Стуча бронированными сапогами по полу, позади нее появляется небольшой отряд штурмовиков. Они вскидывают бластеры одновременно с тем, как адмирал опускает свой.

- Извините, капитан, - говорит она, затем обращается к штурмовикам: - Арестовать его. Поместить в камеру... нет, погодите. - Адмирал щелкает пальцами. - Надеть на него наручники и доставить на мой челнок. И прислать туда медицинского дроида. - Она натянуто улыбается, словно оправдываясь перед пленником. - Мы не звери.

Норра много лет не плакала. Просто не могла плакать. Вступив в Альянс повстанцев в качестве пилота и приняв решение - скорее сердцем, чем умом, - она полностью порвала с прошлым, словно обретя стальной хребет. Все страхи, тревоги и эмоции стали лишь якорями, приковывавшими ее к прежней жизни, к прежнему образу мыслей. Чтобы добиться своего, ей пришлось разрубить эти оковы холодным безжалостным лезвием, навсегда оставив их позади.

Альянс заслуживал подобного самопожертвования. Война не оставляла времени для слез. Никто не мог позволить себе роскоши оглянуться назад.

С тех пор как Норра присоединилась к противостоянию, она плакала лишь дважды. Первый раз - всего несколько месяцев назад, когда завершилась битва при Эндоре и ее У-истребитель вместе с обожженным выстрелом лазера дроидом-астромехом вылетел из лабиринта недостроенных ходов внутри второй "Звезды Смерти". Она едва избежала языков пламени, когда вся махина взорвалась за ее спиной и ударная волна закрутила маленький кораблик так, что Норра чуть не лишилась чувств. В ту ночь она одиноко сидела в раздевалке звездного крейсера "Дом-1", наполовину сняв комбинезон, и плакала, словно лишившийся матери младенец. Тяжкие рыдания сотрясали ее подобно сокрушительным волнам, пока она не свернулась в клубок на полу, чувствуя себя полностью выжатой. На следующий день, получая медаль, она улыбалась аплодирующей толпе, ничем не выдавая той пустоты, которую ощущала внутри.

Второй раз - прямо здесь и сейчас, обнимая сына и чувствуя, как он обнимает ее. И теперь это уже не душившие ее в ту ночь рыдания, но слезы счастья - а также и стыда, хотя Норра и не желает в том признаться, даже мысленно. Впечатление, будто круг замкнулся, - то, что она потеряла в ту ночь битвы, вернулось к ней здесь и сейчас. Тогда она чувствовала себя опустошенной - а теперь ее переполняет радость.

Внезапно словно остановившееся время - все-таки она не видела сына несколько лет - снова начинает свой ход, и мать вдруг понимает, что Теммин уже не столько ребенок, сколько мужчина. Да, он еще юн, но уже начинает взрослеть - худой и жилистый, с копной темных волос. Теммин хлопает в ладоши, обращаясь к странному боевому дроиду на полу:

- Костик, подгони спидер к заднему выходу. Нужно погрузить этих склизких хаттовых отродьев, а потом вывези их как можно дальше по Трабзонской дороге, до самых Кора-Бидис... - Он поворачивается к матери и объясняет: - Тех водоворотов в том месте, где дорога пересекает реку. - И снова дроиду: - Слышишь, Костик?

Боевой дроид В1 встает, гремя всеми свисающими с него костями, неуклюже отдает честь и искаженным голосом произносит:

- ТАК ТОЧНО. УБРАТЬ ТЕЛА, ХОЗЯИН.

Насвистывая фальшивую мелодию, дроид тащит бандитов к задней двери.

- Прикрой их, прежде чем поедешь, - кричит ему вслед Теммин. - Вон тем одеялом!

- ТАК ТОЧНО, ХОЗЯИН! - доносится снаружи механический голос.

- Теммин, что тут вообще происходит? - спрашивает Норра.

- Не сейчас, мам, - отмахивается он. - Идем.

Парень поспешно пересекает комнату, перепрыгнув груду рассыпанного на полу хлама, затем протягивает руку к смятому черепу старого дроида-переводчика и, растопырив пальцы, надавливает на его глаза, которые с громким щелчком уходят внутрь.

В нескольких метрах от него отодвигается полка, а за ней - часть стены, открывая уходящие вниз ступени.

