Непосвященный человек из того, что было написано на этом лоскутке бумаги, мог узнать разве что соотношение цен на продукты питания в Братиславе и Праге.

«Выгоднее здесь покупать продукты питания оптом. Можно хорошо заработать, но не следует медлить более двух суток, ибо цены в третий раз становятся неустойчивыми», — прочел Морской в конце текста приписку, которая подтверждала время следующей встречи «Сокола» и Зины.

Через некоторое время шифровальщица Большакова — симпатичная и умная девушка, которую не по возрасту, а из уважения называли в штабе Верой Александровной, — быстро превратила цифры «продуктовых цен» в слова: «Немецкое командование собирается применить на Восточном фронте газовые средства. В Братиславу приехал подполковник Ридер — представитель химического управления вермахта. Миссия его секретна. Принимаю меры для сбора информации. Гитлеровцы получают противогазы. Вчера начали проверку противогазов у солдат, которые готовятся оборонять Дукельский и Лупковский перевалы».

Эти данные Морской немедленно передал Центру.

Через двое суток «Сокол» сообщил: «Намерения гитлеровцев применить газы подтверждаются срочным оборудованием газоубежищ непосредственно на линиях обороны и в стратегических пунктах районов Банска-Бистрицы, Брно, Братиславы. Ридер приказал особое внимание уделить водным дегазаторам».

Получив эти сообщения, руководство Киевского разведцентра начало принимать срочные меры. Представитель вермахта Ридер вечерами еще наслаждался пивом в кафе «Карлтон», а советские войска, которые наступали на этом участке фронта, уже готовились к газовой атаке гитлеровцев.

Центр требовал все новых и новых данных. И если бы Морской в это время мог сам встретиться с «Соколом», он увидел бы, как осунулся разведчик за последние месяцы тяжелой, смертельно опасной работы.

Но уполномоченный «Зондерштаба-Р» Шлезингер продолжал тщательно выполнять обязанности, возложенные на него штандартенфюрером СС Пайчером. Пользуясь особыми полномочиями, он требовал от руководителей полиции безопасности, секретных служб, которые действовали в Братиславе, информацию о мерах против советских разведчиков, партизан и местных антифашистов. Уполномоченный из Берлина возмущался, что агентура тайных ведомств действует неэффективно…

— Мы делаем все возможное, — доказывал подполковник Брюмер. — Викульская школа разведки подготовила и выпустила сто двадцать агентов для борьбы с партизанами. Главная задача — уничтожить их командный состав. В район деятельности отряда Морского заброшена группа из восьми агентов. Ее возглавляет гардист капитан Гавелка. В состав группы, кроме словаков, входят русские: Курсов, Белозеров, Петров, Головко. Они уже закрепились в отряде. Командгруппа «Эдельвейс», которой руководит опытный контрразведчик Фердинанд фон Тгун, обживается в городе Жилине. Задание: захватить живым или, если не удастся, уничтожить руководителя самого большого в этих местах партизанского соединения — Егорова…

И Шлезингер докладывал… Его сообщения разного содержания шли различными путями — на восток и на запад. Их почти одновременно читали и по-своему оценивали генерал Савченко в Киеве и штандартенфюрер Пайчер в Берлине…

Однажды разведчик обратил внимание, что на улицах Братиславы солдаты сооружают укрепления из бетона, дерева и камней. А вскоре комендант крепости майор Кордорл, ставший приятелем Шлезингера, предложил ему поехать на улицу Палисады в дом Торговой Академии. Здание усиленно охранялось. Во дворе было много солдат, преимущественно пожилого возраста.

— Догадываетесь, что здесь строится? — вполголоса спросил Кордорл, тронув за локоть Шлезингера.

— Судя по охране, важный объект. Но почему вы, уважаемый комендант, используете на этом строительстве наших солдат, а не русских пленных? — спросил обер-лейтенант.

