Я попыталась справиться со своим ужасом. Отец-извращенец, мать-убийца? Господи, что же еще?

— Бармен не умер. Но она его ранила. Моя мать не сумела прицелиться хорошо, так что воткнула нож ему не в сердце, а в грудную мышцу. Он попал в больницу. К ней не было никакого снисхождения, так что ее поместили в больницу для умалишенных сразу после суда.

Я медленно кивнула.

— Хорошая новость в том, что как только ей станет лучше, она может выписаться. Судья назначил сроком ее лечения минимальный срок, который она могла бы поучить за нанесение тяжких телесных повреждений. Так что ей в некотором роде повезло, она могла провести в тюрьме десять лет. Конечно, могло быть и меньше, но тем не менее. И теперь моя мать в лечебнице. Уже десять лет. И ей лучше. Она спокойна, принимает лекарства. Я работал с адвокатом по ее делу, и он сказал, что уже в следующем году она сможет выйти.

Он выглядел подавленным.

— Но пока она в больнице. И я хотел бы побыть с ней на Рождество, но не знаю, захотела бы ты провести праздник в таком месте.

Я почувствовала, как меня накрывает волна сострадания. Да, несмотря на то, что Райан пережил, он не ожесточился. Он по-прежнему был человеком. Я взяла его за руку и погладила.

— Теперь ты все знаешь. Все. Все плохое, страшное и мерзкое.

— Тс-с-с. Все нормально. Ведь есть же и хорошее.

Он вздохнул.

— Итак, ты останешься со мной?

— Конечно. Разве были сомнения?

Райан улыбнулся.

— Ох, к которому часу мы должны быть у твоих родителей?

— После четырех.

— Сейчас только одиннадцать. Чем бы ты хотела заняться в ожидании?

— Ну, есть идея.

И мы занялись любовью.

Дом моих родителей был вымыт до блеска. В их понимании это означало просто расставить вещи по местам, но в гостиной все еще пахло собачьей мочой. Моя мама была в маленькой кухне, колдовала над рождественским угощением. Отец сидел в гостиной и смотрел DVD.

Райан сразу же направился в кухню, помочь. Я уселась рядом с отцом. Он смотрел фильм о Джеймсе Бонде. Типично. Я хотела традиционный сочельник с колокольчиками и рождественской музыкой, а мой отец смотрит сагу про Бонда.

Но я воспрянула духом, когда папа сказал, что скоро начнется «Щелкунчик» с Михаилом Барышниковым на ПБС, и они будут его смотреть. А еще папа хотел включить «Бостонских поп-звезд». Вот это было по мне. Я вспоминала сочельники, которые проводила в доме тети. Вернувшись домой, мы всегда смотрели «Щелкунчика» с Барышниковым, которого я считала великим танцором.

— А где Сью? — спросила я.

— Твоя сестра в другой комнате, как обычно.

— Ну, надо ее позвать. Хочу, чтобы она тоже была.

Мама набрала ее номер на телефоне. Я закатила глаза. Моя семья — это что-то с чем-то.

Райана все это смешило.

Ужин был прекрасен. Райан снова принес остальным подарки, даже более эксцентричные на этот раз. Сестре он купил цифровую камеру с длиннофокусной линзой. Он помнил, что Сью любит фотографию. Для мамы — красивое ожерелье с голубыми аквамаринами. Отцу — годовой абонемент в картинные галереи города и часы «Ролекс». Я знала, что отец совсем не против ходить на выставки в одиночестве, так что он не удивился тому, что билет подарен только ему. Я видела, что ему понравился подарок. Но часы его не впечатлили. Мой отец — не фанат «Ролексов». Но тем не менее, он горячо поблагодарил Райана и за часы.

Моя семья снова и снова благодарила его и говорила, как понравились подарки. А я почувствовала себя неловко. Что они могли ему подарить? Пару брюк и рубашку. Я сама помогала выбирать их в «Коле». Моя сестра подарила ему купон на пятьдесят долларов в «Ниман Маркус». (Примеч. сеть магазинов одежды американского дизайнера).

Я надеялась, они не покажутся ему скучными.

Я вздохнула.

Мне стоило остановить Райана, и сказать ему, чтобы он не тратил деньги. Это было так неловко.

