На голом торсе барона Цеввера не было больше никаких отметин, кроме магических рисунков инициации, Лечения и Дрожи земли — друг оказался или сообразительней, или жадней, но он оплатил для себя только два умения, хотя военную добычу они с Кримом поделили поровну — а полученные в поединке шрамы и синяки, благодаря магии, полностью исчезли. Турнирный доспех был значительно толще и тяжелее, чем боевой, но от хороших ударов не сильно-то и защищал.

— Дважды пришлось Лечением воспользоваться, — поморщился Цеввер, наверняка вспомнив испытанную в поединке боль, — Тришмус, сволочь, меня хорошо помял, но я всё равно победил. Если бы старый пердун Колл Угай совсем не выжил из ума, меня бы и признали победителем.

Вообще-то, барон Колл Угай, бывший неоднократный победитель турниров, в том числе и столичных, в свои семьдесят с лишним лет сохранял полную ясность ума и поражение Цевверу засчитал заслуженно — Крим сам видел поединок и со стариком был полностью согласен. Но сказать об этом — обидеть друга. А зачем это нужно? Рой не стремился портить отношения на ровном месте.

— Так вы определились, с кем….

Вопрос Крима был прерван вбежавшим в шатёр десятником Генобия.

— Господин, — обратился он к своему барону, но смотрел при этом на Крима и Агана, — Там примчались двое дружинников. Из Роя и Машвера…

Крим почувствовал нехорошее и переглянулся с лэном Машвером, моментально побледневшим.

— Зови их сюда! Сейчас же! — приказал Цеввер, увидев реакцию друга и его приятеля.

Рассказ о поджоге замкового особняка Роя и захвате с последующим уничтожением всего Машвера привёл в бешенство даже Генобия, реакцию же Крима и Агана никто не смог бы описать.

— Когда это произошло? — наконец-то сумев обуздать эмоции, спросил барон Рой у своего десятника.

— Восемь дней назад, — после недолгого молчания ответил Итом.

— Что?! — в один голос воскликнули все три владетеля.

Их возмущение объяснялось просто — от Роя до Эртнора верхом можно было домчаться всего за три дня.

Лэн Аган сделал шаг вперёд, размашистым ударом кулака в голову сбил с ног своего единственного выжившего вояку и принялся пинать его ногами. У Крима возникло такое же желание относительно Итома, но он сдержался — десятник был одним из самых опытных и верных его бойцов.

— Этот трусливый ублюдок просто сбежал, едва увидел в замке Огнешары, — задыхался от ярости лэн, глядя на бесчувственное тело у своих ног.

— С другой стороны, Аган, а что он ещё мог сделать? — барон Цеввер, понятно, первым начал проявлять рассудительность, — Так-то твой человек хотя бы предупредил — сначала людей Крима, а теперь и нас. Даже мне понятно, что это дело рук иск-магини Молс. И наверняка ей чужак помогал. Это ведь он ей помог сбежать из поселения? Крим, ты же про него позавчера мне рассказывал?

— Про него, — барон Рой почувствовал, как во рту скрипят зубы от злости, — Итом, почему сразу не поехал мне докладывать?

— Мы сначала не знали, кто напал, и каковы их силы, — опасливо поглядывая на господина, ответил десятник, — Ждали повторной атаки, закрывшись в замковой башне. А потом, через четыре дня пришёл Юрнег, — он кивнул на лежавшего дружинника лэна, — и рассказал про Машвер. Он спрятался в ивняке на другом берегу реки… Когда он описал… мы поняли, что это та, сбежавшая магиня и каторжанин-чужак… Господин, а мы ведь с тобой их не смогли поймать, потому что они никуда не убегали…

— Ты что говоришь, Итом?!

— Всё так и было на самом деле, господин. Мы нашли… овощные сараи… они всё время до твоего отъезда там скрывались.

После слов десятника повисло изумлённое молчание.

— Сучка Молс, — барона Роя уже начало трясти — последний раз с ним такое случалось, когда он узнал, что Нека вновь родила мёртвого ребёнка, — Хитрая, подлая мразь. А помог ей выбраться из ямы… этот… этот…

— А ведь я тебе тогда предлагал иноземца повесить. Помнишь?

