Игорь прервал братца – "ты считаешь это нормальной темой беседы за столом, Кольт?" – и с досадой посмотрел на Лойма. Чтобы наткнуться на чистый, не замутнённый взгляд – "а что такого?" – читалось в нём.

До вечера Игорь с бывшим десятником изготовили из имеющихся заготовок ещё один светильник и вдвоём сходили на ближайший постоялый двор, расположенный здесь же, за городскими стенами. Кольта с собой не брали, впрочем, тот и не обиделся – в момент, когда мужчины сообщили о своём уходе, пацан как раз забирал за фук у Тании фишку.

– Ну что, ты спать? – спросил Лойм, когда они вернулись с посиделок в трактире.

– Ага, а чего ещё делать? – умеренная доза выпитого местного пива настроила попаданца на философские размышления, которыми он предавался всю дорогу до особняка, не сильно вслушиваясь в разглагольствования хорошо принявшего на грудь соратника, – На задний двор только схожу, а то эль наружу просится.

Построенным клозетом типа сортир из компаньонов пользовался только землянин. Его друзья идею дружно проигнорировали, но и над своим командиром по этому поводу не ёрничали. Игорь тоже на своём не настаивал.

Ни одна из лун ещё не взошла, но привыкшие к темноте глаза Игоря, едва он только помыл руки в стоявшей рядом с нужником бадье, разглядели, как одна из досок забора сдвинулась в сторону, и услышал тихое всхлипывание.

Местных бомжей ни попаданец, ни иск‑магиня с Лоймом нисколько не боялись, поэтому сигналку со стороны речки‑вонючки и помойных куч Тания не ставила. Получается, что зря?

Егоров постарался слиться с оградой, что, в общем‑то, в такой темноте было не сложно и замер, прислушиваясь и приглядываясь.

На территорию особняка проникла – если судить по размерам тени и тонкому едва слышному плачу – какая‑то девушка. Она медленно и осторожно ступая, обходя деревья и чуть не зацепившись за качели, приблизилась к особняку и поскребла по ставням, закрывающим узкий проём в комнату Айсы – ночами становилось свежо, поэтому окна открытыми не держали.

Тени пришлось ещё дважды повторить свою попытку дозваться рабыню, пока та наконец не услышала.

– Эмиля?! – шепотом удивилась Айса, – Что ты здесь делаешь ночью?

– Айса, я…

– Хотя… подожди… давай руку, пролазь.

В ночном безмолвии слова гостьи и рабыни попаданцу были хорошо слышны. К его удивлению, гостья умудрилась протиснуться в узкое окошко.

Подслушивать плохо? Как бы не так. Егоров бесшумно приблизился к оставшемуся открытым проёму.

– Что случилось? – тихий голос Айсы выдавал её неподдельную тревогу, – Ну, же, Эмиля, перестань плакать. Скажи, кто тебя обидел? – послышалась возня, неразборчивое бормотание рабыни, и вскоре загорелась одна из тех простых спиртовых горелок, которые Игорь изготовил ещё в первый день проживания в особняке, – Ох, да у тебя же кровь капает из‑под платья. Не вставай, сиди. А где Парн?

– Не знаю… я… его сегодня не видела. Айса… Айса… он меня… я думала… а там Добряк… сволочь… Айса…

Всхлипывания гостьи перешли в сплошной скулёж.

Подобно пушкинскому царю Салтану, подслушавшего разговор трёх девиц насчёт того, что каждая из них бы сделала, стань она царицей, Игорь терпеливо дождался прояснения обстоятельств появления Эмили в особняке вдовы Шпаз.

Хорошо, с одной стороны, что иск‑магиня не озаботилась сигналкой с тыльной стороны особняка – сейчас бы уже она была здесь и могла сгоряча чем‑нибудь приложить незваную визитёршу.

"Наверное, Тания решит, что у меня запор", – сыронизировал попаданец, продолжая слушать, как рабыня, словно клещами, вытягивает из своей подруги подробности свалившейся на бедолагу беды.

Огул Ремис, главарь одной из трёх банд, поделивших город и предместья между собой, оказался, к тому же, ещё и насильником, не особо разборчивым в отношении жертв своих домогательств, и не ограничивал при этом своих извращённых фантазий.

