Адалио тут же поддакнул:

— Мы поддержим вас, наставник, когда будут выбирать общего командира отряда.

Глебол скривился:

— Вот уж действительно сопляки. Думаете решает... — замолчав, Глебол мотнул головой и рявкнул. — А ну, бегом к своим людям!

Ещё три или четыре удара сердца я боролся с ним взглядом, а затем выругался и развернулся.

Бесполезно.

Нападать на Глебола, а потом ещё и пытаться скрыть это — вот это точно настоящее безумие. Здесь не выйдет покончить всё одним неожиданным ударом. И он нам не враг.

И хорошо ещё, что Глебол, похоже, решил скрыть наш заговор. Да и какое у него будет доказательство?

Плохо же то, что и нам он больше не даст возможности.

Вернулись мы молча, не перебросившись друг с другом даже словом.

Все и так всё понимали.

Туман редел.

Сначала в лагерь вернулся Глебол. Зыркнул на нас, уселся невдалеке.

Затем, напевая что-то, Учлун. Умытый, бодрый и довольный жизнью.

И спокойно прошел мимо Глебола, который и не подумал его окликнуть. Уже хорошо, значит, я не ошибся в нём.

Но спокойствия нам не досталось. Стоило солдатам закончить с едой, как раздался крик стражника от дороги:

— Всадники! Двое! На граухах!

Две минуты и всадники свернули к нам.

Первым соскочил с грауха беловолосый старик со шрамом, что перечёркивал лоб и левый глаз, цепляя кончиком скулу. Длинные его волосы не были стянуты в причёску, а спадали на плечи. Ещё у него росла недлинная аккуратная борода и усы. Тоже белые. Причём это похоже не седина, а чистота крови Предка Амании.

Вторым с грауха соскользнул идар, поверх шёлка которого был надет тяжёлый плащ с капюшоном. Глубоким и низким. Я не мог даже разобрать лица, словно под срезом капюшона сгустилась одна из моих теней.

Хоу Учлун тут же шагнул вперёд:

— Ваше сиятельство Крау, рад... — голос его сорвался, откашлявшись, Учлун снова поприветствовал старика, но уже по-другому. — Господин гонган Крау, рад приветствовать вас.

Я зашарил взглядом по поясу старика, сумев всё же обнаружить золотую бляху с алой кистью, выглядывающую из складок серого одеяния.

Старик же, не обращая внимания на Учлуна, медленно оглядывал лагерь. Закончив осмотр, шагнул прочь, бросив на ходу:

— За мной, хоу.

И Учлун тут же покорно шагнул следом.

Мы все, от Глебола до последнего солдата, провожали взглядом три уходящих к реке фигуры.

Что-то изменится, не зря же появился гонган. Вот только что именно? Может, за гонганом движется большое войско, с которым мы наконец окружим и уничтожим реольцев?

Старик сбавил шаг, только выйдя к реке. Остановился на крае высокого берега, неспешно окинул взглядом шуршащий на ветру тростник, ивы, клонящие к воде ветви и только затем развернулся к Учлуну.

Но и после этого не заговорил с ним, а лишь молча на него глядел, заложив руки за спину. Самого же Учлуна надолго не хватило. Украдкой сглотнув ком в горле, он нерешительно спросил:

— Господин гонган Крау, у вас для меня новый приказ короля?

Старик чуть наклонил голову к одному плечу, к другому, а затем спросил сам:

— А для чего он тебе? Чтобы всё снова сделать по-своему?

На этот раз Учлун сглотнул уже не таясь. Старика он до этого видел лишь дважды. Ему просто тыкнули однажды в его сторону бокалом с вином: «Вон, видишь, старого хрена? Одна из ветвей королевского рода, сиятельство даже, только третий десяток лет его в столицу не пускают. Говорят, слишком умный оказался.»

Тогда он, молодой дурак, даже не подумал спросить, а что такое слишком умный. Теперь же приходится гадать. Одно ясно — никто мелкой и слабой фигуре владетеля Дома не будет давать пятое, предпоследнее звание в армии.

Сердце колотилось в груди, старик ждал ответа, и говорить что-то было нужно. Учлун выдавил из себя осторожное:

— Господин, я ничем не нарушил приказ короля.

— Ложь.

