— Она предполагала, что ты захочешь оставить ее такой, — в призрачном голосе Эсфера звучал плохо скрываемый укор. — Я предупреждал, что ее нельзя неволить. Посмотри, к чему это привело.

Эйрих скривился. Он был отвратителен самому себе, но решился на еще одну проверку. Не Касильды, а себя. Подойдет ли ему такая жена?

— Если попрошу, ты поцелуешь меня? — спросил он у девушки.

— Раз ты этого хочешь, — откликнулась она.

— Хочу.

Она наклонилась и потянулась к нему. Эйрих замер. Вцепившись пальцами в подлокотники кресла, он позволил себя поцеловать. Сперва Касильда слегка прикоснулась своими губами к его, затем углубила поцелуй. Он сжал ее плечи и притянул ближе, забирая контроль себе. Но это были пустые действия. Ни страсти, ни чувств. Такой поцелуй вызвал у Эйриха лишь злость. Он первым его прервал.

— Это все равно, что целовать кусок мрамора, — произнес он. — Лучше кричи на меня и ненавидь, но будь живой, настоящей. Тряпичная кукла в качестве жены меня не устраивает.

Она молча смотрела на него. Пустая, мертвая. Нет сил видеть ее такой!

Эйрих вскочил на ноги, прошелся по комнате.

— Почему именно сейчас? — говорил он сам с собой. Касильда хоть и была в комнате, все равно что отсутствовала. — Накануне ритуала, когда во мне не осталось магии, а в замке — сееры. Мне не хватит сил переместиться на склон вулкана.

— Ты же дракон, — услышал он тихий голос девушки. — Обернись и слетай.

— Не выйдет, — отмахнулся он. — Я не могу оборачиваться.

Сказал и тут же пожалел. Эту тайну он хранил особенно тщательно даже от своих людей. Знали разве что кормилица и Шар, но оба были надежны как скала.

Ирония судьбы: он такой же ущербный дракон, как Касильда — ущербная княжна. Его отец умел менять обличие, но умер прежде, чем передал сыну эти знания. Эйрих много раз пробовал, но ничего не выходило. По правде говоря, наиболее близок к смене обличия он был сегодня в ритуальном зале, когда Касильда пыталась передать ему силу. Но и в этот раз не получилось.

Эйрих присмотрелся к княжне. На первый взгляд она не отреагировала на его самый большой секрет. Чаровник действовал, и сказанное оставило ее равнодушной, как и все прочее. Это немного успокаивало. Она забудет о его неосторожных словах.

— Мне жаль, — сказал Шар, — что я не смог ее отговорить.

— Ты не виноват, — Эйрих прошел в кабинет. — Княжна — моя ответственность.

— Тебе нужна магия, чтобы переместить за сеерой. Времени мало, вулкан беспокоится. Возьми немного у меня. Я все-таки магический шар. Питать магов силой — мое предназначение.

— Нет, — качнул он головой, — ты — мой друг, а я не забираю жизни у друзей.

— Если возьмешь чуть-чуть, это не скажется на мне.

— Я сказал — нет! — перебил Эйрих.

— Что же ты будешь делать?

— Проведу ритуал, усмирю вулкан, а потом перенесусь за сеерой.

— На это уйдет время, — напомнил Эсфер. — Рискуешь не успеть. Княжна хрупкая девушка и выпила прилично настойки. Вдруг процесс станет необратимым?

Об этом даже подумать было страшно, но иного выхода Эйрих не видел. Покинуть сейчас Морабатур не с помощью переноса означало обречь всех, кто здесь находится, на гибель. Даже верный конь не способен нестись достаточно быстро, чтобы вернуть его вовремя.

На одной чаше весов были жители замка, на другой — дочь врага, жена, которая его ненавидит. Так почему весы склоняются в ее сторону?

— Возьми, — Шар вспыхнул ярче. — От небольшой потери магии я не пострадаю.

— Прости, — вздохнул Эйрих, кладя ладони на Шар.

— Ничего, — прошелестел призрачный голос, — я все понимаю и отдаю добровольно.

Ладони закололо, когда магия полилась через них в тело Эйриха. Он прикрыл глаза, сосредоточившись на процессе. Главное взять ровно столько, чтобы переместиться за сеерой и обратно. Не больше, не меньше.

— Довольно, — он отпустил Шар и попятился. — Этого хватит.

