— Ну, милая, аукцион начинается, поговорим потом.

— Пока.

Я провела вечер, поедая гамбургер и просматривая газету, которую купила по пути домой на заправке. Лучше поискать квартиру или хотя бы комнату для съема. Надеюсь, есть еще арендодатели, которые не обращают внимания на наличие долгов.

Я улеглась в постель около десяти вечера, а в 11 кто-то постучал в дверь.

— Привет, — сказала я Райану.

— Э-э, я был по соседству? — он дурачился.

Ну, да, вы живете в даунтауне, на расстоянии минут тридцать пути. Если ты оказался по соседству, то только потому что ехал сюда.

Меня это повеселило.

— А, ты здесь для полночного секса, — сказала я, направляясь к спальне.

— Ну, да, и я скучал по тебе.

Он развернул меня к себе и поцеловал. Его язык с жадностью исследовал мой рот. На вкус Райан был как смесь красного вина и шоколада. Я отстранилась и пошла в спальню, думая, что он последует за мной. Обернувшись, я увидела, что Райан уперся взглядом в газету, которую я оставила на кофейном столике. Я обвела в кружок несколько объявлений по съему жилья.

— Что это? — спросил он.

Ох. Как глупо. Я растерялась.

— Ну, вообще-то, Мэдисон здесь незаконно.

— Незаконно? — ну, конечно, это было не так, но я не придумала на тот момент верного слова.

— Ну, имею в виду, она не зарегистрирована тут, — поправилась я.

— И?

— И нам придется съехать через месяц.

На лице Райана появилось счастливое выражение.

— Ну, и что тут веселого?

— Присядь.

Я села, и он — рядом со мной.

— Ну, ты бы могла… жить со мной.

О нет. Ничего подобного.

— Очень мило, что ты это предложил, но я могу справиться со всем сама, — солгала я.

Он выглядел обиженным.

— Ну хотя бы на это ты могла бы решиться?

— Невозможно. Слишком быстро, — покачала я головой.

Потом я поняла, что говорю это парню, который сказал, что влюбился в меня, буквально после второго (или первого?) свидания. Мои слова он просто пропустил мимо ушей.

— Знаешь, я так не думаю. Мы вместе. Все идет хорошо.

Я открыла рот.

— Слушай, ты видишь, как я живу. Ты хочешь, чтобы этот бардак перебрался в твой дом?

— Да, если этот бардак идет с тобой по жизни.

Да, в этом был смысл. Конечно, мой бардак всегда со мной. Почему моя жизнь не может идти без бардака? Я подумала, что воспринимаю все уж слишком буквально.

— Нет. И это мой ответ. А теперь идем в кровать, если не передумал.

Но, конечно, я переехала к нему. Я обошла все адреса с объявлениями, но штамп о насильственном выселении и моя кредитная история не особенно впечатляли хозяев. Я знала, что Райан наблюдал за мной. И я бы не удивилась, если бы узнала, что он заплатил каждому арендодателю, чтобы они мне отказали.

Но даже если бы этого не делал — мои документы говорили сами за себя.

Наконец, я позвонила дяде. Но сначала я решила познакомить Райана со своей семьей.

В его доме, если я решусь въехать, рано или поздно мне придется принять свою семью. Но сделать такой серьезный шаг без того, чтобы познакомить Райана с ними, я не смогу. Райан с готовностью согласился.

Я решила, что разговор о встрече с моей семьей может навести его на мысль о взаимности.

— Итак, наконец, ты встретишься с моей семьей.

— Да, жду не дождусь!

— А что насчет тебя?

— Что насчет меня?

— Ну, а твоя семья нормально отнесется к незнакомой женщине, живущей с тобой в одном доме?

Его настроение резко упало.

— Не знаю.

Что-то такое я ожидала, но все же надеялась на лучшее. Я знала, что что-то не чисто там с его отцом, и я подозревала, что именно. Но, видимо, все было еще хуже. Доказательство этого находилось у меня под носом — по крайней мере, раз в неделю Райан говорил во сне, умоляя своего отца перестать. Я надеялась, что он готов открыться, но, наверное, было еще слишком рано.

Я не настаивала.

