Он рассказал все так, как было на самом деле, вплоть до прибытия на станцию Ровно. Дальше пользовался легендой. «Грач» как будто принял все за истину, даже похвалил за собранные в дороге разведданные. Эти сведения были подготовлены чекистами, для того чтобы заинтересовать и дезинформировать противника.

Вскоре на поле стадиона появилось несколько парней с мячом, и «Грач» поднялся. Двигаясь малолюдными улицами, он стал расспрашивать Александра о заводе, о том, сколько изготовляется продукции, на какие фронты ее отправляют.

— К сожалению, я еще не готов к этому разговору, — вздохнул Криворученко. — Чтобы собрать секретные данные, необходимо время, ну и, конечно, не только это. Недавно я познакомился с девушкой, которая работает в отделе сбыта. Туда поступают ценные сведения. Постараюсь воспользоваться этим.

— Хорошо. Помните, что информация о выполнении военных заказов должна быть всесторонней и конкретной. Встретимся через неделю. — «Грач» назвал время и место встречи.

Все последующие встречи Криворученко с резидентом проходили под наблюдением чекистов. Но на последней согласно подготовленной легенде «Коршун» сообщил «Грачу», что в связи с улучшением здоровья его вновь призывают в армию и через два дня он выезжает из Харькова. «Грач», как впоследствии выяснилось, Петр Воронов, бывший офицер деникинской армии, бежавший за границу и во время гитлеровской оккупации возвратившийся в Советский Союз в качестве секретного сотрудника гитлеровской разведки, был разоблачен и наказан по заслугам в соответствии с законами Советского государства.

По улицам небольшого словацкого городка Викул, прячась от дождя под зонтиками, торопливо проходили люди. В середине дня подул холодный ветер, и дождь на какое-то время прекратился, но затем пошел снова — затяжной и противный, как в позднюю осеннюю пору.

Несмотря на прохладную погоду, в кабинете майора Шеркерта было довольно тепло: еще с утра по его приказу разожгли камин.

В кабинет вошел адъютант в форме охранника «Гиви», которую Шеркерт не любил. Но необходимость конспирации вынуждала и наставника шпионов менять свой мундир СД на офицерский службы «Гиви» или же на гражданскую одежду.

— Господин майор, к вам человек из Львова.

— Из Львова? — удивленно переспросил Шеркерт, зная, что гитлеровские войска уже оставили этот город. — Впустите.

Адъютант вышел. Начальник школы отложил в сторону личное дело одного из своих воспитанников и взял сигару. Вместо того чтобы срезать кончик, он раздавил ее, закурил и удобнее устроился в кресле.

Открылась дверь. В сопровождении адъютанта в кабинет вошел человек, довольно моложавый, высокого роста, в черном несколько измятом в дороге костюме.

— Разрешите, господин майор? — по-немецки обратился к Шеркерту гость.

— Садитесь, — указал майор на кресло и кивнул адъютанту, что он может идти. — Слушаю вас.

— Я от гауптмана Нушке…

— Давайте бумаги, — протянул руку Шеркерт.

Посетитель подал документы. Они свидетельствовали, что Иван Михайлович Черноус руководством провода ОУН направляется в распоряжение «Гиви».

— Здесь указано, что вы украинец. Откуда так хорошо знаете немецкий язык?

— Украинец я только по советскому паспорту, — пояснил Черноус. — Моя мать — немка. Она и научила родному языку.

— Когда выбрались из Львова?

— Еще в начале июля. Вместе с СД, в связи с приближением фронта, переехал в Жешув…

Дальше, чтобы предупредить вопросы Шеркерта, Черноус рассказал, с какими трудностями добирался из Жешува к месту расположения «Гиви». И правда, ему пришлось съездить в Прешов и назад, чтобы изучить обстановку на железной и шоссейной дорогах. Для закрепления легенды даже заходил в полицейские и дорожные учреждения с просьбой помочь быстрее добраться до Моравского Святого Яна.

— Вы знаете кого-нибудь из оуновских руководителей лично?

Черноус назвал четыре фамилии.

— Вам посчастливилось. Один из ваших знакомых находится у нас, — проговорил майор и пристально посмотрел на него.