Призрачный голос молчал, и Эйрих не на шутку испугался. Может, он взял чересчур много? Никто не знает, сколько магии нужно Эсферу, чтобы говорить. Не исключено, что вся.

— Скажи что-нибудь, — попросил Эйрих.

— Дай мне время, — еле слышно ответил Шар. — Это непросто.

— Конечно, — выдохнул он с облегчением. — Отдыхай. Благодарю за помощь.

Он накинул на Эсфера занавес, захватил колбу и перенесся на склон вулкана. На то, чтобы найти и набрать сееру, ушла пара минут. Вскоре он снова был в своих покоях, и в нем даже осталось немного магии. Все-таки он взял больше, чем следовало.

— Выпей это, — он присел перед креслом девушки.

Она послушно забрала колбу с сеерой.

— Три капли, — велел он.

Касильда беспрекословно выполнила приказ. Пожалуй, в таком состоянии девушки был плюс. Даже немного жаль, что, очнувшись, она снова потеряет покорность.

Эйрих проследил, чтобы она выпила противоядие, но ждать пока оно подействует, времени не было. Страж доложил, что к ритуалу все готово. Прежде чем покинуть Касильду, он вызвал кормилицу и приказал глаз не спускать с его жены. Если раньше он опасался оставлять женщин наедине, то после известия, что княжна отчасти дракон, за нее можно было не тревожиться. Кормилица теперь любого за нее порвет. Слишком ценной стала девушка. Настолько, что старые обиды отложили в дальний ящик.

Пора взять настойку чаровника, спуститься в зал и забрать десять жизней. Как бы Эйрих это не ненавидел, а такова его работа. Когда-то он дал слово жителям Морабатура, они в ответ подарили ему свою верность. Обратного пути нет.

Я качалась на волнах тишины и покоя. Кажется, кто-то заходил и даже говорил со мной, просил назвать его по имени и что-то выпить. Не помню, выполнила ли я просьбу. Да и какое это имеет значение? Есть лишь тишина и покой.

А потом мой идеальный мир пересекла трещина. Острым краем она впилась прямо в сердце, проткнув его насквозь. Я схватилась за грудь и сложилась пополам.

— Больно, — прохныкала, как ребенок.

— Дыши, — раздался откуда-то голос. Я не видела, кому он принадлежит, я вообще ничего не видела из-за слез, льющихся ручьем, но последовала совету.

Трещина росла. Она жалила и кусалась. Причина была в эмоциях. Они просачивались через трещину в идеальный мир тишины и покоя и наносили мне один удар за другим. Тоска о семье, с которой я в вынужденной разлуке — удар. Ужас от смертей, произошедших на моих глазах — удар. Страх перед Драконом — удар.

Под этим градом я согнулась и упала на колени. Опустив голову к полу, уперлась в него лбом и скулила. Слишком много ударов за раз. Не выдержу.

— Вставай, — меня дернули вверх.

Я слабо сопротивлялась. Не могу, не хочу.

— Если будешь держать эмоции в себе, они сожрут тебя. Не позволяй им.

— Что… делать? — запинаясь, спросила я.

— Кричи, ругайся, выпусти все, что накопилось.

Совет показался дельным. Я заорала, что есть силы. Аж графины зазвенели. С криком я выплескивала боль и злость. Но этого было мало, слишком много во мне набралось отрицательного.

Тогда я схватилась за край стола и перевернула его. Бокалы разбились об пол, усеяв его острой крошкой. Я превратилась в разъяренную фурию. Это была настоящая истерика. Запоздалая, но от того еще более яростная.

— Ненавижу! — кричала, разбивая вазу об пол. — Пусть сгорит в вулкане, проклятое чудовище!

Ураганом я прошлась по комнате, круша и переворачивая все на своем пути. Откуда только силы взялись? Сейчас я, наверное, справилась бы даже с Драконом. Лишь разрушив все, до чего дотянулась, я выдохлась и рухнула на пол.

Сердце колотилось как бешеное, на лбу выступил пот. Со всеми отрицательными эмоциями, что люди переживают постепенно, я столкнулась сразу. Они душили меня и выворачивали наизнанку. Но во мраке мелькнул луч надежды: любовь, радость, смех. Хорошие эмоции вернулись чуть позже дурных, но они помогли справиться с кошмаром.

Иридия в свое время отходила от настойки намного спокойнее. У нее было куда меньше плохих воспоминаний. Я же, пропустив через себя все недавно пережитые эмоции — хорошие и дурные, словно отпустила их. Не передать, как легко мне стало.