— Что вы, дорогой друг?! На объекте такого значения это исключается. Конечно, после выполнения работ пленных можно ликвидировать, как это делается. И все же даже такие меры не гарантируют, что тайна не будет разглашена. В ходе строительства, несмотря на суровый режим, пленным иногда удается некоторые данные передать за колючую проволоку. Поэтому главнокомандующий приказал командный пункт для него строить силами только лишь проверенных солдат, членов партии. Вон как старательно работают! Уже заканчивают строительство, а кажется, будто оно только начинается. Но это внешне: все три этажа спрятаны глубоко в землю.

— Вы считаете, что и Братиславу придется оборонять?

— Война есть война. Она проверяет всех и всё, — уклонился от прямого ответа комендант. — Поверьте моему опыту инженера-фортификатора: чтобы удержать Братиславу, весь город надо превратить в крепость. Но при современной военной технике даже такие меры не предупредят беды.

— Давайте лучше поговорим о чем-нибудь повеселее, — предложил Шлезингер. — Обстоятельства складываются так, что мне придется вернуться в Берлин. Вы, наверно, тоже скоро будете в столице? Позвоните мне. У меня там широкие знакомства, весело проведем время.

Попрощавшись с майором, обер-лейтенант сел в машину и отправился на железнодорожный вокзал. Там его ждала связная.

А уже в девять часов утра следующего дня руководителю разведцентра в Киеве доложили текст радиограммы от «корреспондента 2066». Генерал попросил принести карту Братиславы. Отыскал улицу Палисады, а на ней прямоугольник здания Торговой Академии…

За окном нарастал гул, звенели стекла. В небе звено за звеном проносились самолеты. «Наши, — определил генерал. — Скоро такая же краснозвездная армада появится над Братиславой, и пункты, отмеченные на карте, станут целями советских бомбардировщиков».

Согласно обязанностям, которые возлагались Центром на руководителя разведчиков. Морской как только мог обеспечивал охрану связной, помогал ей успешно выполнять задания.

Пока все шло по плану. Зина работала торговым агентом известного краковского фабриканта Мазуркевича, предприятия которого изготовляли и поставляли женскую одежду в Братиславу, Банска-Бистрицу, Прешов и другие словацкие города.

Связная между Морским, Григорьевым и «Соколом», известная как польская коммерсантка Юзефа Каминска, использовала свои систематические поездки, а также широкие знакомства для сбора разведывательных сведений, интересовавших Центр. Работала и вела себя она безупречно. Поэтому разведчикам казалось, что здесь, как говорится, комар носа не подточит. Но вдруг связная не прибыла на очередную встречу в Банска-Бистрицу. Григорьев, который должен был увидеться с Зиной, в беседе с руководителем разведгруппы в Банска-Бистрице «Добровольным» услышал тревожную новость.

— В местной тюрьме уже несколько суток находится краковская коммерсантка по фамилии Каминска, — сообщил «Добровольный». — Кто она и за что ее арестовали — неизвестно. В определенных кругах ходят слухи, будто коммерсанту задержали с намерением взять большой выкуп за ее освобождение.

Григорьев, волнуясь за жизнь Зины и положение «Сокола», скрывая свою заинтересованность, предложил «Добровольному»:

— Постарайтесь изучить ситуацию в целом и выяснить причины ареста Каминской: в чем, собственно, ее обвиняют? Отдельно проверьте достоверность слухов о намерении фашистов взять за нее выкуп. Возможно, таким путем мы сможем освободить из тюрьмы и нашего товарища. Считайте это задание очень важным, обязательным и срочным!

Григорьев, договорившись о времени и месте следующей встречи с «Добровольным», поспешил покинуть Банска-Бистрицу.

Ночью арестованную, как всегда, из камеры повели на допрос. Но на этот раз конвоиры повели ее не в кабинет следователя, а в темную шахту тюремного двора. Там втолкнули в машину. Взревев мотором, автомобиль помчался ночным городом.

«Конец!» — подумала разведчица, сожалея, что во время задержания не воспользовалась оружием. Все произошло так неожиданно… «Будут издеваться или расстреляют где-нибудь за городом? — наплывали мысли. — Почему не в тюрьме? А может, хотят испытать еще какой-нибудь изощренный метод допроса? Ну что ж, напрасные усилия. Советские разведчики умирают молча и стоя!»