— Э-э, друзья, только не ссорьтесь, — поняв, чем сейчас может завершиться выяснение отношений между приятелями, вмешался барон Цеввер, — Лучше подумайте, как вы можете этим ублюдкам отомстить. Я могу помочь. Крим, ты ведь знаешь, какие у меня друзья в столице? Если сейчас им написать и срочно отправить гонца, они могут попытаться перехватить вашу мерзавку до того, как она доберётся до королевского вербовщика. Лэн, а ты бы сообщил своим людям в городах… не смотри так на меня… твои тайны — последнее, что сейчас волнует меня или Крима. Ты понимаешь, о чём я? Эта парочка ведь может ещё раз удивить и двинуться вовсе не под прикрытие королевского штандарта.

Лэн Машвер какое-то время смотрел на обоих баронов покрасневшими как у быка глазами, затем кивнул.

— Эти твари заплатят мне за всё, — сказал он.

— Нам заплатят, — добавил барон Рой.

Ремесленными навыками Игорь особо похвастаться никогда не мог, но и сказать, что руки у него росли из задницы, было бы не справедливо — всё же прошлая жизнь заставляла многое уметь делать самому.

— Кажется, так будет нормально, — вслух прокомментировал он результат своего шорничества и, сложив аккуратно скудный инструмент в пошитую подругой небольшую сумку из грубой толстой кожи, встал.

Только, когда почувствовал, как сильно затекли у него ноги, Егоров понял, что времени на дооборудование трёх сёдел стременами у него ушло прилично.

— Стоп! Орёл! — донёсся из пещеры азартный выкрик иск-магини Молс.

Это Егоров загнал своих друзей вглубь пещеры, чтобы их азартные выкрики не разносились слишком далеко по лесу. И, да, это попаданец научил обоих играть в трясучку и пристенок, чем одиннадцатилетний мальчишка и двадцатидевятилетняя машина убийств с увлечением занимались в свободное время, выигрывая и проигрывая друг другу лэновское серебро — медные монеты были слишком массивными, чтобы их использовать, а золотая имелась всего лишь одна. Аган Машвер держал в своём замке только расходные средства, а остальные деньг — из тех, что не взял с собой — держал в каких-нибудь тайниках, как и его приятель Крим Рой, падлы.

Что же касается местных денег, то Игорь — раз уж с ним произошло фантастическое перемещение — искренне пожалел, что он не попал в настоящий мир фэнтези, где была бы магия некромантов, чтобы заказать воскрешение тех, кто придумал здешнюю денежную систему и оторвать им головы — так откровенно по-дурацки они всё придумали.

Самой мелкой денежной единицей в Ливоре был тал, шестнадцать талов — один ритал, восемь риталов — один дор. Почему не десять или двадцать? — досадовал попаданец.

Медные монеты здесь чеканились от одного тала до двух риталов, номиналы выше, от четырёх риталов до пяти доров, изготавливались из серебра. А дальше, вообще начиналась катавасия — в обращении были ещё и ридоры, которые делались из золота, но неизменного курса между дором и ридором не существовало. Из-за часто меняющейся разницы в стоимости серебра и золота, в ридоре могло быть от пятнадцати до двадцати доров.

Если же учесть, что в каждом государстве существовали другие деньги — Тания начала как-то Игорю рассказывать, но тот сразу же понял, что вот так с наскока это в голове не уложить и отмахнулся — то становилось понятно, как хорошо в этом мире быть менялой. Тот же Энтор Пай безо всяких ссуд мог в портянках от Версаче ходить. Оправданием Ливорскому королевству в глазах попаданца могло служить только то, что и в родном мире Егорова в эпоху Средневековья дела обстояли не лучше — марки, фунты, ливры, луидоры, талеры, дукаты, дублоны, песеты, пистоли, экю и прочее.

— Опять жульничаешь, дрянь?! — голос напарницы Игорь услышал уже на самом подходе к пещере, — Правда ведь высеку!

— Ничего не жульничаю! Чего ты выдумываешь? Не нравится проигрывать? А как сама?

Мошенничать, зажимая монету между пальцев и затем укладывая её нужной стороной при раскрытии ладоней, Кольт догадался сам, без подсказки иномирного старшего друга, но был быстро вычислен ушлой и наблюдательной иск-магиней, получил крепкий подзатыльник и обещал в дальнейшем играть честно.