Израиль как государство воздал Валленбергу за его бескорыстные заслуги перед еврейским народом и человечеством на удивление мало. И еще меньше сделал он для оказания давления на СССР с целью его освобождения. Во всей стране до конца 1980-х годов в честь Валленберга была названа только одна улица. Грязная и захолустная, по крайней мере в то время, когда ее переименовывали, она расположена на краю нейтральной полосы между восточным и западным секторами Иерусалима. До 1979 года на мемориальной доске в честь переименования улицы значились даты 1912-1947. Затем, запоздало узнав о существенных сомнениях относительно второй даты, городской совет приказал ее снять. И только значительно позже, после того как имя Валленберга, можно сказать, стало на слуху во всех уголках мира, Иерусалим также «возвел его в новый чин» и назвал улицу в центре западного сектора города «проездом Валленберга». Хотя и эта улица делает Валленбергу немного чести, поскольку это не широкий проспект или тенистый бульвар, а всего лишь короткая улица с односторонним движением, по которой автобусы и такси выезжают на большую и шумную улицу Яффо. Тель-Авив, отчасти благодаря усилиям Томми Лапида, справился со своей задачей успешнее: имя Валленберга в нем носит красивая автострада в городском районе Кирьят-Мада. Имя Валленберга присвоено также клинике, входящей в состав большого муниципального больничного комплекса в Беэр-Шеве; клиника была учреждена и построена не израильтянами, а группой бывших венгерских евреев, живущих в Канаде. Она была официально открыта в апреле 1971 года, но с тех пор администрация больничного комплекса, вне всякого сомнения ненамеренно, построила вокруг нее еще несколько корпусов, спрятав таким образом от обозрения мемориальную доску, торжественно открытую некогда делегацией из Канады.
Если бы не усилия одного-единственного израильского журналиста, Нафтали Крауса, выжившего в одном из будапештских гетто, Валленберг израильской общественности остался бы практически неизвестен. В течение многих лет Краус писал о нем в ежедневной газете «Маарив». В 1974 году Краус опубликовал монографию «Рауль Валленберг: человек, умерший много раз», напечатанную очень ограниченным тиражом Институтом диаспоры при Тель-Авивском университете. В единственной опубликованной в Израиле на эту тему работе Краус строго осуждает свою страну за проявленное ей безразличие:
«Народ Израиля знает, как хранить память о своих мучениках и героях, но он не столь щедр к праведникам неевреям, рисковавшим ради спасения евреев своей жизнью. Многие из них, включая тех, кто сложил голову в операциях по спасению, ныне нами совершенно забыты. А это неблагодарность… Что знают евреи о Рауле Валленберге, даже те десятки тысяч людей, которых он спас от неминуемой смерти? И что сделал Израиль, чтобы увековечить память о нем? Ничего. Более того, имя Валленберга по-прежнему остается во мраке, и это уже граничит с позором… Вокруг него сложился заговор молчания… Даже материалы, демонстрирующиеся в Яд Вашем, раскрывают только его деятельность в Будапеште, а не всю последующую его жизнь. Хотя она достойна изучения от начала и до конца».
К сожалению, я могу лишь подтвердить все, прямо и без экивоков сказанное Краусом. Немногие израильтяне, включая тех, кто обязан ему своей жизнью, потрудились приехать к мемориальному комплексу Холокоста в Яд Вашем для участия в запоздалой церемонии посадки в честь Валленберга деревца на Аллее Праведников. Почетным исключением среди них был Ласло Самоши, хотя именно он обязан своим спасением не Валленбергу, а только своей энергии и изобретательности. В трогательной религиозной церемонии, предшествовавшей посадке деревца, участвовали также Томми Лапид и Анна Бильдер, отцу которой была уготована та же участь, что и Валленбергу, за одну только дерзость — он заговорил во всеуслышание о шведе, которого встретил в тюрьме в 1975 году. Из Калифорнии приехал Том Лантош вместе с женой Аннетт, благодаря энергичным действиям которой на церемонии присутствовал также американский посол вместе с израильским министром внутренних дел, д-ром Йосефом Бургом, и посланником США, Солом Линовицем, который приехал в то время в Иерусалим для переговоров с правительством Израиля.