Эмиля – как понял Егоров из контекста разговора девушек – была подругой, по сути, невестой некоего Парна Кулика, который, благодаря покровительству и протекции главаря, несмотря на свою молодость, руководил в банде всеми ворами и воровками – кстати, гостья являлась одной из них.

Прошедшим днём, одна из девушек бандерши Добряка нашла Эмилю, когда та только вернулась с удачной работы на дворцовой площади – напротив ратуши казнили проворовавшегося чиновника, а во время судебных расправ люди Парна Кулика, да и из других, соперничающих, банд, всегда имели очень хороший доход.

"Не раздевайся, – остановила шлюха воровку, собравшуюся в своей комнатке, которую снимала в доходном доме Виллига, отдохнуть перед вечерней работой, – Сальва сказала, чтобы ты срочно к ней пришла"

Думая, что какая‑то неприятность произошла с её любимым Парном, Эмиля кинулась в бордель Сальвы. Там её и поджидал Добряк, накануне увидевший девушку через окно своего кабинета и возжелавший с ней позабавиться. И развлёкся так, что гостья Айсы до сих пор исходила кровью, текущей у неё по ногам.

– Я не знаю… не знаю, что ему скажу, – всхлипывать гостья перестала, но иногда постанывала – Айса хоть и оттёрла тряпкой кровь у подруги, но, понятно, от болей не избавила, – Парн, ты не смотри, что он… такой весёлый всегда, он, знаешь, какой смелый? И Добряку он, конечно, обязан… но, если я скажу, что со мной… Парн ведь ночью может прийти…

– Ты никуда не пойдёшь сейчас, – твёрдо сказала Айса, – Ложись на мой топчан, а я и на полу переночую. Хозяева хоть и рано встают…

– Хозяева? – душевная и физическая травмы не лишили Эмилю способности соображать.

– Да, ты же ещё ничего не знаешь. Баба Жаба всё же смогла найти на меня покупателя. Лойм Кессер, он не местный, откуда‑то с севера, с ним…, ‑ рабыня замялась, а Игорь напрягся. Не то, чтобы в этот момент он опасался выдачи тайны иск‑магини – сейчас Егоров в состоянии легко купировать угрозу распространения сведений о его напарнице – но ему стало интересно, сдержит ли Айса обещание, данное Тании, и не проболтается ли своей, как понял попаданец, единственной и настоящей подруге? – с ним ещё два компаньона и мальчишка. Жаба им особняк сдала…, ‑ она не выдала ставшую ей известной тайну, – Так, это пока не важно. Давай ложись. Отдохни. Перед рассветом разбужу…

– Айса, я не смогу уснуть, – вновь всхлипнула Эмиля, – Парн, если узнает, он ведь кинется к Добряку, и тот прикажет его… а как мне не сказать? На мне ведь живого места нет…

В этот момент попаданец решил, что пора действовать, иначе этот разговор можно будет слушать до рассвета. К тому же, Игорю сразу же пришла в голову идея использовать подлость бандитского главаря для получения себе союзников в борьбе с самим Добряком.

Тания не спала. Она лежала на кровати, закинув руки за голову и положив ногу на ногу, в своём длинном ночном платье, не накрывшись одеялом.

– Я уж подумала, что ты решил на улице ночевать, – при свете от пламени спиртовой горелки, стоявшей на прикроватном табурете, иск‑магиня выглядела бледной, как вампирша, – Дождь там не намечается?

– Там обнаружилось кое‑что поинтересней, – Игорь нн смог сдержаться, чтобы не сесть рядом с подругой и не провести рукой по гладкой коже её крепкого бедра, – Вставай, у Айсы нашей гостья, с которой мне надо будет побеседовать, но, прежде, ты должна будешь её исцелить. Можешь не переодеваться – ты и так прекрасна, когда вот, просто, по‑домашнему, – он коснулся губами её полу‑оголённого приспавшим платьем плеча, – Поднимайся, не тормози.

Тания, некоторое время осмысливая услышанное, задумчиво смотрела на друга – не шутит ли? – и резко села, опустив ноги на пол.

– Вот ведь гадина, – она нагнулась в поисках своих кожаных полуботинок, в которых ходила по особняку, – Запорю сучку. Без нашего ведома…

– Всё к лучшему, – Егоров успокаивающе прикоснулся к иск‑магине, – Этот человек – я имею в виду гостью – нам нужен. Резерв, как я понимаю, у тебя полон?