- Идем быстрее, - машет рукой Теммин и ныряет в проход.

У Норры от ошеломления кружится голова, но что ей еще остается? Она спускается следом за сыном, стуча ботинками по металлическим ступеням. Становится все темнее и темнее, пока не наступает полный мрак. А потом...

Щелчок. Включается ослепительный свет - лампа за лампой.

Внизу такая же комната, как и наверху, только полки здесь чистые и блестящие, и лежит на них не хлам или мусор, а подлинные сокровища: от последних достижений техники до странных артефактов.

- Добро пожаловать в настоящее торговое заведение Теммина, - объявляет юноша.

Норра видит детали дроидов, которых не встречала с самого детства, стойку с бластерными винтовками последней модели, ящик с термодетонаторами. На одной из полок - старые книги и таинственные, покрытые патиной вазы с изображениями краснолицых мужчин в темных одеждах.

- Не понимаю, - говорит она.

- Наверху я торгую хламом. Внизу - совсем другое дело.

- Нет, - отвечает она. - Я не об этом. Мы ведь здесь когда-то жили. Это... это был наш дом. Что случилось?

Теммин смотрит на нее так, будто впервые ее видит.

- Что случилось? Ты ушла - вот что случилось.

Между ними внезапно незримой стеной повисает тишина. А затем стена столь же внезапно рушится, и Теммин снова кружит по комнате, говоря как ни в чем не бывало:

- В общем, так. Сурат про все это знает. Это печально. И еще ему известно, что я украл вот это. - Парень показывает на черный матовый ящик, обмотанный полосатыми лентами. - Я украл его у Сурата. Видимо, какое-то... оружие. Понятия не имею, что оно собой представляет. Нуат в курсе, что оно здесь, но он не знает и не может знать, что...

Теммин спешит в противоположный угол и срывает синий брезент со старого валакорда.

Это их старый валакорд - артефакт не древней истории, но скорее истории самого Теммина. Внезапно на Норру накатывает воспоминание: Теммин и его отец, Брентин, сидят за тем самым валакордом, вместе играя старую веселую шахтерскую песенку и смеясь.

- Смотри, - говорит юноша. - Вернее, слушай.

Он играет на клавишах пять нот...

Пять первых нот одной из тех старых шахтерских песенок - "Тачка с камнями". И при их звуках с хлопком и шипением открывается еще одна дверь. Сквозь щели в старой каменной кладке пробивается легкий ветерок. Норра ощущает запах плесени, гнили и чего-то металлического.

- Об этом Сурат никак знать не может, - уверяет ее сын. Только теперь она замечает блеск в его глазах, ухмылку на его лице. Сперва она решила, что он напоминает своего отца. Но возможно, он напоминает ее саму.

- Теммин...

- Так что, если мы войдем в старые подземные ходы под городом, и...

- Теммин, - она обращается к нему как мать, пытаясь привлечь его внимание, - сынок... мы можем немного поговорить?

- Время не терпит. Помнишь тех бандитов? Рано или поздно они очнутся и поползут к своему боссу на другой конец города. Сурат не проглотит того, как я с ними поступил. Он пришлет кого-нибудь посерьезнее, а вполне возможно, явится и собственной персоной.

Норра подходит ближе к сыну:

- Теммин, я не понимаю, что тут творится. Все это мне... чуждо...

- Потому что тебя не было. Целых три года.

- Знаю...

- Ты три года здесь не появлялась.

- Я была нужна Восстанию...

Он начинает говорить громче, все больше злясь:

- Нет. Я хотел, чтобы вернулся отец, а ты считала, что, оказавшись среди повстанцев, тебе легче будет его найти. И что, вышло? - Парень заглядывает ей за спину. - Что-то я его не вижу. Папа здесь? Ты его прячешь? Хочешь сделать мне сюрприз? Подарок на день рождения в счет тех трех, что ты пропустила? Нет? Я так и думал.

- Шла куда более серьезная война. Не только за твоего отца, но и... за всех отцов, всех сыновей, матерей и родственников, погибших или оказавшихся в плену Империи. Мы сражались. Я участвовала в битве при Эндоре...

- Какая разница? Плевать мне на героические речи. Мне не нужны герои.