Но чего я не ожидала, так это того, что и свою мать он от меня будет прятать. Он любил свою мать, они были близки, пусть даже после стольких лет разлуки. После развода Райан не виделся с матерью, и отец сказал ему, что такое решение приняла она сама. Так было до тех пор, пока, уже взрослым, он не узнал правду. Потребовалось много работы и даже несколько сеансов семейной терапии, чтобы преодолеть эти неурядицы и восстановить отношения. И теперь они были близки. Боже, да он даже взял ее имя, хотя не потрудился мне этого даже объяснить.

— Так ты не хочешь, чтобы я познакомилась с…

— Айрис, оставим эту тему, пожалуйста.

Его голос был резок, как и всегда, когда тема касалась отца. И он называл меня по имени только когда злился.

Я была изумлена. Но Мэгги-то я могла бы увидеть?

Однако разговор о его родителях на этом закончился.

Настал вечер, когда Райан наконец должен был встретиться с моей семьей. Я на всякий случай предупредила его, чего стоит ждать, чтобы ему не пришлось стесняться. И все прошло так, как я и ожидала.

Райан принес моей матери букет диких цветов и коллекционную куклу Барби для ее коллекции. Он подарил моей сестре шоколад от Кристофера Элбоу — лучшего шоколатье в Канзас-сити. Отцу он подарил подписанную копию романа «Атлант расправил плечи» (Примеч. — роман американской писательницы Айн Рэнд), а это была одна из любимых книг отца. Я знала, что книга и кукла стоят очень много, но деньги, как обычно, для него ничего не значили.

Мы встретились в японской закусочной. Я не была готова вести Райана в родительский дом. Моя квартира смотрелась Тадж-Махалом в сравнении с их домом. Родители держали собаку, и ковер всегда пах собачьей мочой, а неряхами они были еще худшими, чем я. Я решила, что сегодняшней дозы Райану будет достаточно. То, что он узнал о моей семье сегодня, уже само по себе было… ужасным. Я любила свою семью, но они были немного странными. Пришел и мой племянник. Его голос заглушал все остальные, он говорил быстро и сыпал словечками на букву «х» так часто, как это было возможно.

Мой отец заявился в своей обычной японской одежде — японский головной убор, рубашка и майка под ней. Райана это рассмешило, но и умилило одновременно. Мама надела пеструю рубашку, которую я подарила ей на прошлый день рождения. Племянник заявился в джинсах, потертой рубашке и здоровенной шляпе. Сестра, как обычно, была одета как подросток: высокие каблуки, блузка с вырезом.

Мы расселись за длинным столом, ожидая, пока повар приготовит еду. Я поняла, что идея была не самой лучшей — Райан мог говорить только с тем, кто сидел рядом или напротив. И вот он уже разговорился с моим отцом. Когда Райан подарил ему книгу Айн Рэнд, отец решил, что он — тоже ее поклонник, и забросал Райана размышлениями о ее творчестве и философии. Я смогла уловить обрывки их разговора, и, к моему удивлению, Райан знал о ней достаточно много, чтобы поддержать беседу с моим отцом.

Я услышала, как он говорит отцу:

— Уверен, она была умной женщиной, но я не согласен с социальным дарвинизмом и объективизмом.

— Да, но социальную сеть нельзя выпускать из рук.

Я закатила глаза, глядя на своего отца-республиканца. Республиканская партия не хотела бы иметь с ним ничего общего. Он поддерживал право выбора, право носить оружие, права геев и не был бы против легализации марихуаны. И еще был буквально одержим экологией.

И все же называл себя республиканцем. Ну, что поделать. Я услышала, как Райан рассказывает моему отцу о философии Рэнд, и поняла, что я его недооценила.

Тем временем, со мной беседовала мама.

— Ну, что ты думаешь?

— Ну, он настоящая услада глаз. Выглядит порядочным человеком.

— Такой он и есть, — сказала я уверенно.

— Ты его любишь?

Снова это слово.

— Да, — и я впервые себе призналась, что, похоже, так и есть.

Райан пересел поближе к моей матери. С ней найти общие темы было тяжело — она интересовалась только дешевыми телешоу и газетными сплетнями.