Голос старика резал так, словно он был одним из Ступивших за предел и мог использовать волю для удара, разя ей не хуже клинка или умений меча: Учлун едва удержался от того, чтобы не дрогнуть, пока старик цедил слова:

— Только вчера вечером я покинул твой обоз. Если ты держал язык за зубами, как оно и было тебе приказано, то что это за рассказы о совместном ударе с Домами Мэре и Оргуло? Ложь, наверное?

Мгновение Учлун задумывался над тем, чтобы действительно солгать, но не решился.

— Нет, не ложь. Я хотел...

— Ты не хотел. Ты сделал. Ты рассказал о реольцах Домам, земель которых они и не должны были тронуть. Позвал их сюда.

— Но я...

— Решил прибрать к рукам немного дармовой славы? Где отряд Мэре и Оргуло, умник?

— Не знаю. Они опоздали к стычке.

— Стычке? — старик покачал головой, с ещё большей желчью спросил. — Опоздали? Ладно. Они сами напросились. Важней другое, сколько потерял ты?

— Немного, господин гонган.

— Точней.

Учлун вздрогнул под взглядом старика, поспешил ответить:

— Четверть солдат.

— Мне что, щенок, вернуться в лагерь и построить людей, чтобы узнать правду?

— Тр-р-реть.

Старик покачал головой и вздохнул:

— Сопляк. Ладно. С обозом нас догонит моя сотня, ими и возместим. Алтарь сохранил, я видел. Что по идарам?

Ободрённый Учлун отмахнулся:

— Всего несколько человек, в основном бестолковых и наглых щенков из отряда Кузни. Ну той, куда сплавляют лишних...

Учлун подавился словами. Старик же рванул ворот халата, словно он его душил:

— Сопляк, ты что тут творил? Я же видел копию твоего приказа. Там ясно говорилось, чтобы ты берег идаров. И особенно берег идаров Кузни. Они только прошли посвящение, ещё толком ничего не умеют. Сколько из них погибло?

— С-с-семь.

— Семь да? А может и больше, да? Детей старых Домов, которым родители хотели дать второй шанс занять достойное их место, да?

Учлун часто закивал:

— Да, да. Я понимаю. Если бы я победил, то мне бы простили эти мелкие потери. Так ведь ещё не всё окончено, господин. Я учту ошибки, реольцы не дойдут до столицы...

Замолчав, подавившись словами, Учлун сделал шаг назад под взглядом старика. Сделал шаг спиной к стремительной тени, которая неожиданно оказалась рядом и ударила его в затылок оголовьем меча.

Идар, что приехал со стариком и до сих пор не снял капюшона, стоя над телом беспамятного Учлуна, негромко уточнил:

— Я ведь верно понял вас, господин?

Старик медленно кивнул:

— Да. Слишком много ошибок. Слишком своевольный. Даже накажи я его, не смогу ручаться, что он снова не решит сделать всё по-своему. Не дойдут до столицы, надо же. Прямо решил нарушить приказ короля. И эта его расточительность...

Идар потыкал Учлуна сапогом в бок:

— Я мог бы приглядывать за ним и вправлять ему мозги.

Старик покачал головой:

— Нет, лишь дело времени, когда ихор в нём начнёт гнить. Не будем зря его терять. Придётся здесь самому. Свяжи его и окати водой. У меня появилось ещё несколько вопросов, на которые я хочу получить правдивые ответы.

***

На склоне холма рядами выстроились воины наших отрядов. Ниже, у его подножия кольцом замерли мы, идары. Замерли, выслушивая гонгана Крау, который, похоже, теперь и будет нашим командиром:

— Его высочество, разобравшись в деталях дела, обвиняет хоу Учлуна в небрежении долгом перед королевством Скеро, в лености и глупости, в нарушении приказов его величества.

Бихо едва слышно заметил:

— Ага, сам король, видимо, плыл по реке и оторвался от королевских дел, чтобы разобраться с этим петухом. А затем приказал отчалить и плыть дальше. Вопли мешали.

Адалио так же тихо шепнул:

— Заткнись, умник. Нашёл время.

— Ты мне рот не затыкай. Это мой брат или отец, может быть, там погиб, а не...

Адалио медленно развернулся к Бихо и тот тут же заткнулся под его взглядом. Больше не мешал слушать старика.

— В такое тяжёлое для нашего королевства время, когда каждый из идаров должен отдать все силы для победы над Реолом, Учлун предал Скеро. Его ошибки привели к гибели множества храбрых воинов и сильных идаров. Его высочество Лавой Умбрадо считает, что подобное сейчас может быть наказано лишь смертью.