Черноус держался уверенно, хотя и опасался какой-либо неожиданности.

— Давайте продолжим разговор в присутствии вашего знакомого, — предложил Шеркерт. — Сами понимаете, куда прибыли…

Он нажал кнопку звонка. Появился адъютант.

— Проводите этого господина в двадцать первую комнату, — приказал майор. — Передайте лейтенанту фон Гольцу, чтобы устроил гостя. — И повернулся к Черноусу. — Идите.

Лейтенант встретил Черноуса подчеркнуто официально и поместил в комнате с узким зарешеченным окном. Металлическая кровать, стоящая под окном, была заправлена солдатским одеялом, рядом небольшой столик, заваленный старыми журналами и газетами. Щелкнула обитая скобами дверь, и стало тихо, как в тюремной камере.

Через несколько минут снова противно скрипнула дверь. В комнате появился солдат «Гиви», приказал отдать ремень, перочинный нож и исчез.

«Это похоже на арест. Неужели мои документы вызвали у майора подозрение? А что, если правда придется встретиться с человеком из провода ОУН? — возникали тревожные мысли. „Вам посчастливилось. Один из ваших знакомых находится у нас“, — вспомнились слова Шеркерта. — Кто это может быть? Признает ли он во мне Черноуса? А может, он знает мою фамилию, которую я носил во время наших встреч во Львове? В конце концов скажу, что так было нужно и та фамилия была вымышленной», — успокаивал себя Черноус.

Время тянулось медленно: день сменила ночь, затем наступил беспокойный день. В определенные часы в комнату приносили еду, но ни майор, ни кто-либо другой им не интересовались. Начальник школы не любил лично заниматься делами будущих агентов, постоянно требующими проверки, и поручал это кому-либо из подчиненных. Так было и на этот раз. Шеркерт вызвал своего заместителя Похомко.

— К нам с рекомендациями провода ОУН прибыл какой-то Черноус. Возьмите его бумаги. Прошу разобраться. Покажите этого субъекта господину Симчишину, который, по заявлению Черноуса, знает его как оуновца. Пусть напишет свое мнение, а потом решим, что делать дальше.

Через некоторое время Черноуса ввели в комнату Похомко. Здесь за небольшим канцелярским столом сидел сурового вида капитан в той же форме службы «Гиви».

— Вы знаете, куда попали? Вас не удивляет моя форма? — не здороваясь, начал он.

— Меня послали в школу на обучение, и, по-моему, я попал по назначению. Но не могу понять, почему меня держат под замком, как арестованного, даже ремень забрали. Спасибо, хоть пуговицы не срезали — пришлось бы брюки в руках держать, — вместо ответа сердито сказал Черноус.

— Разве вас не предупреждали, что в нашем заведении так всегда принимают новичков? — скривил тонкие губы капитан, удобнее устраиваясь в кресле.

— Нет, не предупреждали. Хотя я себя новичком в наших делах не считаю…

— Вы хотите сказать, что имеете опыт работы в разведке?

— Разведчиком я не был, но представление о ней имею — не раз приходилось самому допрашивать советских разведчиков.

— Ну-ну, расскажите, когда и где вы так поработали?

— Извините, господин капитан, но я бы хотел знать, в чьи руки, вернее, в чье распоряжение, — усмехнулся Черноус, — меня передал господин майор, поскольку у меня есть определенные обязанности и обязательства. Открыть это незнакомому человеку, пусть даже в вашем заведении, я не имею права. Тем более что нарушение этих условий, как вам известно, сурово карается.

Капитан прищурил глаза, подчеркивая этим свое снисходительное отношение к тому, о чем так наивно распространяется этот оуновец, будущий агент.

— Я Похомко, — самодовольно ответил он, но сразу же понял, что это едва ли произведет на собеседника нужное впечатление, и добавил: — Я Похомко, заместитель майора Шеркерта. Что же касается конспирации, то я в этом деле больше забыл, чем некоторые знают… Запомните: передо мной у вас не может быть никаких тайн. Мы проверяем вас не только во время учебы, но и при выполнении заданий.