- ...глянь-кось, с флагмана шлюпки спускают! Не спасут линкор, вот чтоб мне на берегу хлебного вина не понюхать...

- Да ты чё, с какого флагмана?

- И с него тоже, и с парохода, который с черной полосой, и, опять же...

Для сухопутного артиллериста картина казалась очевидной, но большим усилием воли он все же вспомнил наставления преподавателей Михайловского училища и постарался мысленно составить рапорт об итогах боя: 'Цель горит, тут без вопросов, но, возможно, ее потушат. Однако мачты скоро не поставят, это точно. То есть корабль к бою непригоден, сиречь выведен из строя. Да он и до Севастополя не дойдет, разве что на буксире... Успех, тут сомнения в сторону. И если б только эти их гранаты все до единой взрывались...'

В трюме, а точнее, в выгородке, что была отведена под лазарет, тоже шла работа. Двое матросов находились в сознании, они уже лежали на койках. Над третьим хлопотал санитар. Лечение заключалось в скляночке, которую Прохор ловко извлек из сундучка. Лекарство пролилось на тряпицу, каковую корабельный эскулап поднес к носу пострадавшего. Действенность проявилась немедленно:

- Да что ж ты творишь, ирод! С твоего лекарства... кха... кха... да от тебя покойник своими ножками на кладбище побежит!

- Цыть мне тут! Лежи, Аника-воин. Контузия у тебя, и у вас двоих тож она. К Николай Иванычу отправят, и если денька три полежать придется, то, считай, повезло. Да чтоб на вино и глядеть не моги! Уж видел я, что оно с контуженными делает...

- Прохор Савелич, мне б хоть одним глазком глянуть, чего там наверху. Ить не слышно.

- Меня-то слышишь, аль как?

- Как сквозь три одеяла разом.

- То-то ж. Вот и лежи потому. А наверху пожар; горит линкор тот хранцуский.

- Где горит?!

- Дурень! Хранцуз, говорю, полыхает пожарищем.

- Так утопили, выходит?

- От же чурбан! Сказано тебе: горит он. И шлюпки вокруг, вон о них твои горлопанят.

Вражеская эскадра все еще восстанавливала сломавшийся строй. 'Морской дракон' обогнул ее с юга и взял курс к порту. На лаге стрелка показывала чуть более двадцати узлов: хотя резерв по мощности остался, командир решил не перегружать оставшиеся движки.

- Михаил Григорьевич, команде я разрешу сойти на берег, и мне тоже с докладом к адмиралу Нахимову, так что уж придется вам довести корабль до того причала... который вы знаете. Там ведь ремонтировать куда сподручнее, верно? А еще, - тут Семаков сильно понизил голос, - не дело, чтобы 'Морского дракона' та эскадра видела в порту. Пусть гадают, где он чалится.

- Не сомневайтесь, Владимир Николаевич... Федор Федорович, вам ведь, наверное, с рапортом к генералу Васильчикову? Я так и думал. Так сойдете в порту вместе с командиром.

За горизонтом полыхнуло, а через почти минуту донесся глухой, но явно мощный громовой раскат.

- Не иначе, добрался огонь до крюйт-камеры, - заметил князь Мешков.

- С таким пожаром никаких возможностей спасти корабль не было, - флегматично отвечал командир.

Не был принят в те времена термин 'разбор полетов' - до него осталось лет пятьдесят с лишком. Но действие уже существовало.

Командование англо-французской эскадрой всеми силами старалось провести этот разбор быстро: пока шли спасательные работы.

Командующий эскадрой адмирал Гамелен был опытен, образован и умен. Кроме того, он своими глазами видел все этапы сражения. В результате последовали решительные (то есть полностью соответствующие натуре адмирала) выводы.

Бомбы, использованные русским кораблем, взрывались высоко над палубой. Предназначайся они для разрушения корпуса - их бы в корпус и нацелили. А в случае промахов первыми выстрелами прицел оказался бы скорректированным. Но нет, они явно имели хорошие зажигательные свойства, а взрывчатое действие было лишь дополнительным. Мачты, правда, оказались сбитыми, но линкор погиб от огня, а не от воды.

Сам адмирал полагал, что всего было сделано более десяти выстрелов. Начальник артиллерии французского флагмана насчитал пятнадцать. Этот факт показался Гамелену важным: русские явно нацелились на уничтожение только этого линкора, а не на нанесение повреждений нескольким противникам. Почему?

Ответ на это давал третий существенный факт: по окончании обстрела юркий русский корабль развернулся и умчался, даже не пытаясь выйти в повторную атаку. В трусость его командира многоопытный адмирал не поверил. Нашлось только одно разумное объяснение: у противника кончились боеприпасы.

Этот вывод француз посчитал за благоприятный для себя. Следовательно, нельзя предположить, что береговые батареи имеют большой запас подобных ядер. Весьма возможно, их и вовсе нет. А отсюда неоспоримо следовало: эскадра должна немедленно идти к Севастополю.

Именно такой приказ и был передан флажным сигналом.

Аналогичный разбор состоялся и в штабе у генерал-лейтенанта Васильчикова. Видимо, поручик Боголепов не был лишен литературного таланта, поскольку доклад его оказался весьма красочным. Впрочем, сделанные им выводы оказались сходными с заключением французского адмирала.

- ...таким образом, ваше превосходительство, сии гранаты обладают в большей степени зажигательным, нежели взрывчатым действием, и посему для боя с деревянными кораблями и предназначены. Судя по тому взрыву, что наблюдался нами после боя, пожар на атакованном корабле противника дошел до пороховых запасов. Это в конечном счете и уничтожило цель. Осмелюсь предположить: означенные гранаты, быв применены против вражеской артиллерии, большой ущерб нанести могут путем предания огню запасов пороха у орудий. Полагаю, точно так же ими подожжены могут быть иные склады и магазины. Равно сильные взрывы гранат могут смятение внести во вражеские порядки, особливо же кавалерийские. Но тут сила воздействия также от обученности войск противника зависит.

Князь Васильчиков был неплохим генералом, и потому вопросы его были большей частью по делу:

- Поручик, как вы оцениваете скорострельность гранатометов?

- Весьма велика, ваше превосходительство. Даже не имея часов, могу смело утверждать: не меньше трех выстрелов в минуту.

- То есть при наличии запаса гранат это создает преимущество в залпе противу равного количества пушек у неприятеля.

- Так точно, ваше превосходительство.

- Какова возможность поражения солдат противника?

Тут Боголепов решил проявить разумную осторожность.

- Не могу знать, ваше превосходительство. Не было никакой возможности приглядеться к людским потерям в экипаже вражеского корабля. К тому же никак нельзя разделить тех, кому не удалось спастись от пожара на палубе и тех, кого поразило осколками или контузией, каковую по причине большой силы взрывов полагаю весьма возможной. Однако, по словам старшего артиллериста корабля князя Мешкова, прямой прицел по вражеским порядкам пехоты либо кавалерии решительно невозможен: гранаты не будут взрываться. Причины этого он не объяснил-с.