее еще, снова и снова. Но прежде надо поговорить, а то она проснется, и в ее буйную головушку однозначно полезет десяток самых дурацких и невозможных идей.

Сбежит еще от меня, чего хуже. Я знаю эту дуреху.

Встал и все же проверил рабочие контакты. Все снова работало как часы и без перебоев, что не могло не радовать. Скинул Олегу мое пожелание по доставке Дамира в столицу. Хочу пообщаться с ним лично.

Потом проверил замки на двери и на всякий случай закрыл на все, что только можно. А то мало ли… Пошел готовить свой любимый завтрак сразу после душа.

Вера, утомленная нашими ночными упражнениями, еще сладко спала. Не стал ее будить. Испытал даже подобие чувства гордости, что так ее затра… залюбил. Настроение было прекрасное.

На самом деле поймал себя на мысли, что улыбаюсь. А еще это первый раз в моей жизни, когда я просыпаюсь в квартире девушки, да еще и хозяйничаю на ее кухне.

Благо все продукты были на месте. Она совершенно ничего не израсходовала. Либо упрямство, либо темп новой работы не оставляет ей времени ни на что. Это заставило меня задуматься, правильно ли я поступил, назначая ее помощницей.

Это тоже надо будет с ней обсудить. Главное, когда она проснется, начать говорить. А то в моих мыслях были лишь соблазнительные картинки. Надо сосредоточиться на другом!

С момента моего пробуждения прошел почти час. Я уже успел приготовить завтрак, съесть его и даже поработать. Последнее, к своему удивлению, делал совершенно без удовольствия. Давно такого со мной не было.

А еще мое тело требовало физических упражнений. Решил днем затащить Веру в бассейн. Хочу наблюдать ее тело в купальнике, когда она плывет. Хотя наверняка мне не очень понравится плавать со стояком.

Усмехнулся собственным мыслям, потягивая свежесваренный кофе. В спальне послышалось движение, а потом и стук двери ванной. Проснулась наконец-то, спящая красавица.

Стал ждать ее на кухне, копаясь в телефоне. Олег тоже наконец продрал глаза и спорил со мной по поводу Дамира. Велел оставить того в покое и не трогать это г…

Я услышал шаги, приближавшиеся в мою сторону, а потом притихшие. Оторвался от экрана гаджета и встретился с удивленными карими глазами.

Кажется, меньше всего на свете она ожидала увидеть на своей кухне меня.

Волосы ее были влажные, скрученные заколкой на макушке. На теле блестели капельки воды. На ней было молочное махровое полотенце, скрывающее даже колени. От этого вида я моментально возбудился.

Вера осмотрела мое нагое тело и покраснела до корней волос. Она опустила глаза и нервно сглотнула, сминая в руках край полотенца. Кажется, не один я подвержен этому сумасшедшему желанию. Но не сейчас.

— Я хочу поговорить.

Она успела озвучить свои мысли первой.

Сложно сосредоточиться, когда перед тобой сидит голый шикарный, да еще и возбужденный от твоего вида мужчина. Но надо! Так, что там у нас на повестке дня?

Хотя, откровенно говоря, я думала, что он уже ушел. Да что там думала — трусливо надеялась на это! Я не мастер подобных разговоров и не до конца была уверена в своем решении.

Заметила перед ним тарелку с теми же странными модными бутербродами. Значит, не показалось. Натянула полотенце до самой шеи и села за барную стойку.

Так. Разговор.

— Я подумала и, если предложение еще в силе, готова стать любовницей.

Выдала это как на духу и схватила бутерброд, откусив от него солидный кусок. Глаза поднимать боялась. Жевала, практически не чувствуя вкуса. Хотя выглядело это блюдо более чем аппетитно. Но волнение напрочь стирало все другие ощущения.

На кухне воцарилось молчание. Поняла, что, опустив глаза, невольно пялюсь на достоинство Германа. Возбужденное. Да что ж оно не спадает-то! Ему вообще удобно так сидеть?

Снова покраснела и вздернула подбородок. Встретилась с черными прищуренными глазами. Заметила в них недовольство, а в глубине — желание. Сглотнула, едва не подавившись кусочком рыбы.

Закашлялась, а Герман тут же среагировал, аккуратно наклонив меня и легонько похлопывая по спине. От этих действий полотенце, естественно, соскочило, открывая меня во всей красе.

И вот уже его руки со спины плавно переместились на талию, грудь и обратно. Я задержала дыхание, растекаясь как топленое масло. Но вдруг все пропало, а на меня сверху было накинуто упавшее полотенце наподобие манто.