Нина Лагергрен оставалась дома в Стокгольме, ее задержали дела, связанные с деятельностью Комитета Валленберга, и в качестве представителя от семьи выступал Ги фон Дардель. Церемония посадки деревца откладывалась уже много лет — ее не разрешала мать Валленберга. Май фон Дардель считала, что увековечение памяти Рауля в Аллее Праведников было бы равносильно признанию его смерти, с которой она так и не смирилась. После кончины Май в феврале 1979 года, за которой через два дня последовала смерть ее мужа, Нина Лагергрен и Ги фон Дардель сняли с церемонии запрет матери. Церемония, кстати, израильской прессой почти не освещалась. Вручая медаль мемориала Яд Вашем профессору фон Дарделю, премьер-министр Израиля Менахем Бегин звенящим голосом произнес: «Еврейский народ легко забывает имена врагов и учиненные ему несправедливости, но имени друга он не забудет… Мы обязаны отдать ему вечный долг благодарности… И будем верить, что он жив, и сделаем все, что можем, чтобы спасти его».
В действительности же правительство Бегина, да и все предшествующие правительства Израиля разрешению дела Валленберга не способствовали никак. За весь период 1948-1967 годов, когда Советский Союз полностью признавал государство Израиль и эти страны имели взаимное дипломатическое представительство, ни одного запроса, ноты или меморандума относительно судьбы Валленберга израильской стороной Советскому Союзу предъявлено не было. Высокопоставленный чиновник МИДа Израиля признался мне в феврале 1980 года после упорных моих допросов: «У нас вообще не заведено на него дело».
В 1982 году правительство Бегина организовало неделю мероприятий в честь Валленберга. План проведения недели включал церемонию посадки дерева, присуждение имени Валленберга детской площадке, выпуск почтовой марки с портретом Валленберга и еще ряд акций, включая речь, в которой один прирученный израильтянами шведский политик упомянул имя Валленберга, оправдывая вторжение Израиля в Ливан и осуждая то, что он назвал волной «неоантисемитизма», — т. е. прокатившиеся по миру протесты против агрессивной политики Израиля в отношении Ливана.
Многие, однако, и израильтяне, и иностранцы, посчитали использование имени Валленберга для оправдания вторжения глубоко аморальным. Валленберг, с его сочувствием к побежденным и униженным, скорее всего, решительно выступил бы против произвольного уничтожения гражданских лиц во время наступления, предпринятого по приказу министра обороны Ариеля Шарона. Если бы Валленберг был жив и присоединил свой голос к хору протеста, не был бы ли он тоже оболган как «неоантисемит»? Прискорбный каталог случаев официального израильского безразличия к памяти Рауля Валленберга замыкает небольшой, но о многом говорящий постскриптум. Произошло это совсем недавно, незадолго до выхода в свет настоящего, пересмотренного издания моей книги.
В апреле 1995 года, приехав в Иерусалим для съемок документального фильма, автор этой книги отправился вместе со съемочной группой в мемориал Яд Вашем. Нас ожидало печальное зрелище. Рожковое дерево Валленберга, торжественно посаженное пятнадцать лет назад во время официальной церемонии, погибало — его рост остановился, листья пожухли и выглядели больными. Деревца по обе стороны от него — одно, названное в честь Пера Ангера, и другое, в честь участников норвежского Сопротивления, — также выглядели не лучше.
Как это могло случиться? Рожковое дерево — неотъемлемая часть флоры Ближнего Востока, и оно способно расти здесь практически без ухода, на каменистых почвах, не нуждаясь в поливе, почти везде. Рожковые деревья хорошо растут на лоне дикой природы и прекрасно чувствуют себя на Кипре в саду у автора этой книги.