Я купила Райану кофемолку и кофемашину новой марки. Кажется, только этого в доме не хватало. Все обошлось почти в 200 долларов — гораздо дороже, чем я могла бы раньше себе позволить. Но теперь я могла.

А его подарком была половина его гребаного дома.

О, да. Он стоит 100 миллионов. Так что успокойся, Айрис.

После ужина Райан и отец стали досматривать фильм, а я заговорила с мамой.

— Он не должен был все это покупать, — сказала она. — Мне так не по себе.

— Я знаю. Но он богат. Ему все равно. Если есть деньги, значит, надо их тратить.

— Мое ожерелье просто прекрасно. Я видела такое в «Тиффани».

Я сама подарила маме куклу Барби, правда, не ограниченного выпуска. Отцу — книгу, на которую он давно посматривал, и хороший кофе. А сестре купила ожерелье из фальшивого жемчуга со скидкой 70%.

А они подарили мне 100 долларов. Мне как раз не хватало на новый iPad. Я так и просила. Они трое просто отдали мне деньги.

Начались «Поп-звезды», и мы уселись, смотреть и болтать между собой. Райану, кажется нравилось. Я не знала, что он так увлекается классикой. Они с отцом обсуждали разных композиторов и разные песни. Как обычно, я ошиблась в нем.

Мы остались до полуночи, пили гоголь-моголь и ели попкорн. Я хотела остаться на ночь, так как очень устала, но спать было негде, разве что в моей детской, на двухъярусной кровати. Так что мы уехали домой.

Я вскоре узнала, что Райан оставил для мамы именной конверт с 1 600 долларов. Он как-то услышал мой разговор по телефону, в котором мы обсуждали недостающие для лечения ее зубов деньги. Моя мама была рада, и даже растрогалась.

Я же испытывала смешанные чувства. Но я радовалась тому, что она наконец-то сможет отремонтировать свои зубы. Она будет здорова — а значит, деньги не важны.

По пути домой я размышляла о визите к Мэгги. Какая она? Обрадуется ли она мне?

Что это за больница — что-то вроде тюрьмы?

Райан сказал, что это не так, но я сомневалась и нервничала, думая о Мэгги. Все равно нервничала.

И еще я нервничала по поводу завтрашнего рождественского подарка Райану, потому что все, что я могла себе позволить — это глупая кофемолка и кофемашина.

И вот пришло Рождество. Я была как на иголках. Я упаковала подарок для Райана так тщательно, как никогда и ничего раньше не упаковывала. Обычно я даже ленилась покупать красивые пакеты для подарков, а уж вручение подарка и вовсе считала делом, не стоящим волнений.

— Доброе утро, красавица. Счастливого Рождества! — поприветствовал меня он, когда я спустилась утром вниз.

Райан уже приготовил два бокала шампанского. Мы уселись под деревом.

Райан начал.

— У меня есть кое-что для тебя. Кое-что маленькое, кое-что не очень, и кое-что большое. С чего начнем?

Я затаила дыхание.

— С маленького.

Он подал мне маленькую красивую подарочную коробочку. Я открыла ее, чувствуя себя в растерянности. Я поняла сразу, что это не обручальное кольцо, и я была права. Это было платиновое колье с бриллиантами от Тиффани, и к нему украшенные бриллиантами платиновые сережки.

Это были самые красивые вещи в мире.

Я заплакала. Никогда не чувствовала себя так, никогда не была кому-то так сильно нужна. Я попросила его надеть на меня ожерелье, пока я сама вдела в уши серьги.

— Вот. Ты просто прекрасна.

— Спасибо. Райан, я не знаю…

— Погоди, я не закончил. Что дальше?

— Ну, давай по очереди.

Райан пододвинул к себе большую подарочную коробку. Я открыла ее и там, внутри, лежали его рисунки! Те самые, на которых была я! Я поняла, что он прятал их не потому, что стеснялся. Он просто хотел сделать для меня подарок.

— Откуда это у тебя?

— Я нарисовал.

Я ахнула.

— Боже, они прекрасны.

И они были, и более того — теперь эти картины были моими.

— Я не знала, что ты так рисуешь.